На суше и на море - Подгурский Игорь Анатольевич. Страница 51

– Пробовали? – огорчился шляхтич и уважительно вздохнул. – А вы, часом, не из таможни?..

Сервировав стол, друзья отдали должное умелой стряпне Пшимановского. После третьей бек поинтересовался:

– А кто в салуне остался? Пани Влада?

– Владка с вашим полосатым паном любовь крутит, – охотно пояснил хозяин салуна. – Скрутила пана – ужас. А все без толку. Голову задурит и бросит. Не он первый… В мать пошла. Кровь-то цыганская. А благоверная моя такая раскрасавица была!

Олаф выразительно кивнул на винчестер гостя.

– Хорошо бьет?

Пшимановский недоуменно уставился на оружие, а потом, хлопнув себя по лбу, тихонько выругался:

– Пся крев! Забыл. Совсем забыл!

– Что забыли? – насторожился бек, больше всего в жизни (после моря) ненавидевший неожиданности. – Салун запереть?

Шляхтич зашарил по карманам.

– Вот, – торжественно заключил он, вынимая помятый листок. – Изменения в расписании торжеств. В 19.00 – штурм гостиницы «Пятое копыто» и суд Линча над «подлыми аболиционистами». То есть над вами. Похоже, кто-то засек ваш выстрел, пан Батырбековский.

Быстро восполнявший потери от внепланового протрезвления Илья мимоходом глянул на песочные часы, одиноко стоявшие на полке у шкафа.

– Время есть. Продолжаем эксперимент, бек.

Бек с готовностью наполнил кружку командира, не забыв и никого из присутствующих. Только после этого он вполголоса осведомился у шляхтича:

– Вы с нами, пан Пшимановский?

– Денег нет, но честь имею, – надменно прищурился хозяин салуна. – Лейте до краев, пан Батырбековский.

За дверью послышалась пьяная ругань. Бек и шляхтич неуверенно взялись за оружие, и даже Олаф вынул из-за пояса свой топор, но Илья, снова метнув слегка помутневший взгляд на песочные часы, успокоенно кивнул: «Рано!» – и тут же повысил голос до легкого рыка:

– Не заперто!

Дверь распахнулась.

Двое рыжеволосых ковбоев с бутылками в правой руке и холщовыми сумками в левой, пьяно пересмеиваясь, ввалились в номер и замерли у шкафа. На шее у обоих болтались небрежно повязанные ирландские зеленые платки.

Ковбой постарше небрежно опустил свою сумку на пол, приложил пару пальцев к полам шляпы и хрипло отрапортовал:

– П-п-патрик!

Второй ковбой, пьяный до изнеможения, представиться не смог, поэтому, держась за шкаф, только улыбнулся – искренне и широко.

– Мы к вам, – пояснил Патрик, придерживая приятеля за пояс. – 3-з-за нашу и вашу свободу!

Патрик слегка икнул, показывая, что сказал все, и двинулся к столу. Бек и Олаф нерешительно поглядывали на Илью, но тот молчал, задумчиво потирая виски. Наконец Муромец собрался с мыслями и задумчиво припомнил:

– Мне кажется, я это где-то уже слышал. Вы кто?

– Ирландцы! – как о само собой разумеющемся гордо сообщил Патрик, опускаясь на табурет, в то время как его сияющий приятель стащил с горы перин верхнюю и, ухватив за угол, поволок к окну устраиваться на послеобеденный отдых.

– Он проспится, – успокоил присутствующих Патрик. – Пару часов, и он будет как стеклышко. Время есть. А что это вы на меня так уставились?

– Ничего, – усмехнулся Илья. – Дежавю. Пей, приятель.

Патрик благодарно улыбнулся.

В дверь постучали.

– Войдите! – громыхнул Илья.

Дверь распахнулась.

На пороге стоял ладный невысокий мужчина – смуглый, с римским носом и колючими глазами. За правым плечом его торчала старая берданка. На левом плече висел кожаный мешок.

– Сильвио, – удивился Пшимановский, – а ты зачем тут? Тебе нужны неприятности?

– Сильвио Корлеоне, – вежливо приподнял шляпу итальянец. – Торговля оливками.

– Майонез должен быть оливковый, – согласился Илья, окидывая стол мутным взглядом. Для чистоты эксперимента бек наливал ему в три раза чаще, чем остальным, поэтому не будем судить пана Муромского слишком строго. Тем более что он, по сути, мог быть уже в отпуске, если бы не подвернулся под руку командиру отряда.

Сильвио аккуратно поставил на стол бумажный пакетик майонеза, извлеченный из мешка. Потом вывалил и остальное содержимое: несколько пачек спагетти, десяток апельсинов и еще какую-то снедь. В заключение появилась и бутылка мартини.

– Неприятности мне не нужны, – пояснил итальянец Пшимановскому. – Мне нужен скальп шерифа. Или хотя бы уши – эта сволочь душит мой бизнес. Сегодня вечером я сделаю ему такое предложение, от которого он не сможет отказаться.

С этими словами Сильвио уселся за стол, поставив берданку у правой ноги.

– А вы это хорошо придумали, – заметил он, внимательно оглядывая комнату.

– В смысле? – поинтересовался бек, откупоривая мартини и наливая первый стакан кивнувшему Илье.

– В смысле матрасов, – пояснил свою мысль Сильвио. – Можно залечь, передохнуть, пока время есть. Учту на будущее.

– Пожалуйста, – легко согласился щедрый бек. – Пять процентов валового дохода с каждой реализации моей идеи.

Они уже сошлись на двух с половиной, когда в дверь осторожно поскреблись.

– Мое почтение, – в проходе появился местный гробовщик. – Кацман. Старый Кацман. Гробовщик.

– Нет, ну какая прелесть! – искренне восхитился Олаф, огладив бороду и между делом залпом проглотив стакан мартини. – Никогда бы не подумал, что в Питсдауне столько порядочных людей. Вы так сильно любите индейцев и негров, папаша?

– Ша, молодой человек, – оборвал Олафа Кацман. – Только не надо этих нежностей. Никаких соплей, чистая коммерция.

Олаф изумленно; замолк, а гробовщик тем временем печально продолжал:

– Этот пацак* Брейк – полный идиот. Вы спросите, есть ли у меня мозги? Так успокойтесь, их есть у меня! Поэтому я уйду. Но еще у меня есть сын Давид, а у Давида есть голова и есть штуцер. Давид стреляет мало, но стреляет точно. Когда он стреляет, хочется, чтобы он стрелял еще и еще. В мальчике пропадает талант, но ему таки негде развернуться. Мальчик хотел открыть маленький-маленький банк, но этот пацак Брейк сказал: городу хватит банка его папаши Брейка-старшего. И это здоровая конкуренция? Спрашивается, куда я приехал и где я возьму деньги на обратный билет?

* Пацак – национальность аборигенов планеты Ханут. Не путать с чатланами – коренными жителями Плюка. Реальные обитатели периферийной галактики в реальности «Земля-919». Откуда Кацман знает о реальности «Земля-919», неизвестно.