Женщина с зонтиком и перспективами - Седлова Валентина. Страница 18

Подумав про «любого мужчину» я почему-то тут же вспомнила Тему. Да, с этим кадром мне еще долго придется мириться. Устроил вечер молчания, сегодня утром даже завтрак не приготовил — на работу удрал. Не спорю: вчера, наверное, я все же перегнула палку, когда ругалась на него, но все равно — подулся и хватит. Чего зря друг другу нервы портить? Хотя, конечно, на будущее надо учесть, что актер из него никудышный.

День рождения начался традиционно. Первый тост от начальства, то есть Тамары, второй от Виолетты — любительницы общественных мероприятий, а потом уже понеслось. Кто-то приволок старенький, но вполне еще боевой аудиоцентр, и в перерывах между застольными посиделками мы устроили танцы. Причем медляки не танцевали просто принципиально. Только что-нибудь зажигательное, особенно в стиле латинос.

В какой-то момент я обнаружила себя между Анджеем и Стасиком, причем оба протягивали мне с разных сторон бокалы: Анджей с шампанским, а Стасик — с вином. Дабы не промахнуться, я мысленно скрестила директории, из двух бокалов перед моими глазами возник один, и его-то я и выпила. С обеих сторон раздалось восхищенное «о-го».

Еще в памяти осталось воспоминание о телефонном звонке. Мой мобильник умудрился переорать музыку, и кто-то сунул его мне прямо в руку.

Это была Машка. Она что-то говорила о том, что вчера на улице какой-то парень по ошибке принял ее за свою девушку, а теперь вот названивает ей каждые пять минут и завалил весь порог цветами. Машка была в полной растерянности и очень переживала, поскольку Вова сначала устроил ей допрос с пристрастием, а затем до кучи и сцену ревности. К сожалению, посочувствовать Машке я не могла, поскольку в голове моей уже изрядно шумело, и народ звал меня танцевать. Поэтому я скомкано распрощалась с ней и отправилась зажигать дальше.

Когда я обнаружила себя в обнимку со Стасиком в коридоре около нашего офиса, да еще и в процессе весьма горячего поцелуя, я поняла, что пора сваливать. Нет, Стасик, конечно, хороший парень, но слишком уж много глобальных последствий: про Анджея придется забыть, Летка, пусть и мысленно, мне все волосы за Стасика выдергает, и вообще — Стасик не мой персонаж. Вот.

Кое-как высвободившись из объятий Стасика и заодно переориентировав его в сторону потенциального местонахождения Виолетты, я подхватила сумочку и отправилась домой. Почему-то вдруг вспомнилось умное слово — кренометр. Этот прибор мне бы явно сейчас не повредил, а то изображать вертикаль из себя почему-то было слегка сложно. Меня штормило, в голове гудело, а в глазах — двоилось.

Где-то совсем рядом, практически под ухом раздалось громкое кукареку. Я дернула головой, и в ней сразу же что-то неприятно застучало. Я застонала и открыла глаза. Боже мой, где это я?

В моих ногах вальяжно развалился кот, подозрительно напоминающий собой бывшего Машкиного. Наглое кукареку раздалось во второй раз, так что к слуховым галлюцинациям его отнести не было никакой возможности. И самое главное — в проеме двери появился мой дед и спросил:

— Лизонька, кофе будешь?

При мысли о кофе мой желудок взбунтовался и я едва успела соскочить с кровати и выбежать в сад, где не без сожаления рассталась со вчерашним праздничным ужином.

Когда желудок успокоился, я поползла обратно в дедовский домик.

— Деда, сколько время?

— Пол-шестого утра.

— Как я здесь оказалась?

— Сказала, что приехала на электричке, а потом стала засыпать. Прямо стоя. Но я успел тебя довести до кровати. Тебе было тяжко, ты металась и стонала, поэтому Егор, — дед показал на персюка, — пришел тебя утешать и провел с тобой всю ночь.

— А как ты узнал, что его зовут Егор?

— Что значит как? — искренне удивился дед. — Он мне сам сказал: Егор-р-рр, и все тут. А что — хорошее имя, и ему очень подходит. И знаешь: он так за тебя вчера переживал! То лапкой тебя погладит, то ноги погреет.

Мне моментально представилась эта картинка: в дупель пьяная девица мечется по кровати, а рядом сидит котяра, который ее искренне жалеет и даже гладит лапкой.

