Свои люди – сочтемся - Островский Александр Николаевич. Страница 12

Устинья Наумовна . А они-то разве благородные? То-то и беда, яхонтовый! Нынче заведение такое пошло, что всякая тебе лапотница в дворянство норовит. Вот хоть бы и Алимпияда-то Самсоновна, конечно, дай ей бог доброго здоровья, жалует по-княжески, а происхождения-то небось хуже нашего. Отец-то, Самсон Силыч, голицами торговал на Балчуге; добрые люди Самсошкою звали, подзатыльниками кормили. Да и матушка-то Аграфена Кондратьевна чуть-чуть не паневница – из Преображенского взята. А нажили капитал да в купцы вылезли, так и дочка в принцессы норовит. А все это денежки. Вот я, чем хуже ее, а за ее же хвостом наблюдай. Воспитанья-то тоже не бог знает какого: пишет-то, как слон брюхом ползает, по-французскому али на фортопьянах тоже сям, тям, да и нет ничего; ну а танец-то отколоть – я и сама пыли в нос пущу.

Подхалюзин . Ну вот видите ли – за купцом-то быть ей гораздо пристойное.

Устинья Наумовна . Да как же мне с женихом-то быть, серебряный? Я его-то уж больно уверила, что такая Алимпияда Самсоновна красавица, что настоящий тебе патрет, и образованная, говорю, и по-французскому, и на разные манеры знает. Что ж я ему теперь-то скажу?

Подхалюзин . Да вы и теперь то же ему скажите, что, мол, и красавица, и образованная, и на всякие манеры, только, мол, они деньгами порасстроились, так он сам откажется!

Устинья Наумовна . А что, ведь и правда, бралиянтовый! Да нет, постой! Как же! Ведь я ему сказывала, что у Самсона Силыча денег куры не клюют.

Подхалюзин . То-то вот, прытки вы очень рассказывать-то. А почем вы знаете, сколько у Самсона Силыча денег-то, нешто вы считали?

Устинья Наумовна . Да уж это кого ни спроси, всякий знает, что Самсон Силыч купец богатейший.

Подхалюзин . Да! Много вы знаете! А что после того будет, как высватаете значительного человека, а Самсон Силыч денег-то не даст? А он после всего этого вступится да скажет: я, дескать, не купец, что меня можно приданым обманывать! Да еще, как значительный-то человек, подаст жалобу в суд, потому что значительному человеку везде ход есть-с: мы-то с Самсон Силычем попались, да и вам-то не уйти. Ведь вы сами знаете – можно обмануть приданым нашего брата, с рук сойдет, а значительного человека обмани-ко поди, так после и не уйдешь.

Устинья Наумовна . Уж полно тебе пугать-то меня! Сбил с толку совсем.

Подхалюзин .А вы вот возьмите задаточку сто серебра, да и по рукам-с.

Устинья Наумовна . Так ты, яхонтовый, говоришь, что две тысячи рублей да шубу соболью?

Подхалюзин . Точно так-с. Уж будьте покойны! – А надемши-то шубу соболью, Устинья Наумовна, да по гулянью пройдетесь, – другой подумает, генеральша какая.

Устинья Наумовна . А что ты думаешь, да и в самом деле! Как надену соболью шубу-то, поприбодрюсь, да руки-то в боки, так ваша братья, бородастые, рты разинете. Разахаются так, что пожарной трубой не зальешь; жены-то с ревности вам все носы пооборвут.

Подхалюзин . Это точно-с!

Устинья Наумовна . Давай задаток! Была не была!

Подхалюзин . А вы, Устинья Наумовна, вольным духом, не робейте!

Устинья Наумовна . Чего робеть-то? Только смотри: две тысячи рублей да соболью шубу.

Подхалюзин . Говорю вам, из живых сошьем. Уж что толковать!

Устинья Наумовна . Ну, прощай, изумрудный! Побегу теперь к жениху. Завтра увидимся, так я тебе все отлепартую.

Подхалюзин . Погодите! Куда бежать-то! Зайдите ко мне – водочки выпьем-с. Тишка! Тишка!

Входит Тишка .

Ты смотри, коли хозяин приедет, так ты в те поры прибеги за мной.

Уходят.

Тишка (садится к столу и вынимает из кармана деньги) . Полтина серебром – это нынче Лазарь дал. Да намедни, как с колокольни упал, Аграфена Кондратьевна гривенник дали, да четвертак в орлянку выиграл, да третевось хозяин забыл на прилавке целковый. Эвось, что денег-то! (Считает про себя.)

Голос Фоминишны за сценой: «Тишка, а Тишка! Долго ль мне кричать-то?»

Тишка . Что там еще?

«Дома, что ли-ча, Лааарь?»

Был, да весь вышел!

«Да куда ж он делся-то, господи?»

А я почем знаю; нешто он у меня спрашивается! Вот кабы спрашивался, – я бы знал.

Фоминишна сходит с лестницы.

Да что там у вас?

Фоминишна . Да ведь Самсон Силыч приехал, да никак хмельной.

Тишка . Фю! попались!

Фоминишна . Беги, Тишка, за Лазарем, голубчик, беги скорей!

Тишка бежит.

Аграфена Кондратьевна (показывается на лестнице) . Что, Фоминишна, матушка, куда он идет-то?

Фоминишна . Да никак, матушка, сюда! Ох, запру я двери-то, ей-богу, запру; пускай его кверху идет, а ты уж, голубушка, здесь посиди.

Стук в двери и голос Самсона Силыча : «Эй, отоприте, кто там?» Аграфена Кондратьевна скрывается.

Поди, батюшка, поди усни, Христос с тобой!

Большов (за дверями) . Да что ты, старая карга, с ума, что ли, сошла?

Фоминишна . Ах, голубчик ты мой! Ах, я мымра слепая! А ведь покажись мне сдуру-то, что ты хмельной приехал. Уж извини меня, глуха стала на старости лет.

Самсон Силыч входит.

Фоминишна и Большов .

Большов . Стряпчий был?

Фоминишна . А стряпали, батюшка, щи с солониной, гусь жареный, драчена.

Большов . Да ты белены, что ль, объелась, старая дура!

Фоминишна . Нет, батюшка! Сама кухарке наказывала.

Большов . Пошла вон! (Садится.)

Фоминишна идет в двери, Подхалюзин и Тишка входят.

Фоминишна (возвращаясь) . Ах, я дура, дура! Уж не взыщи на плохой памяти. – Холодной-то поросенок совсем из ума выскочил.

Подхалюзин , Большов и Тишка .