Валентина - Майклз Ферн. Страница 69

Ахмар подмигнул Валентине, когда она протянула ему крохотный серебряный колокольчик.

– Только привяжи его хорошенько, чтобы он не упал на землю. Трудно представить, что может сделать Мохаб, если решит, будто колокольчик упал с неба.

Трое друзей рассмеялись, и напряжение немного спало.

Проходили дни, а Мохаб изводился все больше и больше. Он никак не отвечал на подшучивания Валентины и целыми днями прогуливался рядом с кустом багряника.

Валентина терпеливо ждала, когда же старик скажет хоть что-нибудь о звоне колокольчиков, но Мохаб ничего не говорил, и она стала волноваться, а с нею и Розалан, и Ахмар.

Однажды Валентина подошла к старику, когда тот находился у багряника, и постояла, прислушиваясь к серебристому позваниванию. Пристально наблюдая за Мохабом, она поразилась, не заметив в его лице ни малейшего признака того, что и он слышит звон.

– Мохаб, ты… слышишь? – тихо спросила Валентина.

– Я ничего не слышу, – мрачно ответил старик.

– Прислушайся!

Мохаб упрямо покачал головой и поднялся, оставив встревоженную девушку у багряника.

На следующее утро вскоре после восхода солнца Розалан с дико вытаращенными глазами разбудила подругу.

– Он здесь! – прошептала она с выражением ужаса на лице. – Хомед требует встречи с отцом и говорит, что убьет любого, кто встанет у, него на пути! Мохаб отправился в большой зал. Нам нужно поторопиться, Валентина! Хомед убьет старика, и тогда уж точно тот не услышит звона колокольчиков!

– Иди за Ахмаром! Скажи, чтобы пришел немедленно, – торопливо приказала Валентина, окончательно проснувшись. – Скажи Мохабу, чтобы привел Хомеда ко мне, но заставь его подождать, пока не подоспеет Ахмар. Ну же, Розалан!

Спустя несколько минут Валентина уже была полностью одета и причесана. Опаловый яшмак скрывал нижнюю часть ее лица, придавая девушке некоторую уверенность: теперь испытываемые ею чувства не так-то легко прочесть по лицу!

Только успела она усесться за впечатляющих размеров стол, заваленный бумагами, как в комнату влетел Ахмар.

– Где он?

– В большом зале у входа. Я сказала Розалан, чтобы Мохаб привел его сюда. Сейчас он явится. Нельзя позволять Хомеду пройти дальше этой комнаты, Ахмар!

И в этот момент открылась дверь, и двое стражников в сопровождении запыхавшегося и воинственно настроенного старика то ли внесли, то ли втащили в комнату изрыгающего проклятия и непристойности человека. Мохаб дал ему хорошего пинка, и мужчина пролетел через всю комнату, распластавшись у ног Валентины. Лицо его было искажено ненавистью.

Хомед попытался подняться на ноги, но Мохаб снова налетел с пинками.

– Оставьте его! – приказала Валентина. Мохаб отступил, искривив губы от отвращения. Весь облик старика выражал негодование.

– Зачем ты явился во дворец и чего хочешь? – холодно спросила Валентина.

– Я прибыл, чтобы взять себе то, что принадлежит мне по праву! – ответил покрытый с ног до головы дорожной пылью человек.

Валентина глянула на него и почувствовала, как к горлу поднимается тошнота. Верблюды пахли лучше, чем он! На Хомеде была оборванная одежда воина исламской гвардии. Прищурившись, девушка вглядывалась в его худое рябоватое лицо. Маленькие глаза-бусины делали мужчину похожим на песчаную крысу, на лице выделялся длинный нос. Неопрятная борода, слишком редкая, чтобы показаться привлекательной, скрывала слабый, как бы срезанный подбородок. Морщинистая шея была покрыта красными жилками.

– Во дворце тебе ничто не принадлежит! Тебя изгнали из Напура и велели не возвращаться, пока не заберет Рамифа к себе Аллах.

– Кто ты такая и по какому праву сидишь на месте моего отца? – гнусаво проговорил Хомед.

– По праву, данному мне эмиром. Я исполняю обязанности Мохаба и не собираюсь давать тебе какие бы то ни было Объяснения. Я отвечаю только перед твоим отцом.

– Мой отец мертв! – выкрикнул Хомед. – Все во дворце об этом знают! А ты пытаешься лишить меня законного наследства!

