Правила охоты - О'Рейли Виктор. Страница 54

Кроме всего прочего, Фицдуэйн так планировал оборудовать Большой зал — огромный зал на верхнем этаже постройки, который на протяжении веков являлся главной ареной светской жизни так, — чтобы оттуда открывался вид на море.

Это было величественное и чарующее зрелище, особенно при характерном для Западной Ирландии рассеянном дневном свете, на которое Фицдуэйн мог смотреть бесконечно долго. К сожалению, раньше он практически не имел такой возможности, так как наблюдать за морем он мог единственно сквозь узкие бойницы, прорезанные в стене специально для низкорослых — не выше пяти футов — норманнских арбалетчиков. Рост самого Фицдуэйна равнялся шести футам и двум дюймам, и ему приходилось сгибаться в три погибели, чтобы выглянуть наружу, однако он никак не мог решиться предпринять какие-то решительные шаги и улучшить обзор.

Именно об этом он раздумывал, сидя во внутреннем дворе на позеленевшей и холодной бронзовой пушке, когда прибыл Йошокава-сан.

Японец был председателем Совета директоров и фактическим главой “Йошокава Электрик”, огромной компании, основанной его дедом и занимавшейся производством электроники и промышленных товаров.

Сын Хидео Йошокавы Аки был одним из тех, кого Фицдуэйн спас от террористов, что косвенным образом и привело к осаде замка и сожжению Биг-хауса. После этого случая Йошокава-сан уже связывался с Фицдуэйном по телефону, чтобы выразить ему свою благодарность, но теперь он прибыл на остров собственной персоной, чтобы лично засвидетельствовать уважение и заодно осмотреть место сражения.

Через четыре недели после визита промышленника на остров высадился его личный архитектор с командой своих помощников, чтобы, оценить нанесенный ущерб. Прошло еще два месяца, и Йошокава-сан снова появился у Фицдуэйна и привез с собой масштабную модель замка, чтобы наглядно продемонстрировать, что, собственно, он предлагает.

Десять месяцев спустя отряд японских строителей закончил реконструкцию замка и после грандиозной попойки, организованной Фицдуэйном в новеньком Большом зале, отбыл восвояси, а сам хозяин остался с удовольствием и некоторой долей благоговейного трепета взирать на результаты их трудов.

Да, он подождет сообщения Кристиана де Гювэна, но интуиция подсказывала Фицдуэйну, что его друг прав.

Хидео Йошокаве можно доверять.

Сидя в своем кабинете на одном из верхних этажей “Намака Тауэр”, Фумио изучал меморандум, составленный господином Гото, инспектором-управляющим корпорации.

Перед ним лежал не просто финансовый документ, а настоящее произведение искусства. Авуары и имущество корпорации были расположены в форме кейрецу, отражающей сложную корпоративную структуру, которой придерживались большинство японских компаний. Гото-сан сократил финансовые показатели дюжин мелких фирм, входивших в “Намака Корпорейшн” таким образом, что нижняя строка отражала лишь приток наличных денег — и ничего больше.

Истина, заключенная в этих столбцах цифр, была предельно проста. На бумаге прибыль росла, но объем циркулирующей внутри кейрецу наличности сокращался. Фумио был достаточно проницателен, чтобы увидеть за этими показателями неприятную правду: если не последует мощного денежного вливания, то меньше чем через год корпорация рухнет подобно выстроенным в ряд костяшкам домино.

Гото— сан был первым человеком, обладающим высокой профессиональной квалификацией, которого наняли братья Намака. Раньше он работал управляющим у одного из крупнейших производителей автомобилей, но это продолжалось до тех пор, пока не выплыло на свет одно крупное мошенничество. Чтобы сохранить лицо, Гото вынужден был подать в отставку. Так бы он и жил, тихо и спокойно наслаждаясь своим свежеприобретенным богатством, но Фумио, действуя посулами и обещаниями, сумел уговорить его вернуться к делам. Обратиться к Гото ему порекомендовал Ходама -у куромаку определенно был нюх на способных и талантливых людей.

