Кутюрье смерти - Обер Брижит. Страница 29

— Да-а-а, — послышалось из домофона.

Коротышку посетило вдохновение, и он произнес:

— Шеф, это Рамирес. Мне, шеф, надо вас увидеть, это срочно.

— До завтра, что ли, нельзя подождать?

— Это по поводу того ненормального, шеф. Я тут кое-что узнал.

— Ладно, поднимайся!

Долгий вздох смирения слился со звоном открываемой двери. Сымитировать голос Рамиреса ничего не стоило. Небольшой акцент — и все в порядке. Коротышка торопливо пересек холл, волоча за собой громоздкий пакет. Ему повезло: лифт был на первом этаже. Металлические двери бесшумно раздвинулись. Коротышка сгрузил пакет на пол, расстегнул ремни, одним движением сорвал брезент и аккуратно усадил свое детище у задней стенки кабины. На это ушло двадцать секунд. В лифте погас свет. Сверху донесся приглушенный голос:

— Что ты там валандаешься?

— Да лифт барахлит, шеф! — ответил коротышка, бесшумно выходя из кабины.

— Ну так иди пешком! Четвертый этаж!

Коротышка направился к выходу. До него еще доносилось ворчание Жанно: «Барахлит, видишь ли, еще чего…» — потом тот нажал на кнопку вызова.

Лифт послушно пришел в движение и грациозно остановился на этаже Жан-Жана. Поскольку коротышка двигался к двери на цыпочках, он услышал, как у входа хлопнула дверца автомобиля. Он тут же отступил в темную кладовку с мусоропроводом, оставив дверь полуоткрытой.

И тогда почти одновременно произошли несколько событий.

Загудел домофон, и щелкнула входная дверь.

Через холл к лифту быстро проследовал Марсель и, увидев, что он занят, бросился вверх по лестнице.

А на площадке Жан-Жана открылись автоматические дверцы лифта.

Поскольку, высматривая Рамиреса, Жан-Жан, облаченный в халат цвета лососины, склонился над перилами, он не сразу увидел, что находится в лифте.

Приглушенный крик донесся до коротышки, когда он был уже на улице и с шиком (насколько такое можно проделать на его раздолбанной тачке) выкатывал на проезжую часть.

Жан-Жан, не веря своим глазам, уставился в глубь кабины. Поскольку никто не входил и не выходил, лифт, как дисциплинированная машина, закрыл свои двери. Жан-Жан тут же надавил на кнопку вызова. Двери снова раскрылись. На мгновение он представил себе, что кто-нибудь из соседей по дому мог вызвать лифт и обнаружить в нем этот ужас! Нужно было срочно освободить кабину.

Жан-Жан наклонился и ухватил тело за ноги как раз в тот момент, когда запыхавшийся и злой Марсель оказался наконец на площадке.

— Мне нужно с вами поговорить! — тоном общественного обвинителя заявил он и застыл, не понимая, что происходит. Жан-Жан смотрел куда-то сквозь него. И тащил за ноги тело! Неужели кому-то стало плохо? Марсель, еле сдерживая волнение, приблизился.

— Можете мне помочь, а? — процедил сквозь стиснутые зубы Жан-Жан.

Марсель, ничего не понимая, кивнул и ухватился за ногу. Потом он поднял голову и его взгляд встретился со стеклянным взглядом Мадлен.

Тело андрогина венчала голова Мадлен, пришитая рядом с головой Жоржа.

Спазм пробежал по телу Марселя, он сложился вдвое, как от мощного удара в живот, в голове у него звенело.

Жан-Жан изумленно уставился на него. Повернувшись на сто восемьдесят градусов, Марсель стал оседать по стенке. Голова его со стуком ударилась о цемент. Одной рукой он прикрывал рот, а другой тер себе живот, не в силах вымолвить ни слова.

Жан-Жан вытащил в конце концов двуглавый труп из лифта и сумел затолкать в квартиру, прежде чем соседи по площадке — два надменно-вежливых бравых пенсионера — высунут нос наружу.

Марсель в полубессознательном состоянии последовал за ним.

— Закройте дверь! — прошептал Жан-Жан, выпрямляясь.

Марсель машинально повиновался. Руки у него тряслись.

— Немного коньяку, Блан? — спросил Жан-Жан, борясь с подкатывающей к горлу рвотой.

Не дожидаясь ответа, он наполнил бокалы до краев, протянул один Марселю, и тот залпом выпил.

