Конан и Врата Вечности - Олдмен Андре. Страница 8

– Да брось ты убиваться, – услышал он голос варвара сквозь звон в ушах, – зубом больше, зубом меньше… Зато через дырку удобно сплевывать, когда обожрешься. Я на тебя не нападал, ты первый полез. И, заметь, кишок тебе не выпустил, поучил только немного. И то сказать, разбей я твою башку, кто бы стал о делах государственных печься? Дэви тебя ценит. Да вон мальчишка через кусты лезет, не иначе по твою душу.

И правда, из зарослей явился запыхавшийся посыльный. Вазам успел прикрыть рот платком, а Конан отбросил шампуры и подобрал его саблю.

Юный скороход, выпучив глаза, взирал на открывшуюся картину. Только что евнух Суппра указал ему, куда удалился Главный Советник вендийского двора, и что же? Вот он, советник, сидит на земле, рот зажимает. А рядом этот страшный северянин зубы скалит и саблей мертвую серну тыкает…

– Закрой рот, – сказал страшный северянин. – Жазмина послала?

Мальчишка решил сохранять невозмутимость, как требовал того от слуг придворный этикет, приосанился и объявил:

– Дэви Жазмина, властительница Вендии, Химелии и всех земель, дарованных ей богами, немедля требует к себе господина Главного Советника и раджиба Конана-киммерийца.

И, сделав большие глаза, многозначительно добавил:

– В дарбар требует, не куда-нибудь!

ГЛАВА 5

Совет

Дарбаром именовался большой зал, где высшие сановники государства собирались на совет. На сей раз Конана и Экатракана встретила одна дэви, если не считать двух глухонемых телохранителей, покорно потевших за изголовьем ее кресла. В зале было жарко и тихо.

Завидев вазама, прижимавшего к губам окровавленный платок, Жазмина немедля пожелала узнать причину столь странного вида своего первого сановника. Экатракан только промычал что-то невнятное.

– На него напала взбесившаяся серна и боднула рогом, – объяснил варвар, без приглашения усаживаясь на низкий диван. – Пришлось ее зарезать.

– Серна?! – воскликнула Жазмина. – Ты не путаешь? Мои серны ручные, и не было случая, чтобы они причиняли кому-нибудь вред.

– Значит, это первая. – Киммериец поджал ногу и поковырял Пальцем в зубах. – Вели слугам хорошенько за ними присматривать.

– Я, конечно, сделаю, как ты советуешь, но ответь мне, раджиб, отчего так блестят твои губы?

– От жира, о проницательнейшая из властительниц, от жира, текущего с обжаренных, шкворчащих, восхитительных кусочков мяса! После того как я одолел оголтелого зверя, мы с Экатраканом развели костер и приготовили отличную бастурму. Не оставлять же тушу на растерзание воронам! Вазам, правда, есть не мог, а я подкрепился.

– Это правда, Экатракан? – спросила дэви вельможу.

Несчастный советник только кивнул, рассудив, что внезапно спятившая ручная серна все же менее унижает его достоинство, чем шампур варвара.

– Надеюсь, ты сможешь говорить, когда я спрошу твоего совета, – сказала Жазмина, пряча улыбку.

– Я потерял только один шуб, – с достоинством отвечал вазам, – и готов, как прежде, дать тебе любой шовет, какой только попрошишь!

– Всему свое время. – Дэви жестом приказала вазаму сесть. Тот устроился на противоположном краю дивана – подальше от Конана.

– Я пригласила вас двоих, – молвила властительница Вендии, – дабы обсудить дело, не требующее отлагательства. Из княжества Эль-Мехем, лежащего за горами Тайдук-Нубас, прибыли послы и требуют незамедлительной аудиенции.

– Так в чем же дело, – зевнул Конан, не прикрывая рта, – прими их, и дело с концом.

Вазам поморщился – то ли от зубной боли, то ли возмущаясь грубости варвара. Однако Жазмина и бровью не повела: манеры киммерийца ее, казалось, забавляли.

