Когда стреляет мишень - Серегин Михаил Георгиевич. Страница 43

– Выпьешь? – спросил Налимыч.

– Почему бы и нет. Нальете – выпью.

– А теперь о деле. Откуда ты такой прыткий взялся?

– Вообще-то примерно оттуда же, откуда и вы, Николай Алимович. Пока что иных способов воспроизведения потомства не выдумали. Правда, клонирование практиковали, но так то с мышами...

– Спецназ?

Это прозвучало серьезно и резко, как выстрел. Предупредительный контрольный выстрел в голову, как говаривал в таких случаях Афанасий Фокин.

Влад с готовностью кивнул.

– Воевал?

– Ну да. Афган. Война в Персидском заливе... в составе американских морпехов. Босния и Герцеговина. Приднестровье. Чечня, разумеется.

Свиридов не врал: он в самом деле рассказывал биографию Алексея Каледина, реального человека, наемника, убитого в девяносто пятом в одной из секретных операций российских спецслужб. Этот человек, чью биографию отдали Свиридову, был отморозок и беспредельщик. Даже несмотря на то, что к его услугам прибегали и ФСБ, и ГРУ.

Жизненный принцип один: кто платит, тот и прав. Достаточно сказать, что он принимал участие в войне против Ирака на стороне американцев (в то время, как Россия выступала против), потом в Боснии убивал все тех же американцев и их европейских союзничков-миротворцев.

Милый и законопослушный человек.

А биография Каледина – компьютерная распечатка на листе формата А4 – была вложена в паспорт, врученный Владу еще Игорем Анатольевичем Книгиным.

По мере того, как Свиридов продвигался от начала к концу своего боевого списка, лицо Николая Алимовича все более вытягивалось, а затем он хлопнул широкой ладонью по колену и воскликнул, выразив в коротком возгласе целую гамму обуревающих его чувств:

– Ну чтоб я сдох!..

– Зачем же это? – резонно поинтересовался Свиридов. – По-моему, у вас вполне цветущий вид, Николай Алимыч.

– Ничего... просто давно не приходилось слышать такого послужного списка. Ну что... хотите работать у нас, если, разумеется, это вам подходит?

Николай Алимович аж перешел на «вы», что случалось с ним примерно раз в год. Да и то високосный.

– Кем?

– Пока охранником, – ответил тот. – А там... там посмотрим.

– То есть?

– То есть для тебя всегда есть перспективы роста. Нет, я все-таки не пойму, в чем фокус. Вот этот... со стаканами. Раздавить – это еще ничего, но как ты при этом умудряешься не порезаться, это, конечно, здорово. Не пойму...

– Это как в анекдоте, – сказал Свиридов, – явился «новому русскому» дьявол и говорит: выполняю три любых твоих желания, а ты мне подписываешь договор и отдаешь душу. Ну, «новый русский» говорит: лады. Значит, так, брателло, типа доставь мне пятьсот «тонн» баксов.

Сделано.

Еще, говорит, подгони товарный состав типа с цветными металлами.

Готово.

«И еще, значит, – говорит „новый русский“, – документы мне подчисти, а то, понимаешь, налоговая чисто совсем заколебала... Пропало желание – заплати налоги, вощем... Нет, мужик, типа я не пойму... в чем тут прикол?»

Налимыч усмехнулся.

– Ты хочешь сказать, что я не желаю видеть очевидного?

– Ну... зачем же так серьезно.

– Ладно... Девушка та понравилась? – спросил начальник службы безопасности «Центуриона».

– Которая? Которая киска или которая рыбка?

– Да хоть обе!

– А что, вы хотите предложить их мне за счет заведения? – вкрадчиво спросил Свиридов.

Николай Алимович весело рассмеялся – в который раз за время их короткого знакомства.

– Это зависит от ряда обстоятельств, – сказал он. – Например, от того, примешь ли ты мое предложение. Отдел кадров в претензии не будет.

– Какой еще отдел кадров? Это который принимает на работу в цех станочников широкого профиля?

– Угу. Ну так как? По рукам?

– Мне надо подумать, – проговорил Свиридов и, приложив указательный палец правой руки ко лбу, застыл на несколько секунд в позе роденовского мыслителя. Потом скривил угол рта – все в той же картинно-шутовской манере – и сказал: – Подумал.

– И как?

