Я выбираю тебя! - Рокотов Сергей. Страница 8

— Да, — вздохнул он. — Именно так. Ее сбила машина прямо около нашего подъезда в Плотниковом переулке на Арбате среди бела дня. Вскоре машину обнаружили, она была угнана за час до убийства. В ней никого не было… Могу ещё добавить, что тем же утром мы с женой вернулись из Испании, где купили дом…

— Вот оно как…

— Да, вот так, — сурово подтвердил Григорянц, мрачно, из-под очков взглянув на Костю. — Но это ещё не все. Неизвестные люди преследуют и терроризируют моего друга Андрея Левушкина. Недавно сожгли несколько мелких магазинов и палаток, принадлежащих ему, ему постоянно кто-то звонит по телефону и угрожает ему.

«Вот оно как», — хотел было снова сказать Костя, но взглянул в суровое точеное лицо Григорянца и воздержался. И все же, почему этот красивый статный мужчина вызывал у него такое чувство антипатии? Он и сам себе этого не мог объяснить, вызывал и все тут, и несмотря на постигшее человека горе, Константин почему-то не испытывал к нему сочувствия.

«Озверел я тут совсем», — подумал Костя. — «Людям перестал сочувствовать в их горе. И впрямь, сменить, что ли, работу, чтобы окончательно не потерять человеческий облик?»

— Но и это ещё не все, — продолжал Григорянц. — Чуть больше недели назад бесследно исчез наш третий друг детства кандидат исторических наук Евгений Прокофьев.

— Понятно, — произнес Костя и вдруг ему почему-то так захотелось зевнуть, что он едва успел прикрыть рукой рот.

— Вас не заинтересовали мои проблемы? — холодно спросил Григорянц.

— Нет, отчего же? Очень заинтересовали… История довольно запутанная и загадочная. По всей вероятности, имеющая глубокие корни в прошлом…

— Почему вы так решили? — внезапно побледнел Григорянц.

— Опыт кое-какой имею, Эдуард Рубенович, — вздохнул Константин. — Немало подобных случаев имел счастье или несчастье расследовать. Куда только порой не ведут следы, а корни иногда тянутся из давно ушедших веков. Вопрос у меня к вам будет такой, прямой и четкий — чего вы от меня хотите? В чем будут заключаться мои услуги?

— Преследование трех людей должно прекратиться, — монотонным голосом произнес Григорянц, сурово глядя Косте в лоб. — Евгений Прокофьев должен быть найден, а убийца или убийцы моей жены пойманы и наказаны со всей строгостью. По-моему, все в рамках закона.

Костя слегка повел правым усом.

— Что-то не так?

— Да нет… Требования вполне законные, спору нет…

— Вознаграждение будет достойным, поверьте мне, Константин Дмитриевич. За третью услугу я заплачу вам сто тысяч долларов.

— Щедро, — одобрил эту цифру Костя. — Только позволю себе задать вам вполне резонный вопрос — почему вы обращаетесь ко мне, а не к правоохранительным официальным органам?

— Органы и так ведут расследование по факту гибели моей жены, делом занимается Генеральная Прокуратура. И по факту сгоревших ларьков моего друга тоже возбуждено уголовное дело. Просто я полагаю, что совместными усилиями можно добиться больших успехов. А денег мне не жалко… Мне главное — найти убийцу. А кто найдет, вы или они, для меня значения не имеет. Я безумно любил свою жену Татьяну, у нас двухлетняя дочка Верочка. Она никогда не будет помнить свою мать… — Голос Григорянца дрогнул, в нем почувствовались слезы. Сердце Кости тоже как-то стало оттаивать. И почему человек, переживший такое горе, стал вдруг вызывать у него чувство антипатии? Почему? Только из-за того, что он на вид такой сытый и холеный? Это не аргумент…

— Случайность исключаете, Эдуард Рубенович?

— На сто процентов нет, но на девяносто да… Конечно, все может быть, всякие совпадения — у меня свои враги, у Андрея Левушкина — свои, а Евгений Прокофьев, честно говоря, пьет запоями дней по десять, и может осесть где-то на дне со всяким сбродом и пить там либо до полусмерти, либо до смерти настоящей… Татьяну мог задавить, в конце концов, какой-нибудь пьяный безумец. Все может быть, правоохранительные органы работают, возбуждены уголовные дела, но пока безрезультатно. Иначе я бы не стал к вам обращаться… Итак, беретесь вы за дело или нет?

