Все горят в аду - Ридли Джон. Страница 17
– Прошу прощения, нам нужен менеджер.
Стоящий за прилавком занервничал:
– Вы насчет отравления продуктами?
Едва ли Маркус ожидал такой реплики.
– Нет.
Тогда стоявший за прилавком расплылся в улыбке:
– Я менеджер. Мистер Башир. Чем могу быть полезен?
– Мы одного человека разыскиваем, служащего гастронома "24/7". – Устав от хохм на тему Париса, Маркус модифицировал вводную часть: – У вас не работает некто по имени Парис?
– Парис? Он что-нибудь натворил? Вы из полиции?
Джей:
– Мы...
Почуяв жареное, Маркус прервал напарника, пока тот не сболтнул чего не надо.
– Мы не вправе пускаться в детали. Можем только сообщить вам, что мы агенты.
– Агенты... – Башир посмотрел на ребят: костюмы, солнечные очки. Башир приуныл. – А, мое почтение. Из ФБР, значит.
Маркус быстренько раскинул мозгами. Нервный азиат решил, что они с Джеем работают на федеральные службы. Это поможет избежать многих накладок.
– Да.
– Что? – вздрогнул Джей, но тут же поддакнул Маркусу: – Да. Непохожи?
– Я бесконечно счастлив служить представителям власти. – Башир испытывал мощный патриотический подъем. – Где же еще, как не на этой великой земле свободы и равноправия, эмигранту вроде меня могли доверить все это? – Башир широко простер руки, сбив по пути рекламный щит "Чиклетс-Сертс-Тик-Так."
– Насчет Париса. Припомните, не видели ли вы его с молодым человеком лет двадцати с небольшим? Белым?
– Белый такой малый?..
– Длинные светлые волосы, темно-синие глаза. – Джей пустился в подробные описания. – Такой... выделяющийся. Не то чтобы пижон. То есть совсем не пижон.
– Да, да, да. Помню такого. На стоянке. Он, кажется, уехал вместе с Парисом. Он очень паршиво выглядел, этот парень, но, по мне, все белые какие-то болезненные. Кожа бле-е-дная такая. Как...
– Фамилия? – спросил Маркус.
– ...у мертвеца. Во-во, такая, как у мертвеца, кожа.
Маркус повторил вопрос, жестче:
– Его фамилия, Париса этого, фамилия его как?
– Скотт. Парис Скотт. Но я не...
К дверной ручке гастронома "24/7" со стороны улицы протягивалась рука Бадди. Он застыл на полном ходу, уже наполовину открыв дверь, при виде Башира, беседующего с двумя типами в темных очках и в штатском.
Башир указал пальцем на Бадди:
– А вон. Вон тот парень. Он с Парисом вместе живет. – Бадди: – Поди-ка сюда, Бадди. Это люди из ФБР.
ФБР? Это все, что требовалось услышать Бадди.
Бадди взвился. Рванул. Он не понимал, куда ему надо, но понимал, что надо ему туда как можно скорее, – ракета, заправленная твердым горючим ужаса.
Марк с Джеем выскочили из супермаркета вслед за Бадди. Но страх не впрыскивал в их сердца лошадиные дозы адреналина. Их каблуки не выстукивали лихорадочную чечетку по тротуару. Они не догнали Бадди. Лос-анджелесская жара не оставила им никаких шансов.
Запыхавшийся Джей повернулся к Маркусу, который пыхтел ненамного слабее напарника.
– Ты не знаешь, – спросил он, – что его так разобрало?
Проявляя атлетические способности, о которых он ранее не подозревал, Бадди мощным рывком одолел дистанцию от универсама "24/7" до своего – их с Парисом – жилища. Он несся на красный свет. Он сметал в сторону пожилых евреев, выходящих из синагоги. Бадди не тормозил по пустякам. Бадди не позволял федералам обрести над ним перевес. Ему нужно было добраться до своей квартиры. Добравшись до квартиры, он смог бы... Чего бы он смог? Ну, что-нибудь смог бы, верно? Предпринял бы что-нибудь. Господи, ну что-то же можно предпринять.
Еще немного. Еще немного, и он обретет временное укрытие.
Еще раз обернуться. Обернувшись еще раз, увидеть, что шпики не...
Уголком глаза Бадди заметил движение. Заметил слишком поздно, чтобы затормозить. Он наткнулся на что-то, рухнул вниз. Падая, услышал чей-то визг и ворчанье. Затем почувствовал удар об асфальт и о чью-то плоть разом. О чью-то чужую плоть.
Коп!