О том, что ситуация серьезная, Фумио было известно уже довольно давно, но пока Ходама оставался в живых, он считал, что ему не о чем беспокоиться. У куромаку всегда был под рукой дружески настроенный банк, а влияние, каким Ходама пользовался в министерстве финансов, было поистине легендарным. Стоило ему шепнуть пару слов на ухо кому следует, уронить мимоходом пару замечаний, касающихся административной политики и национальных интересов…

Так это делалось раньше, и система раз за разом срабатывала. Именно за это политикам и виртуозам типа Ходамы платили такие большие суммы.

Смерть куромаку все изменила. Через несколько дней после его похорон атмосфера поддержки и всеобщей доброжелательности, которая окружала корпорацию “Намака” на протяжении длительного времени, разительно изменилась.

Конечно же, никто ничего не говорил, не делал никаких заявлений. Никто, насколько было известно Фумио, не предпринял никаких шагов, однако со всех сторон корпорацию вдруг окружили недружелюбие и холодность. Впечатление было такое, словно кто-то, какая-то могущественная группа людей, начала активное противодействие братьям Намака, однако все попытки выяснить, кто же конкретно за этим стоит, оканчивались ничем.

В недавнем прошлом они без промедления обратились бы к Ходаме. Теперь же сэнсея больше не было, и место его по-прежнему пустовало. Все попытки найти нового, столь же могущественного покровителя провалились.

Их сотрудничество с могущественным куромаку основывалось на продолжительных и довольно тесных отношениях. В случае, если братьям Намака приходилось решать сложные и трудные вопросы, им часто приходилось действовать на грани законности. Чтобы избегнуть судебного преследования, приходилось идти на то, чтобы доверять куромаку. Подобные отношения с кем-то другим, естественно, невозможно было установить в короткий срок. Кроме того, большинство наиболее влиятельных политиков уже состояли в своих собственных, вполне сложившихся группировках и были связаны многолетними связями и обязательствами. Людей же подобных Ходаме были считанные единицы, если они вообще еще остались.

Непринужденная свобода, с которой Гото разговаривал с Фумио, явилась следствием долгого сотрудничества и взаимного доверия, которое они испытывали друг к другу. Вне стен корпорации Фумио и Гото были близкими друзьями, но на работе они продолжали соблюдать формальный этикет.

— В положении, в каком мы оказались, есть своя ирония, Намака-сан, — сказал Гото своему патрону. — Наша нелегальная деятельность остается все такой же прибыльной. Все трудности коренятся в нашей официальной деятельности. Во-первых, мы слишком много вложили в доллары, а курс неожиданно упал. Во-вторых, мы опростоволосились с золотом, которое постоянно росло в цене, но теперь цены на золото заморожены. В-третьих, мы приобрели и модернизировали “Намака Стил”. Откровенно говоря, это металлургическое производство лежит в основе всех наших неурядиц. Во всем мире сейчас перепроизводство этой продукции. Наши же вложения в “Намака Спешл Стил” стали последней соломинкой.

Фумио вздохнул. Он очень любил своего старшего брата, а завод “Намака Стил” был его любимой игрушкой. Благодаря ему Кеи ощущал себя настоящим промышленником. Что касается вложений в новый цех “Спешл Стил”, то Намака пошли на это в расчете на стратегическое решение считавшегося непогрешимым министерства внешней торговли и промышленности. МВТП разработало план, в случае реализации которого еще в начале 70-х годов Япония заняла бы лидирующее положение в мировой аэрокосмической промышленности. Ключевым звеном этого престижного проекта стал цех специальных сплавов “Намака Корпорейшн”, о чем говорилось в многочисленных речах, произнесенных рядом министров и политиков.

Но план этот ни к чему не привел. Несмотря на то, что налицо были некоторые успехи, правда довольно скромные, американцы по-прежнему оставались монополистами в космосе. Европа, традиционно считавшаяся довольно отсталой в этой области, на самом деле наступала им на пятки и прочно занимала второе место.