Маскарад - Пратчетт Терри Дэвид Джон. Страница 30

На сцене собралась беспорядочная толпа, окружив одну из новеньких певичек, толстушку, которая, опустившись на колени, утешала пожилую женщину. Лицо последней Бадья вроде бы. смутно припоминал. Она была из тех работников, которые шли в комплекте с Оперой. Навроде крыс или наводняющих крышу горгулий.

Женщина держала перед собой какой-то предмет.

— Она упала сверху… — бормотала она. — О, бедная, бедная шляпа!

Бадья задрал голову. Когда глаза его привыкли к темноте, он различил в вышине среди досок фигуру. Фигура медленно вращалась…

— О боги, — едва вымолвил он. — А в письме он был так вежлив…

— В самом деле? — осведомился Зальцелла, выныривая откуда-то сзади. — Ну так прочтите вот это.

— Ты советуешь?

— Послание адресовано вам.

Бадья развернул клочок бумаги.

« Xахахаха! Axaxаxаxa!

Ваш

Призракк Оперы.

PS. Ахахахаха!!!!!»

Бадья посмотрел на Зальцеллу мученическим взглядом.

— Кто этот бедняга, там, наверху?

— Господин Хвать, крысолов. На шею ему накинули веревку, к другому концу которой были привязаны мешки с песком. Затем мешки опустились вниз. А он… поднялся наверх.

— Я не понимаю! Этот тип что, сумасшедший?

Зальцелла положил руку ему на плечо и вежливо отвел в сторонку.

— Послушайте, — произнес он как можно более доброжелательно. — Человек, который вечно ходит в смокинге, прячется в тенях и время от времени убивает людей. После этого посылает записочки, в которых записывает свой маниакальный хохот. Восклицательных знаков снова пять, я сосчитал. А теперь спросим себя: это ли образ действий нормального человека?

— Но с какой целью он все это делает? — простонал Бадья.

— Боюсь, данный вопрос уместен только в том случае, если мы имеем дело с нормальным человеком, — спокойно ответил Зальцелла. — Иначе вполне возможно, он делает все это потому, что так ему велят мудрые желтые чертики.

— Ты говоришь о нормальности? Да как он может быть нормальным? — воскликнул Бадья. — Кстати, ты был прав. Атмосфера в заведении кого угодно сведет с ума. И скорее всего, я здесь единственный, кто твердо стоит на земле!

Господин Бадья оглянулся по сторонам. Когда же он увидел группу взволнованно перешептывающихся балеринок, его глаза сузились.

— Эй, вы! Чего вы там топчетесь? — рявкнул он. — А ну, всем подпрыгивать на одной ноге!

Он вновь переключился на Зальцеллу:

— Так, на чем я остановился?

— Вы остановились на том, — произнес Зальцелла, — что вы тут единственный, кто твердо стоит на земле. И это действительно так — весь балет уже прыгает. А господин Хвать и вовсе отпрыгался.

— Я нахожу твой юмор довольно низкопробным, — холодно ответил Бадья.

— Я считаю, — продолжал главный режиссер, — нам следует запереть театр, собрать всех здоровых мужчин, выдать им факелы, обыскать здание сверху донизу, выкурить Призрака, прогнать по городу, поймать, избить так, чтобы родная мама его не узнала, после чего сбросить останки в реку. Это единственный надежный способ.

— Ты ведь сам знаешь, мы не можем позволить себе закрыться, — ответил Бадья. — Да, наш недельный доход оценивается в несколько тысяч долларов, но ровно столько же за ту же неделю мы тратим. Понятия не имею, куда мы катимся и чем все закончится. Я думал, управлять этим местом просто, главное — усадить в кресла в зале побольше задниц. Но стоит поднять голову, как видишь ту же задницу, покачивающуюся в воздухе над тобой… Что же будет дальше, порой спрашиваю я себя…

Они посмотрели друг на друга. Потом как будто под воздействием некоего животного магнетизма их взгляды пронеслись над зрительным залом и уперлись в гигантскую поблескивающую люстру.

— О нет, — простонал Бадья. — Он не сделает этого… Ведь не сделает же? Вот это и в самом деле заставит нас закрыться.

Зальцелла вздохнул.

— Послушайте, люстра весит больше тонны, — сказал он. — Канат, на котором она держится, толще вашей руки. Лебедка, когда ею не пользуются, наглухо заблокирована. Люстра безопасна.

Они опять посмотрели друг на друга.

— Ну, если хотите, теперь на время представлений я буду приставлять к ней охранника, — произнес Зальцелла. — Только для вашего спокойствия.

— И он требует, чтобы на сегодняшнем представлении Кристина пела партию Йодины! Да у нее же голосок что твоя свистулька!

Зальцелла поднял брови.

— По-моему, это как раз не проблема. Или я не прав?

— Как не проблема?! Ведь партия Йодины — главная!

Зальцелла снова положил руку на плечо хозяина театра.

— Пожалуй, настало время познакомить вас с некоторыми малоизвестными закоулками это го удивительного мира, который мы называем оперой. — улыбнулся он.

Дилижанс затормозил на расположенной в Анк-Морпорке Саторской площади, и к нему тут же кинулся агент транспортной службы.

— Господин Возжа, ты опоздал на целых пятнадцать часов! — гневно заорал он.

Возница бесстрастно кивнул. Он опустил поводья, спрыгнул с козел и осмотрел лошадей. Двигался он как деревянная кукла.

Пассажиры хватали багаж и торопливо расходились.

— Ну и какие будут оправдания?! — осведомился агент.

— Мы устроили пикник, — ответил возница.

Лицо его было серого цвета.

— Вы останавливались на пикник?

— Ага. Покушали, спели пару-другую песенок, ну и всякое такое… — неопределенно махнул рукой возница, вытаскивая из-под сиденья мешки с фуражом.

— Позволь, я повторю. Ты остановил почтовый дилижанс, чтобы устроить пикник и спеть пару-другую песенок?

— Ага. А потом кот залез на дерево и застрял там.

Агент в недоумении таращился на него. Возница пососал руку, обвязанную носовым платком, и глаза его подернулись дымкой воспоминаний.

— И это еще не все… — промолвил он. — Затем мы принялись рассказывать анекдоты.

— Какие-такие анекдоты?

— Та, что поменьше и потолще, предложила по очереди рассказывать анекдоты. Мол, так веселее будет проводить время.

— Да? И что? Не понимаю, каким образом это могло замедлить движение дилижанса!

— О, ты бы слышал анекдот, который рассказала она. Про очень высокого человека и фортепиано. Я аж с козел свалился. Даже в разговоре с моей нежно любимой бабушкой я не решился бы использовать такие слова!