Любовь в вечерних новостях - Робертс Нора. Страница 27

— Неужели? — Торп игриво улыбнулся.

— Все вымышленные, — сделала она отрицательный жест.

— Хотелось бы мне их прочитать… просто так, в образовательных целях.

— Это уже невозможно. — Ливи взглянула на стойку бара, где разговор становился все громче. — А что ты делал в своей разгульной юности, Торп?

— Я разносил газеты. — Он тоже посмотрел на двух громко спорящих мужчин, сражавшихся в дартс.

— Ах, значит, ты всегда был связан с журналистикой?

— И ухаживал за девушками.

— Ну, это само собой разумеется.

Ливи явно заинтересовалась двумя уже ощетинившимися игроками. Сидевшие у стойки разделились во мнениях насчет той или другой стороны. Торп достал бумажник.

— Мы разве уходим? — спросила она, когда он вынул деньги.

— Через минуту начнется потасовка.

— Понимаю. — Ливи усмехнулась. — Я хочу посмотреть. Ты за кого, за того, кто в шляпе или того, с усами?

— Ливи, — ответил он терпеливо. — Когда ты в последний раз присутствовала при драке в пабе?

— Ну не будь таким надутым, Торп. Я ставлю на шляпу. Он пониже ростом, но жилистый. — Не успела она договорить, как усатый сунул кулаком в живот шляпе. Торп, смиряясь, вздохнул и откинулся назад. Ливи в углу, положение почти безопасное.

Сидевшие за стойкой повернулись, чтобы удобнее было наблюдать, и, не отрываясь от выпивки, стали выкрикивать разные словечки, поощряя противников. Ливи заморгала, увидев, что ее «ставке» крепенько врезали. По всему пабу посетители начали заключать пари на победителя. Бармен продолжал спокойно вытирать стаканы. Двое мужчин яростно сцепились и упали, продолжая награждать друг друга тумаками. Торп смотрел, как они катаются по полу. Вот они опрокинули стул. Кто-то поднял его и поставил подальше, уселся и стал подбадривать того, за кого болел. Со всех сторон раздавались советы.

«Да, предсказание Ливи, по-видимому, оправдается», — решил Торп. Мужчина в шляпе был увертлив, как уж. Вот он зажал голову своего более увесистого противника под мышкой и потребовал сдаться. Покрасневшему от стыда и нехватки воздуха противнику не оставалось ничего другого.

— Хочешь еще выпить? — спросил Торп у Ливи, когда шум и волнение утихли.

— Гм? — Тут Ливи снова обратила на Торпа внимание и улыбнулась, видя сухое выражение его лица. — Торп, ты не думаешь, что это хороший материал для репортажа?

— Ну, если ты хочешь рассказать о новом виде тотализатора, — согласился он, но тут же улыбнулся. — Ты удивляешь меня, Оливия.

— Почему? Потому, что я не завизжала и не закрыла лицо руками?

Ливи, смеясь, сделала знак официантке.

— Торп, они же просто наставили друг другу синяков, и теперь всем есть о чем потолковать. В комнате для прессы каждый день перед концом работы шум и крики гораздо громче.

— Ты железная леди, Кармайкл, — сказал он и поднял стакан в ее честь.

Довольная, она чокнулась с ним:

— Ну что ж, спасибо, Торп.

Был уже почти час ночи, когда они вышли из паба. Дождь продолжал упорно моросить. Огни отражались в лужах и переливчато мерцали в тумане. Было прохладно, однако вино согрело Ливи, и ей совсем не хотелось спать, она чувствовала себя прекрасно.

— Ты знаешь, — сказала она, когда они медленно шли по Сохо, — в первый мой приезд сюда я ходила в музеи, осматривала памятники, бывала в театрах и на чаепитиях. Но у меня такое чувство, словно сегодня я видела гораздо больше, чем тогда за неделю.

Когда он взял ее руку в свою, она не возразила. Было что-то вполне естественное в том, как они шли по ночному туманному и сырому Лондону, рука в руке.

— Я сегодня вышла из гостиницы такая усталая. Настроение ни к черту. — Она повела плечами. — Какое-то беспокойство. Я рада, что ты наткнулся на меня.

— А мне хотелось быть с тобой, — ответил он просто.

Ливи, стремясь обойти острые углы, осторожно ответила:

— Хорошо, что мы возвращаемся в конце недели. Такие дела, как это, выматывают все силы, тем более когда случаются такие малоприятные сюрпризы, как сегодня утром.