Константин потянулся к пачке «Кэмела», вытащил сигарету, щелкнул зажигалкой, пустил в сторону клубы дыма.

— Так как, да или нет? — мрачным голосом спросил Григорянц.

— Дело любопытное, Эдуард Рубенович, спору нет, — произнес, наконец, Костя. — Случайность и впрямь возможна лишь процентов на десять, а пожалуй, и того меньше. Тут, очевидно, дело в чем-то другом…

— У вас есть какие-то соображения?

— А как же? Да я вам уже сказал, тут, на мой взгляд, дело в какой-то старой истории, возможно кто-то хочет отомстить вам троим. Из этого вытекает что? А вот что, — ответил он сам себе. — То, что вас троих, крупного бизнесмена, имеющего возможность приобрести недвижимость на Западе, мелкого предпринимателя, торгующего товарами народного потребления и кандидата исторических наук, подверженного пагубному пристрастию к зеленому змию, что-то объединяет. Вот и возникает вполне естественный вопрос — что вас троих объединяет? И я вам его задаю…

— Но я вам ни на что не могу ответить, прежде чем мы заключим с вами договор, предусматривающий определенные обязательства друг перед другом…

Константин заметил, что и он, в свою очередь не вызывает большой симпатии у своего собеседника. Григорянц смотрел на него сквозь свои роговые очки холодным суровым взглядом.

— Эдуард Рубенович, — попросил Костя. — Пожалуйста, расскажите мне обо всем произошедшем поподробнее, в деталях, так сказать… В делах такого рода очень важны детали…

Григорянц снова рассказал Косте о тех преследованиях, которым подвергался его друг Левушкин, об исчезновении Прокофьева, и, наконец, о своей трагедии. Костя слушал внимательно, задавал вопросы, постоянно курил.

— Да, — выслушав его рассказ, произнес Костя, пристально глядя сквозь роговые очки своего собеседника. — Любопытная история… И вас троих определенно что-то объединяет…

— Да, нас троих объединяет давняя дружба…, — холодным тоном произнес Григорянц.

— Ну, это не повод для преследования, — задумчиво произнес Костя. — Давно знакомых друг с другом людей порой объединяет разное… Преступление, например…

— Вы забываетесь! — крикнул Григорянц, и тут же в дверь всунулась крупная голова телохранителя. Григорянц сделал ему жест, чтобы тот исчез. — Извините, Константин Дмитриевич, но вы говорите какой-то вздор. Какое преступление может объединять трех законопослушных граждан, не связанных общим родом деятельности? Мы не совершали никакого преступления…

— Но может быть, вас кто-то подозревает в преступлении, которого вы не совершали, — тихо произнес Костя, затягиваясь сигаретным дымом и продолжая глядеть в глаза собеседнику. — У каждого человека гораздо больше врагов, чем он сам предполагает, разве вы со мной не согласны?

Григорянц опустил глаза, не выдержав этого пристального взгляда ясных голубых глаз.

— Это так… А то, что кто-то подозревает, возможно…

— А кого подозреваете вы? Ведь вы непременно кого-то подозреваете… Вы умный человек, крупный бизнесмен, наверняка ваш путь к богатству и независимости был тернист, прошли вы через многое… Так поделитесь же своими соображениями. Мы заключим с вами договор, но предупреждаю, против своей совести я ни за какие деньги не пойду…

— Ну зачем же так? Ни в какую авантюру я вас втягивать не собираюсь. Просто прошу вашей помощи, будучи наслышан о ваших раскрытых делах, о вашем логическом мышлении и отчаянной храбрости.

— Ладно, считайте, что мы договорились…, — махнул рукой Костя. — Я берусь за ваше дело, но предупреждаю, если увижу в нем какие-то темные стороны, я имею в виду, касающиеся вас и ваших друзей, я его прекращу. Верну ваш аванс и прекращу. Разумеется, те деньги, которые будут потрачены на раскрытие дела, возвращать не стану. Не из чего мне их возвращать…, — счел нужным добавить он.

— Мне кажется, вы как-то агрессивно настроены ко мне, Константин Дмитриевич. Причем с самого начала нашего разговора.