Брошенная в бездну - Орхан Кемаль. Страница 14

— А чего знать-то?

— Ишь ты! Я здесь по целым дням бываю, да и то всего не знаю.

— Да чего это «всего»?

— Ну, к примеру, штучек, которые здесь выкидывают. У меня, сынок, ушки на макушке. И друзей много. Уважают меня…

— Ничего не понимаю.

— Ты под влиянием злых чар, сын мой, околдовали тебя!

— Что за чепуха!

— Чепуха! Хороша чепуха! Смотри, как бы тебе не пришлось раскаяться в своих словах. Что там ни говори, а мир-то на заклинаньях ходжей держится…

— Ну, хватит!

— Неверие, сын мой, до добра не доведёт! От неверия все беды! Послушай меня, Мазхар, ведь недаром говорится, что такого друга, как мать, да такого города, как Багдад, нигде на земле не сыщешь… Пока ты сидишь там у себя в конторе, жена-то деньги колдунам раздаёт.

— О чём ты, никак в толк не возьму?

— Чего тут не понимать: околдовали тебя…

— Да кто же? Уж не Назан ли этим занимается?

— Конечно!

— Послушай, мама, ведь ты не хуже меня знаешь, что Назан — робкое, бессловесное создание. С утра до вечера торчит дома — стирает, скребёт полы…

— Уж мне ли не знать, чем она занимается. Неряха она и грязнуля, какой свет не видывал! Целый день ничего не делает, а перед твоим приходом принимается за работу. Хозяйство у неё запущено. Куда ни взглянешь, сердце кровью обливается… А знаешь, почему она сейчас вопила во всё горло? Потому что джины, с которыми она якшается, вцепились ей в горло. Не веришь? Думаешь, всевышний ткнёт пальцем в глаза: вот он грешник?

Мазхар уже не слушал мать. Он не придавал никакого значения её болтовне о колдовских чарах. Но неужели Назан, его жена, занимается всей этой чертовщиной?.. Подумать только: его робкая, безответная Назан в обществе каких-то ворожей и шарлатанов! И всё так ловко скрывать от мужа!

Он спросил, как же Назан ухитряется с ними встречаться.

— Что поделаешь, сын мой, не доглядела. Я ведь женщина больная, ноги у меня ревматические… Где уж мне угнаться за ней? Мало ли кто к нам приходит! Бух в дверь! Кто там? Молочник. Трах! Кто там? Зеленщик. Не проходит и часа, чтобы в дверь кто-то не постучал. Она тут же вниз! И шу-шу-шу!..

— А от кого ты узнала, что она занимается такими делами? — перебил Мазхар.

— Я поклялась этому человеку, что не скажу никому ни слова… Если хочешь сам убедиться, будь повнимательней. Посмотри, не припрятано ли что в твоей одежде? Может, там какой амулет зашит… Ведь эти колдовские средства разные бывают… Тут не только амулеты. Она может подмешать в еду жало скорпиона, а то и ещё какую-нибудь дрянь. Ты и не узнаешь…

Мазхар злился всё больше и больше. У него вновь разболелась голова. Что делать? Ведь у него в руках никаких доказательств. И что он мог сказать Назан? Нужно поймать её с поличным. А уж тогда он изобьёт её и вышвырнет на улицу…

Хаджер-ханым по лицу сына поняла, что ей удалось пробить брешь, — Мазхаром овладели сомнения.

— Ах, сын мой! Я так терзалась: если сказать обо всём, будет скандал, люди осудят. А не сказать — душа горит. Ну, посмотри сам на свою жену. Не женщина, а метёлка! Служанка несчастная! Ты спрашиваешь, почему я не беру на прогулку невестку. Дитя моё! Да как могу я взять её с собой? Мне стыдно. Она к тому же и двух слов связать не может. А вокруг столько женщин — пышных, как сдобное тесто. — Хаджер-ханым уголком глаза взглянула на сына. — Стройные, как газели, сладкие, как рахат-лукум. Губы у них — кораллы, зубы — жемчуг!.. И все женщины, все жёны чиновников города восхищены тобой!

Мазхар самодовольно улыбнулся.

— Нет, что там ни говори, а Назан тебе не пара.

— Что поделаешь, раз уж так случилось… — робко проговорил он.

— Сколько раз я тебе твердила: «Сын мой, дитя моё! Прогони эту девку, пока не поздно!» Отвязались бы от неё — и дело с концом! Да не послушал ты материнского совета. Пожалел её. А думаешь, она не нашла бы себе пару? На слепого бакалейщика и слепой покупатель найдётся…

Мазхар глубоко вздохнул и поднялся.