– Это зависит от многих обстоятельств, – явно перекликаясь с недавними словами начальника охраны, отозвался Влад. – Как однажды Наполеон спросил у коменданта порта, где при его приближении почему-то не дали из пушек торжественного салюта: «В чем дело?» – «О, тому есть двадцать две причины, сир. Во-первых, нет пороха...»

– Денег, что ль, сколько положим? – быстро спросил Николай Алимович.

– Вы все-таки умеете смотреть в корень проблемы, – сказал Свиридов с тем выражением, который у девушки назвали бы кокетливым. – Двадцать два обстоятельства, но главное все равно – одно.

Николай Алимович назвал цифру.

– Так, так, – резюмировал свое впечатление от услышанного Свиридов, – конечно, это не сокровища Древней Индии и не «Бэнк оф Нью-Йорк», но все-таки порой в жизни приходится довольствоваться малым. Прикажете приступать к исполнению обязанностей с сегодняшнего вечера встреч?

– Узнают коней ретивых по высоким чепракам, – разве что не пропел Николай Алимович. – Да не спеши ты так. Еще успеешь. Кроме того, будет второе условие.

– Это еще какое? – настороженно спросил новоиспеченный охранник «Центуриона».

– Непременно научишь меня ломать стаканы.

– Вот этого не обещаю, – хитро прищурившись, сказал Свиридов.

Глава 5

Наставник алой пантеры

– Интересно, кто бы победил, если бы ты попробовал спарринг с нашим главным инструктором?

Перед Свиридовым на нескольких подушках, выгнувшись всем телом так, как это может сделать только очень гибкий человек, полуприкрыв глаза, лежала девушка. Почти обнаженная, если не считать скомканной простынки где-то в ногах.

– М-да-а-а... – протянул Влад, проводя по ней взглядом так, как за несколько минут до того проводил рукой, – как вас, таких, только вылепляют? А, Катя?

Катя – та самая Алая Пантера, что показала такой класс фехтования и позирования на ринге, – дрогнула веками, и ее затянутые влажной дымкой глаза остановились на улыбающемся лице человека, в чьи объятия ее бросили так неожиданно – и так счастливо, как оказалось чуть позже.

– Я не понимаю, Алеша... – пробормотала она.

– А я не понимаю, как тебе отвечать про твоего главного инструктора. Он что, вас тренирует... или как?

– Общефизическая подготовка.

– Откуда ты нахваталась таких казарменных терминов?

– А это еще когда я занималась сначала спортивной гимнастикой... до пятнадцати лет, а потом фехтованием. Я же мастер спорта международного класса.

– По гимнастике или по фехтованию?

– По... фехтованию. Даже на Олимпиаде была... почти. Отправили в обоз в последний момент.

Свиридов кивнул и, положив руку на горячее – как и полагается Алой Пантере – бедро девушки, спросил:

– А в ночной клуб что подалась?

– А что мне делать... большой спорт – это же игра на выживание. Рулетка. Чуть что, и оттирают. И тогда – конец. Если ты становишься невыездной, то можно отправляться на вокзал просить милостыню.

– Понятно, – протянул Влад. – Кто же, в таком случае, может тренировать бывших спортсменок экстра-класса... ведь у вас много таких?

– Да, в основном. Девчонки из гимнастики, опять же фехтования, есть теннисистки... пловчихи. Фигуры у всех дай боже, ну там пластика, тренировка... А наш инструктор... я не знаю, кто он, но говорят, что бывший спецназовец. Спецназ ГРУ, слыхал такое? Или сам работал? Ты ведь много где послужил? Влад облизнул губы. Конечно, шансов на то, что вот так, глупо, наобум, напролом, он сможет нащупать след Кардинала или выйти на него самого, тем более бессмысленно предполагать, что этот инструктор и есть Кардинал... но ведь это может оказаться и так.

– Спецназ ГРУ? – переспросил он. – Нет, не работал. Хотя знаком с некоторыми.

– Да? Может, тогда ты знаешь Свиридова?

Владимир поднялся на локте и пристально посмотрел сначала на ровно вздымающуюся высокую грудь Кати, потом статную шею и, наконец, добрался до полуоткрытых ярких губ, еще не остывших от его поцелуев. Губ, которые только что – непостижимо, непонятно! – но назвали его фамилию. Его настоящую и такую гибельную теперь фамилию.