– Твой отец жив!

– Если мой отец жив, то я должен с ним встретиться! – потребовал мужчина.

Валентина заметила, как насторожился Ахмар, приготовившись ринуться на Хомеда, если тот попытается ворваться в покои Рамифа.

– Твой отец знает, что ты здесь, и приказал не допускать тебя к нему. Он не желает тебя видеть. Эмир говорит, что в Напур ты вернулся, только чтобы набить карманы. Здесь тебе нечего искать, Хомед.

– Я проехал много миль, чтобы добраться до дома и вправе требовать встречи с отцом! Саладин распустил войска на зиму, и я свободен от несения службы. Мне больше некуда идти, и я не уеду, пока не увижу отца!

– Ты говоришь так, словно разрыв в ваших отношениях произошел совсем недавно! А я знаю от Рамифа, что изгнал он тебя много лет назад. Но я проявлю к тебе милосердие и позволю остаться во дворце на два полных дня. Ты можешь вымыться с дороги и поесть. Если понадобится лошадь или верблюд для того, чтобы пуститься в дорогу, ты их получишь, но больше тебе здесь ничего не перепадет. Стражники покажут твои покои и проследят, чтобы ты не бродил по дворцу ночью. Эмир желает тебе хорошей дороги и еще раз прощается с тобой, – Валентина встала, чтобы показать: разговор окончен.

– Ты лжешь! – прошипел Хомед. – Я не верю ни единому твоему слову! Думаю, это ты убила моего отца, войдя в сговор вот с этими людьми, – он указал пальцем на Мохаба, Ахмара и Розалан. – Отец никогда не позволил бы женщине возыметь такую власть, какой, похоже, обладаешь ты. Женщины глупы и годятся разве что только для одного дела!

Валентина рассвирепела, но промолчала.

– Мне потребуется женщина из гарема для моих нужд, – глумливо потребовал сын Рамифа. – В войско я не вернусь до весны, но прежде чем уехать, узнаю правду! Пришли мне Дагни. Она была моей любимицей, когда этот дворец еще был моим домом, а не твоим.

– Розалан, проследи, чтобы Дагни ему услужила!

Хомед стряхнул с плеча руку Ахмара и вышел из комнаты величественной походкой. Прежде чем удалиться, он пристально глянул на Валентину с выражением неприкрытого презрения на смуглом лице, и девушка почувствовала укол совести.

Хомед был бесчестным и ничтожным человеком, и Рамиф ненавидел своего сына настолько глубоко, что опасался и после своей смерти допустить его к трону. Однако, возможна была лишь отсрочка, и покойный эмир знал, что не в его силах навсегда отлучить Хомеда от власти. Он просил лишь дождаться того времени, когда Саладин заключит перемирие и сможет проследить за справедливостью правления в Напуре. Какое же право имела она вмешиваться в естественный ход вещей, несмотря на клятву, данную умиравшему старику?

– Ты не можешь выгнать его силой из дворца, – пожаловался Мохаб. – Угрожай-не угрожай, толку никакого! Не встретившись лицом к лицу с отцом, он не уедет. Что будем делать? – хныкал старик.

– Прежде всего я хочу попросить тебя, чтобы ты больше не ходил к багрянику. Дай мне слово, что не будешь посещать могилу Рамифа, пока это не станет снова безопасным.

Мохаб отлично понял, что она имела в виду. На мгновение Валентине показалось, что он заупрямится, не желая лишаться возможности проводить дни, беседуя с покойным другом. Но в конце концов старик ворчливо согласился и вышел из комнаты, пробормотав что-то себе под нос насчет своей ненависти к Хомеду, не заботясь при этом, слушает ли его кто-нибудь.

Валентина рухнула на стол, вытирая пот со лба: Дагни! Как же, во имя всего святого, умудрилась она позабыть о Дагни? Кто сейчас наблюдает за этой сообщницей Хомеда, если Ахмар и Розалан здесь, в ее покоях? Нельзя успокаиваться, пока эта хитрая и коварная сука не заперта в гареме самым надежным образом!

Пошарив в украшенном драгоценными камнями резном сундучке, Валентина покинула комнату с большим и тяжелым ключом в руке – от гарема. Оказавшись на женской половине, она созвала всех женщин.

– Где Дагни? – спросила Валентина с угрожающими нотками в голосе.