«Значит, жёны чиновников восхищаются мной?» Он вспомнил, как Жале, прищурив свои огромные зелёные глаза, сказала: «Ох, Мазхар-бей! Нет такой женщины, которая не захотела бы стать вашей рабой!» и ему почему-то стало вдруг очень легко. Головная боль прошла. «А что если отправиться сейчас в контору и пригласить туда Жале?» Эта мысль заставила Мазхара мгновенно забыть обо всех огорчениях и тревогах. Он обнял мать и расцеловал её в обе щеки.

— Ты собираешься уходить, сын мой? Я всегда хотела бы видеть тебя таким, как сейчас. Да сбудутся желания твои!

Мазхар возвратился в спальню. Назан одевала только что проснувшегося Халдуна.

— Пойди и поцелуй руку бабушке, — сказал Мазхар сыну строгим голосом.

Халдун посмотрел на мать. Мазхар перехватил его взгляд и вспыхнул:

— Я тебе сказал, пойди и поцелуй бабушке руку! Чего же ты ждёшь?

Он схватил сына за шиворот и вытолкал из спальни.

Назан не понимала, что случилось. Ясно одно: опять всё обернулось против неё. Она осторожно, бочком, вышла из комнаты. Мазхар с отвращением поглядел ей вслед. «Невежественна, как базарная торговка! Впрочем, разве можно было ожидать чего-нибудь другого от голодранки из Сулеймание?»

Он передёрнул плечами, чувствуя, что никогда не был так несправедлив, но почему-то его не мучили угрызения совести. И он повторил уже вслух: «Базарная баба! Голодранка!»

Мазхар быстро оделся и, прихватив давно забытую трость с серебряным набалдашником, вышел из дому. Назан грустно смотрела ему вслед из окна. Вот муж пересёк улицу и замедлил шаги. В двери противоположного домика показался Рыза-эфенди. Мазхар сделал ему знак следовать за собой. Тот засеменил за ним, держась немного поодаль и подобострастно улыбаясь. Вскоре они свернули за угол и скрылись из глаз.

Назан отошла от окна. Что же случилось с мужем? Ведь он пошёл успокоить мать, но они, кажется, опять повздорили.

— Видно, у тебя совсем нет дела по утрам!

Назан вздрогнула и залилась краской.

— Быть может, ты уже выстирала бельё? Молока купила? Полы подмела? Ах, нет?! Так чего же ты слоняешься без дела? Не успел муж за порог, а она сразу к окну!

Назан, как всегда, молча ушла в кухню. Но злоба так и распирала Хаджер-ханым. Она подошла к дверям кухни и зашипела:

— А ты, наверно, себя не помнишь от радости? Думаешь, что у меня с сыном пошли нелады? Так запомни раз и навсегда, что твоё колдовство теперь не поможет! Лучше образумься, не то Мазхар поставит тебя на своё место.

— О чём это вы? — не поняла Назан.

Но Хаджер-ханым не удостоила её ответом. Смерив невестку презрительным взглядом, она важно удалилась.

Назан чуть было не рассмеялась: колдовство! Это она-то занимается колдовством? Махнув рукой, Назан решила больше не думать об этом. Но как ни старалась, слова свекрови всё время вертелись у неё в голове. Какая-то смутная тревога проникла в её сердце. Она глубоко вздохнула и задумалась, но тут же спохватилась: пора приступать к делам.

В этот момент в кухню вбежал Халдун.

— Бабушка велела надеть мне новый костюмчик!

— Она хочет взять тебя на прогулку?

— Да. Но мне не хочется.

— Т-с-с! Молчи!

В дверях вновь появилась Хаджер-ханым.

— Почему ты уговариваешь мальчишку не ходить со мной?

— Зачем бы я стала это делать, мама?

— Девка! не смей называть меня «мамой»!

Назан потупилась, молча взяла Халдуна за руку и повела в спальню переодеваться.

— Ну, что ты там застряла, как ишак в болоте? — раздался через некоторое время недовольный голос Хаджер-ханым.

Назан не выдержала:

— Это уж вы слишком!

— Как ты сказала? Дерзить? Мне?

— Вы сами вынудили меня. С утра только и слышу оскорбления и проклятья…

— Ах ты, голодранка! Совсем обнаглела. Тебя не то что ругать, избить мало. — Хаджер-ханым сжала кулаки и двинулась на невестку.

Назан стало дурно. Она в изнеможении опустилась на сундук и разразилась рыданиями.

— Ах ты, дрянь безродная! — продолжала поносить её свекровь. — В какую семью затесалась! Протри-ка глаза! Да известно ли тебе, что мой род идёт прямёхонько от султанского двора? Мне везде почёт и уважение. А мой сын? Ну разве ты ему пара? Он мог бы взять девушку из знатной семьи, а ты прилипла к нему, как смола. Околдовала ты его, околдовала, не иначе. Да ещё, наверно, эта старая ведьма, твоя тётка, помогла…