— Ну, это было не так уж неожиданно, — заметил Торп.

Ливи взглянула на него с острым любопытством.

— Так ты что, ожидал этого?

— Ну, скажем, у меня было предощущение.

— Ты бы мог им поделиться и с остальными, — сказала она с некоторым неудовольствием. — Ведь ты, в конце концов, наш брат — репортер.

— И в качестве такового я могу делиться фактами, а вовсе не предощущениями.

Он улыбнулся, глядя, как она хмурится.

— Ты и сама могла бы догадаться. Кармайкл, у тебя на ресницах дождинки.

— Не уклоняйся от темы.

— И весь твой макияж смыло.

— Торп…

— И волосы у тебя влажные. Ливи покорно вздохнула.

— Устала? — спросил он, когда они вошли в вестибюль отеля.

— Нет. — И Ливи рассмеялась. — Хотя, бог свидетель, должна бы.

— Не хочешь ли зайти в кафе и выпить капельку на сон грядущий?

— Нет, утром надо иметь свежую голову. — Она направилась к лифту. — Я должна снестись со Скотленд-Ярдом до нашего отъезда. А ты хочешь еще что-нибудь накопать?

Он нажал кнопку их этажа.

— А ты разве не ведешь раскопки?

— У тебя определенно есть что-то, — сказала она подозрительно.

— Я этого не отрицаю. Во всяком случае, наш лондонский корреспондент имеет материал.

Понимая, что больше она из него ничего не вытянет, Ливи сунула ключ в замок.

— К сожалению, это так. И мне очень неприятно, что я не имею к нему доступа. — Ливи повернулась к нему с улыбкой. — Спасибо за компанию.

Торп молча поднес ее руку к губам. Дрожь пробежала у нее по телу, зарождаясь в кончиках пальцев. Ливи хотела отстраниться, но он удержал ее. Вот он повернул ее руку ладонью вверх и опять поцеловал долгим, медлительным поцелуем.

— Торп, мы же решили остаться друзьями.

Но он, не отрываясь, глядел ей в глаза. Ее низкий, немного хриплый голос волновал его безумно.

— Уже наступило завтра, Ливи, а я не давал обещаний на завтра.

Он взял ее за плечи, повернул к двери лицом и легонько подтолкнул, чтобы она вошла, затем отстранился на мгновение, чтобы закрыть за ними дверь.

Она снова очутилась в его объятиях. Он медленно коснулся кончиками пальцев ее стройной, как колонна, шеи. Не отрывая взгляда, провел по ее щекам, обвел контур рта, словно изучая его форму. Она вздрогнула, будто пыталась что-то сказать, но промолчала. Торп осторожно и мягко повторил губами тот же путь. Легкие его поцелуи горели на шее, щеках, губах. Он ничего не требовал, но Ливи стала пленницей собственных желаний.

Когда он просунул руки под ее свитер, она уже не пыталась его остановить. Едва касаясь, он провел руками вверх по ее телу, потом ладони его скользнули вниз. Торп почувствовал, как она вздрогнула. Он поцеловал ее, чуть крепче, нежели раньше, словно пробуя нежность и податливость ее рта.

Ливи не могла шевельнуться, утомленная борьбой противоречивых желаний — оттолкнуть или прижаться и обнять. Под его руками грудь набухла и отвердела, и хотя ладони у него были жесткие, прикосновение их доставляло наслаждение.

Какой-то инстинкт подсказал Торпу, что сейчас надо вести себя с нею как будто это в первый раз — осторожно и терпеливо. Но его желание возрастало с каждой минутой. Ее дрожь возбуждала его. Но он хотел большего. Он жаждал ее прикосновений, ее объятий, ее слов. Он хотел услышать ее голос, зовущий его. Он давно чувствовал, что у нее страстная натура. Но теперь он надеялся окончательно пробудить ее. Он целовал Ливи, словно умоляя не таить страсть. А ей казалось, что она борется не столько с ним, сколько с самой собой. Она дышала часто и прерывисто, тело ее стало гибким и послушным, и все же между ними оставалась преграда.

Он не спеша расстегнул ее слаксы. Какая мягкая и нежная кожа. Он едва не потерял над собой власть. На миг она судорожно прижалась к нему. В каждой клеточке тела полыхала жажда жизни. Губы ее стали жадными и требовательными. Но уже через секунду она отшатнулась, прижалась спиной к двери и отчаянно замотала головой: