Сага о Рорке - Астахов Андрей Львович. Страница 44

– Ты готова связать свою жизнь с моей?

– Мои глаза видят, мое сердце чувствует, мое тело стремится соединиться с твоим.

– Рассвет уже наступил. Мне пора идти.

– Не хочу тебя отпускать! Побудь еще немного.

– Дядя Браги… он не знает. Оставаться в постели женщины, когда может напасть враг, недостойно воина.

– Тогда закрой глаза. Подари мне последний поцелуй…

В глазах Хельги была такая бездна, что Рорк ужаснулся. Рука, потянувшаяся было за одеждой, бессильно повисла. Поцелуй был бесконечным, невыразимая истома, нежность и плотское желание захватили Рорка. Он забыл обо всем, потому что теперь желал лишь одного – еще раз слиться с этой женщиной в единое целое. Хельга дрожала, как в лихорадке, и Рорк шептал ей в ухо что-то нежное и бессвязное. Потом они соединились, выпав из времени, мира, бытия; лишь когда чувство реальности вернулось к Рорку, он увидел, что Хельга сидит на ложе и смотрит на него.

– Ночь кончилась, – сказала она еще хриплым от страсти голосом, наклонившись к нему и почти коснувшись губами его уха. – Наступает проклятое время. Время мечей.

Рорк посмотрел на нее с изумлением. Ему неведома была таинственная магия женского тела и женского лица; он не знал, как сверхъестественно и прекрасно преображает их ночь, делая такими манящими и полными неописуемой прелести. Призрачный свет зимнего рассвета, падающий в узкое окошко, окружал Хельгу холодным сиянием, кожа девушки казалась прозрачной, и каждая линия ее тела теряла свою четкость. Глаза Хельги, обращенные на Рорка, были темны и глубоки, как ночь, а растрепанные белокурые волосы отсвечивали полированным серебром. Что-то божественное и непостижимо прекрасное было в этой простой норманнской девушке, и Рорк молчал в восхищении, не зная, то ли говорить ему Хельге что-либо, то ли вновь заключить ее в объятия, целовать бессчетно, забыть обо всем. Снова разжечь в себе и в ней желание и наслаждаться близостью бесконечно, пока хватит сил, а потом умереть счастливым, потому что таков Закон – нет возврата для истинно любящего в мир тех, кто не познал настоящей любви.

– Я не могу уйти, – шептал Рорк, гладя плечи Хельги. – Ты поселила в моем сердце слабость. Мне кажется, прежнего Рорка больше нет.

– Береги себя. – Она прижалась губами к его губам, потом капризно тряхнула волосами, обдав любовника горьковатым запахом полевых трав. – Моя жизнь в тебе, Рорк. И приходи ночью. Тогда придет мое время, и я снова буду любить тебя.

– Ты ведьма.

– Я женщина. Все женщины владычествуют ночью. Просто ты не знал об этом.

– Я люблю тебя.

– Говори мне это всегда. Хочу слышать это каждую минуту, каждый миг.

– Весь день буду ждать ночи.

– А я буду ждать тебя, любимый.

Хельга скользнула с ложа, набросила на себя холщовую рубашку и начала заплетать волосы – как замужняя норманнка, в две косы. Рорк быстро оделся. Вчера, следуя за девушкой длинным коридором, вдоль которого прилепились комнатки для паломников, Рорк не подозревал, как сильно изменит его эта ночь, как переменится все за истекшие несколько часов. Он увидел в глазах Хельги призыв, сумел прочесть его, понял, что нужен этой настрадавшейся душе, и остался с ней. Он слишком долго ждал этой ночи. Что будет дальше, знают лишь боги. Он лег в постель с Хельгой, не испытывая к ней любви. Сейчас же он понял, что Хельга с ним, и другого счастья ему не нужно.

– Прощай, – сказал он, целуя девушку.

– Прощай, любимый…

Расшатанные деревянные ступени скрипели под ногами, в щели в стенах заглядывал свет зимнего утра. Рорк спустился вниз, к выходу. Кто-то, выходя, оставил дверь открытой.

Рорк вышел, глубоко вдохнул морозный утренний воздух. После застоявшейся вони и отбросов в гостинице хотелось прочистить легкие. И в этот миг длинная стрела вонзилась в притолоку в вершке от его головы и мелко задрожала, точно от злобы.

Рорк молниеносно отпрыгнул, спрятался за дверью, окинул взглядом пространство перед собой. Он не увидел никого. Прямо напротив была монастырская церковь, серое приземистое здание с двускатной, увенчанной крестом, крышей и небольшой пристройкой – баптистерием. Рорк вспомнил, что еще в комнате у Хельги слышал удар колокола, созывавший монахов к заутрене – значит, в церкви уже собралась братия. Над крышей церкви возвышалась сложенная из тесаного камня колокольня, но вряд ли стрела прилетела оттуда. Далее церкви стояло небольшое прямоугольное строение: здесь располагалась библиотека. Все окна были закрыты ставнями.

Рорк вырвал стрелу из хрустнувшего дерева и быстро перебежал к углу церкви. Все пространство между храмом и воротами монастыря занимал огромный табор беженцев, съехавшихся в Луэндалль в поисках убежища. Телеги, повозки, шатры, хижины из окорья и составленных вместе плетней, просто навесы, обвешанные с четырех сторон шкурами или одеялами, стояли тут так тесно, что между ними иногда проходилось протискиваться. Лучше места, чтобы укрыться, тайный убийца не мог бы и пожелать.

Рорк понюхал стрелу и помрачнел. Родовые знаки на древке еще могли обмануть, но запах – никогда. Стрела принадлежала анту, и выпустил ее в Рорка тоже ант. Это значит, княжичи опять хотят его смерти.

Чутье подсказывало Рорку, что больше в него стрелять не будут. В живых он остался лишь чудом: убийца просто не мог ожидать, что в момент пуска стрелы легкий порыв ветра изменит ее полет. В другой раз так не повезет.

Стражи на мосту у входа в монастырские стены не было. Рорк поискал глазами, но расстилавшийся перед ним на равнине близ Луэндалля лагерь союзного войска был как обычно спокоен. Несколько норманнов грелись у костра с другой стороны рва: видимо, то и была стража ворот, решившая погреться.

Рорк встретил неприятные взгляды и непроницаемые лица, но сейчас дело было не в этом. Ссора с норманнами была ему совсем ни к чему.

– Видели ли вы человека с луком? – спросил он норманнов.

– Не понимаю тебя, – хмуро сказал старший из норманнов. – Чего ты хочешь?

– Хочу знать, видели ли вы человека, который выходил недавно из этих ворот. У него был лук.

– Ты плохо говоришь на нашем языке. Я не понимаю.

Норманны засмеялись. Проглотив обиду, Рорк пошел в лагерь. Он понял, что убийца был в норманнском платье, оттого-то и молчат стражники. А может, это один из них послал в него стрелу?

Полог шатра за ночь покрыл мелкий иней. Внутри было душно и смрадно, но гораздо теплее, чем снаружи. Рорк пробрался между храпевшими воинами, улегся на шкуру рядом с Турном. Кузнец немедленно открыл глаза.

– Время вставать, а ты ложишься, – сказал он шепотом. – Ты был с ней?

– Был.

– Женская любовь похожа на вино с ядом. Сначала она дурманит, пьянит, а потом отнимает у тебя разум, а то и жизнь.

– Хельга любит меня.

– Все так думают.

– Она спала со мной, мы муж и жена.

– Что ж, да пребудут с вами боги. Желаю тебе детей таких же здоровых, как ты, и таких же белобрысых, как она.

– Турн, меня сейчас хотели убить. – Рорк достал из-за пазухи стрелу, протянул кузнецу. Турн нахмурился, взял стрелу, как гадюку, недобро покачал головой.

– Напоминание от Рогволодичей, – сказал он. – Ты должен быть осторожен.

– Сказать ли Браги?

– Не надо. Начнутся раздоры и недоверие между антами и норманнами, а перед битвой это очень опасно.

– Что же мне делать?

– Ждать. Мыслю, стрелять в тебя больше не будут. Выберут другой способ.

– Какой же?

– Вот этого не ведаю. Может, попробуют ударить ножом в темноте или подсыплют яд в брашно.

– Яд я учую. А поединок мне не страшен.

– Кто-то хочет твоей смерти. Будь осторожен. Может, и Хельга с ними заодно. Откуда убийца мог знать, что ты будешь у нее?

– Даже не хочу об этом думать.

– Однако я бы не стал ей доверять.

Пора было заканчивать разговор. Лагерь оживал, воины пробуждались от тяжелого сна, выходили из шатров. Рорк спрятал стрелу под шкуру и тоже направился к выходу.

Стан войска в считанные секунды наполнился жизнью: потянуло дымом от костров, над которыми уже подвесили котлы и вертела с мясом, застучали копыта, зазвенели молоты в походных кузницах. Воины постепенно сходились к майдану, ожидая новостей. Рорк стоял у входа в шатер и наблюдал за проходившими мимо – один из этих людей сегодня послал в него стрелу из-за угла. Чего ждать завтра?