Восстание на Боспоре - Полупуднев Виталий Максимович. Страница 117

8

Словно в ответ на его мысли, в воротах акрополя показались бегущие люди. Они махали руками и кричали:

– Измена!.. Измена!..

Оказалось, Диофант со своими людьми, застигнутый событиями на месте ночлега, быстро вооружился и навел порядок среди растерявшихся вначале воинов царской стражи, что охраняли его покой. Он построил их квадратной колонной, впереди поставил понтийцев и, отразив натиск оборванных и плохо вооруженных бунтовщиков, сумел короткими атаками рассеять их разношерстную толпу. Теперь он двигался к акрополю, имея намерение помочь дворцовой страже защитить царя от посягательства мятежников.

– Да, – говорил он, шагая рядом с Бритагором, – мы упустили время, задержались с прибытием на Боспор. Хотя вы, политики, хитры, но иногда чутье солдата стоит дороже ваших ухищрений.

– Пустяки, – отозвался Бритагор, все еще хмельной после пира, – если сотня рабов обнаглела и подняла руку на порядок в царском городе, то к утру трупы наглецов будут сброшены с городской стены в ров!

– Как знать! – сердито возразил полководец. – Ты видишь – на улицах никого, кроме толп рабов, нет. И у многих, я заметил, в руках оружие царских дружинников. Это плохой признак.

– Ты, победитель двух царей, покоритель Скифии, придаешь значение рабским волнениям?! Я не узнаю тебя, непобедимый стратег.

– Я всему придаю должное значение. Ибо в ратном деле надо учитывать все. Погляди!

Они увидели, что все улицы, ведущие к акрополю, заполнены повстанцами. Копья сплошным лесом стояли в ночном небе, пылая в огнях факелов. Во многих местах города дымили пожары. В акрополе слышались выкрики, подхватываемые тысячами глоток.

– Копья на руку, сомкнитесь плотнее! – грозно приказал Диофант своим воинам.

Но их приближение уже стало известно всюду. Савмак преобразился и сразу перестал думать о своем неожиданном избрании. Он громко сзывал повстанцев в колонны, резко приказал Атамазу и Лайонаку стать во главе отрядов.

– Не время веселиться! Праздновать победу рано! Враг еще жив!.. Эй, Атамаз, не забудь в голову поставить своих парней, они лучше сплочены!.. Лайонак, Танай, где те люди, с которыми вы шли по улицам? Стройте их в фалангу!.. А ну, рабы, если не хотите к утру лежать с выпущенными кишками, вперед! Хозяева очнулись, они нас не пощадят!

Новоизбранный царь, не стесняясь, подталкивал медлительных и робких, сам строил копейщиков, бегал по двору, потрясая скребком. Вскочив на каменный алтарь у ворот акрополя, смотрел, как проходят мимо наспех собранные колонны, напутствуя их словами:

– Братья! Против нас выступил Диофант. Это ему продал Перисад наши тела и души. Стратег Диофант хочет стать нашим новым жестоким хозяином. Неужели для того мы порвали цепи, чтобы пасть под ноги иноземцам?.. Смерть Диофанту! Вперед, братья сколоты!

Ровно и плотно шла колонна понтийских и херсонесских воинов, убивая на своем пути все живое.

Восставшие рабы с горящими глазами спешили вперед, понимая, что от их решимости зависит судьба восстания. В понтийскую фалангу полетели камни, топоры, копья и дротики.

– Бей царских защитников!.. Бей чужеземцев!..

Началась страшная в своем ожесточении свалка. Теперь понтийцы оказались обороняющейся стороной. Бунтовщики были многочисленны и дрались отчаянно. Диофант сообразил, что он сам всунул голову в пасть льву. Акрополь уже пал перед натиском рабов, нигде и в помине не было ни одного царского наемника. Ревущие толпы управлялись рослыми, горластыми парнями и, несмотря на их внешнюю нестройность, быстро охватывали соседние улицы, окружая крепкую, но немногочисленную рать Диофанта. Было очевидно, что если они отрежут пути отхода к порту, то незадачливым гостям придется бесславно погибнуть под ударами рабских топоров и копий.