– Ты, Конан, у нас недавно, и, видно, не знаешь, о чем идет речь, – сказала она терпеливо, словно втолковывала малому ребенку очевидные вещи. – Княжество это мало, и войском сколько-либо значительным не обладает. Когда-то мехемские шахсары, именующие себя так более по неуемному честолюбию, нежели общему признанию, умели ладить с соседями. Но четыре сезона дождей назад в единственном городе княжества произошла смута, и с тех пор…

– Знавал я одного мехемца, был у меня в ватаге, – перебил речь дэви грубый варвар. – Паршивый, надо сказать, человечишко, лживый и трусливый, как шакал. Пришлось содрать с него кожу и повесить сушиться на тамариске.

Вазам вздрогнул и плотнее прижал платок к губам.

– А я думала, такое проделывают только дикие афгулы, – усмехнулась Жазмина.

– Ты забыла, что я был их вождем. Впрочем, запамятовал, я, кажется, просто вырезал ублюдку печень.

Конану было скучно. Ему было скучно с тех пор, как он вернулся из Гадхары, где испытал немало передряг и сподобился даже предстать пред ликом самой Богини Смерти – кровожадной Хали. До сих пор в груди его поднимался холод, когда пронзительный взгляд богини, обратившейся в кобру, являлся ему во сне. Взгляд, несущий гибель… или бессмертие.

Все это осталось позади и, слоняясь по садам дворца, деля ложе с Жазминой или, втайне от дэви, с одной из ее придворных хаджибок, задирая трусливых придворных и пьянствуя, к их глубокому возмущению, с париями-садовниками, варвар все более склонялся к тому, что жаркий и влажный климат Вендии ему порядком надоел. Из Кофа доходили слухи, что там готовится большая заварушка, и киммериец собирался податься туда в ближайшее время – навстречу новым приключениям.

А тут – какие-то ничтожные мехемцы…

– Если ты не будешь меня перебивать, мы быстрее доберемся до сути, – услышал он мелодичный голос Жазмины, в котором на сей раз прозвучали гневные нотки. – И возьми на том столике зубочистку, если уж хочешь воспользоваться привилегиями фаворита и ковырять в зубах в присутствии дэви. Я готова простить тебе многое за прежние заслуги, но, если ты станешь плевать на пол и рыгать в присутствии послов, как в прошлый раз, я рассержусь.

– И скормишь меня голодным крокодилам, – пробурчал варвар, но зубочистку взял.

– Четыре года назад, – продолжала Жазмина, – престол Эль-Мехема захватил какой-то немедийский рыцарь…

– Немедиец?! – воскликнул Конан, забыв о предупреждении дэви. – Откуда он взялся?

– Думаю, оттуда же, откуда и ты – с севера. Говорят, он отважен и не глуп.

– А если не глуп, отчего польстился владеть страной, которую каждый может захватить? Ведь ты говоришь – войска у него нет…

– Так доносят лазутчики. Однако четыре года назад немедиец разгромил армию косальцев численностью в восемь тысяч человек.

– Это как же?

– Выставил против них десять тысяч конных янпачей и вполовину – пеших лучников.

– Призвал наемников?

– Княжество Мехем лежит между Вендией и Косалой, и, чтобы в него проникнуть, нужно пройти через территорию одной из этих стран. Передвижение такого огромного войска не осталось бы незамеченным.

– Думаю, шдешь не обошлошь без колдовштва, – подал голос вазам.

– Теперь я припоминаю, – сказал Конан, щелчком посылая зубочистку прямо в нос одного из телохранителей, – три дня назад повстречал я в местной харчевне одного афгула. Мы были когда-то знакомы. Бедняга совсем сдал, побирается на рынках. Напоил его вином, разговорились.

Он поведал, как с год назад ходил в набег на этот самый Мехем. Ужасы какие-то рассказывал. Говорил, будто бы против их банды вышло многотысячное войско с развернутыми знаменами и всех порубило. Он один спасся, в плечо стрелой раненный. Наконечник показывал – на память о той переделке хранит. Наконечник от афгульской стрелы. Я думал, спьяну заливает. И то сказать, кому придет в голову выставлять против банды афгулов регулярное войско, да еще под стягами?

– Твой знакомый – не единственный, кто рассказывает подобные вещи, – кивнула Жазмина. – После гибели своей армии косальцы больше не ходили в долину, но мелкие шайки не раз пытались овладеть Эль-Мехемом. И всякий раз терпели сокрушительное поражение. Немногие оставшиеся в живых тоже твердили о многотысячном войске, но им никто не верил.