Страна Изумрудного солнца - Орлов Антон. Страница 29

Среди холмов раскиданы ансамбли жилых строений, по большей части одноэтажных, но с такими наворотами, что иные из представителей высокого дизайна локти бы себе пооткусывали от досады, что не они до этого додумались. Дома – змеящиеся спирали; дома, составленные из угловатых или округлых сегментов; дома, подобные раскрытым веерам… И бесконечное разнообразие причудливых декоративных излишеств из металла и камня. Обязательный архитектурный элемент – длинная, приподнятая над землей галерея с двойной колоннадой, нечто вроде сильно вытянутого крыльца; к колоннам привязывают верховых животных. Вокруг домов в беспорядке стоят арки, их оплетают растения с ползучими древесными стеблями, усыпанные зелеными цветочками (рассмотрев их, Тина обнаружила, что это не цветы, а листья в форме цветка) и черными ягодами, издающими пряный запах. Другие арки затянуты паутиной, сотканной паукообразными существами величиной с куриное яйцо. Пауки, похожие на пушистые детские игрушки, были неядовитые и совсем ручные – Тина видела из окна, как Тлемлелх гладит и угощает своих, прогуливаясь около дома.

Над местностью господствовала возвышенность, на вершине которой вырисовывалась на фоне неба громадная остроконечная арка. Однажды Тина поднялась туда по спиральной лестнице, для чего пришлось снять ботинки, позаимствованные у погибшего бандита: по ступеням струилась вода. Наверху находились скульптуры, бассейны, лакированные деревья (непонятно, искусственные или настоящие), заселенные «пауками» арки и более замысловатые каркасы, – но самое главное, оттуда открывался великолепный обзор.

Море зеленоватого света на юге – в противоположной стороне от гиперпространственной установки и «студня». Похоже на то, что Тлемлелх живет в тихом аристократическом пригороде, а сердце Мигона находится там, дальше. Наверное, именно там сосредоточены научные и административные учреждения, промышленные предприятия… Другой вопрос, как добраться туда, изучить территорию и вернуться назад в течение одной ночи. Местные верховые животные от Тины шарахались, а никакого автотранспорта она пока не обнаружила – хотя, по логике, он должен существовать, поскольку в старых книгах были рисунки и фотографии.

На фоне города, светящегося, как скопление гнилушек на болоте, белело громадное здание в форме цирка – тоже, так сказать, часть заказа: из комиксов Тлемлелха следовало, что после того, как с Лиргисо будет покончено, Тина должна отправиться в это заведение и все там разнести. Что это, казенный дом, где Тлемлелху нанесли какую-то обиду, или фирма, принадлежащая его конкурентам? Тина так и не сумела выяснить, что это за здание, но запланировала там побывать – инкогнито и без погрома.

На вершине она встретила одно-единственное существо, принадлежащее к расе Тлемлелха. Разглядев Тину в свете мерцающей статуи, одинокий прохожий издал сдавленный переливчатый вопль и лишился чувств. Тина склонилась над ним: живой. На шее пульсирует жилка, сердце бьется… только не слева, как у людей, а справа. Первой мыслью было оказать ему помощь, но тут она спохватилась: пожалуй, если он, очнувшись, опять ее увидит, последствия непредсказуемы, вплоть до инфаркта. Пусть уж лучше здесь полежит, а после придет в себя и решит, что померещилось.

Домой она возвращалась, когда небо на востоке светлело и начинало наливаться изумрудным сиянием. Тлемлелх поселил ее в подвале, в комнате без окон, с двумя каплевидными лампами вроде той, что она видела у Аделы, и деревянным полом с облезлым лаком и въевшимися темными пятнами. У стены поставили многоногую кушетку необычной формы – асимметричный вытянутый овалоид, обитый стеганым шелком. Вначале Тлемлелх пытался от рассвета до заката держать Тину взаперти, но она в первый же день выбила замок и пошла осматривать дом. Это повторилось еще два раза, а потом Тлемлелх понял, что он так разорится на замках, и больше ее не запирал.