— Деда, мне стыдно.

— В жизни непременно должно быть место для чудачеств и не самых благовидных поступков. Иначе ты не поймешь других людей и начнешь их осуждать, рискуя стать лицемерной ханжой.

Вот завернул — так завернул. Если бы голова так не трещала, обязательно бы записала, в крайнем случае, запомнила эту мысль.

— Деда, мне на работу надо. А я не могу. Мне плохо. Помоги, а?

Дед дематерилизовался и возник обратно уже с какой-то кадушкой, из которой нацедил мне в кружку зеленоватой жидкости. Рассол! Холодный! Супер!

После дегустации рассола дело пошло куда веселее. Я даже смогла запихнуть в себя яичницу и бутерброд, а потом по настоянию деда выпила кружку крепкого горячего чая.

— Лиза, я должен тебе кое-что сказать, пока ты не уехала. Ко мне наведался твой знакомый, Толя.

— Толя? А он-то что тут забыл? Дед, ты ничего не путаешь? Он здесь был только два раза: первый — когда я его с тобой знакомила, а второй — когда у тебя давление скакнуло.

— Три раза Лиза, три. И мне это не нравится. Этот молодой человек настоятельно интересовался Евдокимычем, и мне стоило больших усилий препроводить его с дачи. Самое главное — он не знает про барометр. И я очень надеюсь, что не поймет и не узнает, иначе наследство станет еще более кровавым. Этот Толя — не тот, кому следовало бы раскрывать тайну. Но в любом случае, Лизонька, я боюсь за тебя.

— А что за меня бояться? И при чем здесь барометр?

— При том, Лизонька, при том…

Больше дед мне ничего не сказал, а когда я насела на него с просьбой рассказать о визите Толи поподробнее — завел старую песню про дом престарелых. Опять дурку валяет. Черт, как же трещит голова! Все, со спиртным пора завязывать. Надо переходить на что-то безусловно полезное. На соки, например. Интересно, как там наши после вчерашнего? И как же неохота ехать на работу! Да еще и на электричке…

Первым, кого я узрела в нашем офисе, оказался Стасик. При виде меня он стушевался, покраснел, а потом промямлил:

— Ты, Лиза, прости меня за вчерашнее! Честное слово, я не хотел! Просто мы… я… То есть…

— Все в порядке, Стас, не переживай. Кто старое помянет — тому глаз вон.

Стасик оживился, сказал, что я — классная девчонка, потом еще что-то такое же радостное и мигом заткнулся, когда в офисе проявилась Виолетта.

В отличие от Стасика Летка мне дифирамбы петь не стала, и судя по ее откровенному взгляду, с удовольствием утопила бы меня в ближайшем отстойнике. Видимо, наша со Стасиком поцелуйная сцена не осталась незамеченной общественностью. Хотя, может, дело и не только в ней, поскольку вчерашний вечер я помню как-то фрагментарно. Вдруг было еще что-то?

Вошла Тамара. Мы поздоровались, и тут она спросила:

— Лиза, эта песня — твое изобретение, или подслушала где?

— Какая песня? — спросила я, терзаясь ужасными догадками.

— Ну, которую ты вчера на бис исполняла! Сейчас вспомню, такая веселая. Вот! «Если с другом литр вдуть — веселей дорога. Без друзей я пью чуть-чуть, а с друзьями много. Что нам водка в летний зной, что нам вермут разливной, когда мои друзья со мной!»

— Это… народное творчество, — выдавила я из себя, чувствуя, как предательски заливаюсь краской. Блин, детство мое студенческое нашло, когда взыграть!

— Интересно, что там Женя наснимал? — елейным голоском пропела Летка.

— А что, у него был фотоаппарат? — спросила я, подозревая, что мои злоключения на почве вчерашнего вечера только начинаются.

— Да что ты! Неужели не помнишь? Он же сбегал в производственный отдел и одолжил камеру! Обещал сегодня фильм показать про день рождения Стаса.

Я едва удержалась, чтобы не застонать. Мама Миа, как я камеру-то просмотрела? Все, больше ни глоточка, ни полглоточка спиртного! Еще не ясно, какой компромат успел отснять Анджей. Папарацци хренов!

Анджей появился последним и с видом фокусника извлек из сумки кассету. Демонстрационное оборудование у нас в офисе само собой присутствовало, поэтому уже через минуту мы лицезрели собственные безумства.