– Это не простой бунт, – отрывисто сказал стратег своему самоуверенному советнику, – Пантикапей в руках повстанцев!

Он окинул взором нижнюю часть города и ужаснулся. Со всех сторон бежали новые толпы разъяренных людей, размахивая дрекольем. Удар камня чуть не свалил его с ног. Бритагор побледнел. Выпучив глаза, он в ужасе выхватил меч и махал им без толку, рискуя задеть своих. Что-то круглое мягко ударило в грудь понтийского воеводы и упало, вернее, шлепнулось, на мостовую. При свете факелов Диофант разглядел странный снаряд, оказавшийся человеческой головой. Он не мог удержаться от возгласа удивления и ужаса. На него смотрело прищуренными глазами мертвое, помятое лицо Перисада, царя боспорского!

Понтиец при виде такого ужасного свидетельства серьезности положения решил, что единственно правильной тактикой его может быть лишь поспешное отступление в сторону порта, где их ждали «Арголида» и два херсонесских корабля.

Отбиваясь мечом и прикрываясь от камней щитом, он приказал Бритагору подобрать голову царя и завернуть ее в плащ.

Понтийцы, херсонесцы и кучка царских стражей отбивались с храбростью вояк, осознавших, что их последний долг – умереть с честью, не дав полонить себя взъяренным рабам.

Они начали отступление двумя волнами, разделившись поровну. Одна половина сдерживала напор врага, другая отходила на двадцать шагов. Затем, не выдержав напора рабов, первая половина быстро отбегала за спины товарищей и там, передохнув, опять строилась в правильную колонну. С каждой перебежкой воинов становилось меньше, и Диофант рассчитал, что последний из них падет гораздо ранее, чем они с Бритагором доберутся до порта.

– Дорилай! – хрипло, преодолевая одышку, позвал он.

– Я здесь! – отозвался тот, размахивая мечом.

От каждого его удара падал человек. Он отступал, оставляя путь, заваленный трупами.

– Ты понимаешь, что так нас всех перебьют?.. Надо стать намертво стеной и сдержать натиск!.. За полчаса можно добежать до порта и вернуться с воинами, что остались на кораблях, и рассеять толпу этих скотов!

– Я готов! – отозвался понятливый Дорилай. – Беги, стратег, на корабль, твоя жизнь нужна Митридату, но не возвращайся, так как, если ты приведешь сюда не только воинов, но и гребцов с кораблей, этого будет слишком мало, чтобы одолеть всех рабов города!.. Отплывай скорее и передай Митридату, что Дорилай свой долг выполнил!.. Р-раз! Р-раз!..

Железо с хряском рубило кости и мягко входило в трепещущие тела тех, кто умирал за свободу.

Воины Дорилая были построены в неподвижную фалангу и перегородили улицу. Нужно отдать должное выучке и выдержке понтийцев. Они беспрекословно исполнили приказ и решили стоять насмерть.

– Братья мои! – обратился к ним Диофант взволнованно. – Через полчаса подоспеет помощь! А ты, Дорилай, кроме того, получишь должность тысячника и надел земли с рабами! Я сказал!

Диофант, объятый ужасом Бритагор, а с ними кучка воинов-телохранителей бежала с поля битвы, спеша найти спасение на борту кораблей.

Они не знали, что события этой ночи не могли миновать и порта с его кораблями. Увидев впереди снующую толпу людей, Диофант принял их за своих воинов и хотел окликнуть. Но его предупредило появление странной фигуры, которую в темноте трудно было разглядеть. Херсонесец Бабон уже занес было меч над головой неизвестного, но тот рухнул на землю и слабым голосом произнес:

– Спасите, не оставляйте меня!.. Это я – Бесс с «Арголиды»!.. Гребцы восстали!.. Они грабят и убивают!

Сказав это, Бесс застонал и испустил дух.

Положение стало безнадежным. Но Диофант был человеком дела. Он лучше и быстрее соображал на поле сражения, с глазу на глаз со смертью, нежели в приемных залах царей и вельмож. Он схватил за руку полумертвого от страха Бритагора и, приказав остальным не топать громко ногами, быстро побежал в соседний переулок.