Жан-Жан взглянул на труп. На первый взгляд, убийца не перетрудился: он просто-напросто одел труп Жоржа — тот, что справа, в мужскую одежду, а тот, что слева, — в женскую. Сверху: пиджак и рубашка, разрезанные посередине, к которым приделана с другой стороны розовенькая женская кофточка. Снизу: одна брючина и цыганская юбка. А рядом с благородной головой несчастного старика Жоржа он пришил обескровленную голову какой-то толстухи. Можно сказать, инь и янь во плоти. В горле Жоржа торчали воткнутые по самые кольца ножницы.

Блан трясущимся пальцем указывал на толстуху.

— Он ее убил…

Этот Блан явно был не в себе.

— Вижу, что убил. Я вызываю перевозку.

— И это все? Вам больше нечего…

— Еще может вырвать. Но я сдерживаюсь. Хотите еще? — сухо бросил Марселю Жанно, указывая на бутылку коньяка.

— Черт! Да что с вами? Она МЕРТВА, а вам даже нечего сказать?

Жан-Жан из предосторожности отступил к телефону.

— У вас шок, Блан. Сядьте…

— Не хочу я садиться! — рявкнул Марсель. — Она тут, у меня перед глазами, а вы мне говорите, чтобы я сел, вы больной, что ли?

— Послушайте, — начал было Жанно, но, нахмурившись, остановился. — А где же Рамирес?

— Какой Рамирес? — машинально спросил Марсель.

— Он позвонил, я открыл ему… Вот дьявол! Он сыграл под Рамиреса! Эта собака знает мой адрес и знает Рамиреса! Вы же появились через несколько секунд… Вы никого не видели, Блан?

— Кого не видел? — Марсель ничего не мог понять.

— А ведь вы должны были с ним столкнуться! — прошептал Жан-Жан, подозрительно уставившись на Марселя.

Он быстро набрал номер комиссариата. Марсель не двигался. Мадлен смотрела на него — ужасный немой упрек. Он не чувствовал горя, скорее, он вообще ничего не чувствовал. Но что-то здесь не так. Что? Почему он так волновался? Кто? Жорж и Мадлен, это просто совпадение.

Жан-Жан повесил трубку, поговорив с дежурным лейтенантом.

— Леруа сейчас подъедет, с ним врач и эксперты. Какая, однако, мерзость! — Он указал на двуглавый труп, растянувшийся на пятнистом мраморном полу у него в холле.

— И вам не стыдно? — Марсель затряс головой.

— Чего стыдно? Чего? У вас, видно, шок, Блан…

— А у вас? У вас шока нет? А у нее, у нее шока не было?

— О чем вы говорите?.. Не понимаю…

Да что Блана заклинило на этой тетке?

— Значит, вы ее не любили… Интрижка, не более того… — Марсель обхватил голову руками.

— Да о чем вы говорите?

— Господи, да о Мадлен! О моей жене! Черт возьми!

Жан-Жан нахмурился:

— О вашей жене?

Марсель резко выпрямился, бросился на Жан-Жана и, схватив его за лацканы халата, заорал:

— Вы еще издеваетесь надо мной! Плевал я на то, что вы с ней трахались, но такое неуважение перед лицом смерти!

— Перед каким лицом смерти? Черт бы вас подрал! Вы хотите сказать, что эта женщина… эта женщина — ваша жена?

— Мерзавец! — взорвался Марсель, занося кулак.

— Серьезно, Блан. Я никогда не видел вашей жены. Как я могу ее узнать, скажите на милость?

— Никогда не видели? Значит, вы ее трахали, прикрыв голову подушкой?

— Я никогда ее не… Да вы в своем уме? — заорал Жанно, задыхаясь.

Приглушенно, но настойчиво звякнул дверной колокольчик. Марсель отпустил Жанно, потер глаза, как будто хотел проснуться. Снова раскрыл их, но ничего не изменилось: двуглавый труп по-прежнему лежал на полу, светлые волосы нимбом окружали голову Мадлен. Жан-Жан нажал кнопку домофона. На лестнице послышались шаги.

Мадлен… Господи! Но при мысли о Мадлен он снова ощутил кожей жар тела Надьи. Ужасная штука жизнь: гнилая ткань, которая расползается под руками, отмирает, чтобы ее место заняла новая.

В квартиру влетел лейтенант Леруа. Пот струился у него по лицу, и он вытирал его огромным клетчатым носовым платком, достойным комиссара Мегрэ. За ним — двое санитаров с носилками и бригада экспертов. Все застыли на пороге. Один из санитаров все же не выдержал:

— Черт, ну и дерьмо…

Появился заспанный, растрепанный врач.