Сны ей снились странные. Сумбурные, перенасыщенные обрывочной информацией. Там было множество фрагментов ее прежней жизни – до того, как она стала киборгом, и после, – некоторые мелькали по одному разу, другие повторялись снова и снова. Почему-то чаще всего снился заснеженный Рошеген, где ее захватили манокарские агенты, но не нападение и плен, а последующие события: как она вместе с Риганом из «Галактического лидера» и офицером Космопола принимает участие в зачистке на манокарском корабле, уничтожая дволлов – неизученных местных хищников, с виду похожих на распластанные одеяла. После ее бегства те проникли на корабль и сожрали всех, кто находился на борту, кроме агента манокарских спецслужб и парня, который подставил Тину, – эта приятная парочка успела запереться в изолированном помещении и благополучно дождалась прихода спасателей. «Зачем?..» Как будто кто-то снова и снова, с завидной настойчивостью, задавал ей во сне этот немой вопрос. Зачем она убивала дволлов? Никакими эмоциями вопрос не сопровождался, не было ни обвинения, ни одобрения, ни удивления, – но кто-то невидимый очень хотел получить ответ.

А то еще начинали сниться невероятные многомерные структуры, и потом, просыпаясь, Тина испытывала досаду оттого, что не может мысленно воспроизвести их во всех подробностях. Для ее человеческого мышления, привыкшего к трем измерениям, это была непосильная задача, в то время как во сне таких ограничений не существовало.

Эти сны не были тягостными (исключая разве что те кусочки, которые относились к манокарскому периоду ее жизни), но в них присутствовало ощущение, словно кто-то пытается докричаться до нее сквозь толстую звуконепроницаемую стенку. Сначала Тина предположила, что это Тлемлелх, отчаявшись объясниться на словах, пробует установить с ней телепатический контакт, но потом отказалась от этого подозрения. Тлемлелх продолжал гнуть свое: ежедневно рисовал и подбрасывал ей очаровывающие своим эстетическим совершенством комиксы на тему «пойди и замочи того мерзавца», что не имело ничего общего ни с прошлым Тины Хэдис, ни с многомерными структурами.

Скорее всего, это побочные плоды интенсивной работы ее мозга, даже во сне занятого поисками выхода из западни.

Истекли восьмые сутки ее пребывания в мире зеленого солнца. Тина низко надвинула капюшон, запахнула плащ и наискось через просторную комнату с чернотой за стеклянным потолком направилась к выходу.

– Лиргисо! – Тлемлелх выскочил наперерез из боковой арки, занавешенной жемчужными нитями. – Онгхай онг Лиргисо!

И начал что-то декламировать речитативом, размахивая пачкой листков. Его бледно-зеленое лицо, тонкое и подвижное, искажали гримасы, смысла которых Тина не понимала: что это, ярость, раздражение оттого, что она медлит, ненависть к врагу? У этой расы мимика очень живая, как и у маленьких темных созданий, зато серокожие верзилы с пестрыми полосками вдоль хребта и рудиментарными хвостиками обычно сохраняли на своих физиономиях каменно-флегматичное выражение.

Аромат духов Тлемлелха наводил на мысль о вечеринках при льдистом лунном свете и роковых женщинах; в зашлифованных драгоценных камнях, вкрапленных прямо в кожу, плясали зеленоватые искры. Его круглые темные глаза то почти исчезали в прищуре, то широко и гневно распахивались.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – вздохнула Тина, когда он резким жестом сунул ей свои картинки, – но однажды я дала себе слово не убивать, не разобравшись. Мне предложили поработать киллером, и я чуть не прикончила человека, который стал потом моим самым близким другом. На мое счастье, он не дал себя убить. Тлемлелх, для меня это был серьезный урок. С тех пор я не играю по чужим правилам. Ты уж извини, но хорошего исполнителя из меня не получится. Даже за деньги, хотя ты мне их и не предлагаешь.

Разумеется, она не рассчитывала, что Тлемлелх что-нибудь из сказанного поймет, – но, может, интонация заставит его призадуматься или общее настроение… Она вовремя спохватилась, чтобы не улыбнуться ему на прощанье (и Тлемлелха, и остальных обитателей этого дома ее улыбка пугала), и вышла в теплую, влажную ночь, осторожно притворив за собой лакированную дверь из тяжелого дерева. Спрыгнула с галереи на траву и начала спускаться с холма, петляя между арками. Вот наконец и шоссе – отличное шоссе, идеально ровное, рассчитанное на скоростной автотранспорт. Только нет в Мигоне никакого автотранспорта, ни скоростного, ни тихоходного.