Нет. Нет, не коп. Девушка. Бадди напряг мозги. Может, девушка – коп? На ней, правда, не было формы, не поблескивал пистолет, не сверкала бляха. Девушка как девушка; Бадди решил продолжить путь к дому.
Девушка:
– Ага, разогнался.
Протянула руки, вцепилась Бадди в ногу.
– Пусти меня!
– Расслабься! Ты никуда не идешь!
– Пусти! – Бадди попытался отпихнуть девицу, но та вцепилась в него намертво.
– Ты решил, что можно меня завалить и чесать дальше? Ты ж меня убить мог.
– Пожалуйста... Пожалуйста... – ФБР, полиция, наркокороли, Бен Ладен и, вероятно, Моссад – все они в этот момент взяли Бадди на мушку. Бадди не видел их, но, как подсказывало ему новообретенное седьмое чувство параноидального предвидения, они уже готовы спикировать на него, вонзить в него свои когти и умыкнуть его в ад, специально для него оборудованный.
– Мне больно, – заявила девица. – Я тебя на хрен засужу. Я танцовщица. Я себе на хлеб танцами зарабатываю. Я теперь танцевать не смогу, засужу тебя. Будь уверен.
Для Бадди это было уже слишком. Он начал давать сбои, как перегревшийся мотор.
– Ну отпусти меня... Прошу, отпусти меня. – Он осел вниз, растекся мелкой лужицей по бетону. Заплакал.
– Э... да не буду я тебя засуживать. – Девица ослабила хватку. – Это я так, знаешь, болтала. Вставай.
Бадди был смущен, перепуган, доведен до отчаяния и повержен: что и отлилось в слезы с пузырящимися соплями.
– Они убьют меня!
– Что? – Девица покрутила головой в поисках уличных хулиганов, маньяков, банды насильников и тому подобных ублюдков, сумасшедших, а также прочего лос-анджелесского сброда, о котором сразу вспоминает житель этого города, когда кто-то вопит о грозящей ему смертельной опасности. Она не увидела никого и ничего примечательного, кроме пожилых евреев и старлеток-неудачниц, бродивших по Фэрфэксу и уже поглядывавших на молодую женщину и плачущего возле нее на тротуаре мужчину.
Девушка:
– Кто ж тебя убить хочет?
Бадди не уловил вопроса. Он был оглушен безумным страхом.
– Я ничего не делал. Я ни в чем не замешан.
– Погоди. Не так быстро. Ты не...
– Это все Альфонсо. Меня нельзя убивать за это.
– Убивать за что? Может, мне полицию вызвать?
Это Бадди уловил.
– Никакой полиции!
– Но они...
– НИКАКОЙ ПОЛИЦИИ!
Уразумев все, что нужно, девица пошла на попятный, резко:
– Ладно, ладно, никакой полиции.
Поднявшись на ноги, Бадди сместился в сторону своего дома:
– Помоги мне войти...
Девица нервно огляделась, будто снова высматривая извращенцев, насильников или психопатов. Их по-прежнему не наблюдалось.
– Так. А что, это мысль. – Она подхватила Бадди и довела его до двери.
Бадди все еще был охвачен паникой, жутью и тому подобным, однако нашел время разглядеть девушку, сжимавшую его в объятиях. Светлые волосы, стрижка "под пажа", лицо без изъянов. Под джинсовой жилеткой, белой майкой, черными байкерскими шортами в облипку, ботинками на платформе угадывалось загорелое, изящное, великолепное, без капли жира, тело. Судя по комплекции и экипировке, этой девице было недалеко до лесбиянки, но ее выручала сексапильность, уводила от опасной черты. Крутой кипяток. Ходячее обольщение. Как мисс Энн Маргрет в "Вива Лас-Вегас", или мисс Энн Маргрет в "Гнезде убийц", или Энн Маргрет в любой миг своего существования.
Нехорошо. Нехорошо, что у нее такая фигура и такая внешность, потому что из-за паники и ужаса, владевших Бадди, инстинкт самосохранения по-прежнему подавлял его сексуальность. Представьте, в кои-то веки удалось затащить телку к себе в дом, а тут наркомафия и копы подхватились засадить патрон ему в анус.
Попав внутрь, девица закрыла дверь, опустила шторы. Возможно, Бадди заразил ее своей паранойей. Она быстро окинула взглядом спальню, ванную. Они были одни.
Бадди сполз по стенке, у которой его оставила девица, и изумленно вытаращил глаза.
– Музыку включить? – спросила девица. – А, как насчет музыки? Тебе полегчает от нее?