Дублерша для жены - Серова Марина Сергеевна. Страница 16

– Да нет, не задели, – ответила я.

– Ну... конечно! Очки потерял, – выговорил парень, подслеповато щурясь на меня. – Куда-то в снег завалились, теперь точно не найду. Что ж делать-то... Вот беда...

– Да, плохо, – посочувствовала я.

– Девушка, простите, а не могли бы вы мне помочь? Они тут где-то рядом, только я ни хре... ничего не вижу. Они куда-то вот сюда упали. Пошарьте в снегу, если вам не сложно.

– Да ради бога, – сказала я, – только мне кажется, молодой человек, что вам придется заказывать в магазине новые очки. Такой снег... Куда они могли упасть? Я посмотрю, конечно, но вряд ли найду.

Я опустилась на корточки прямо в шубе за несколько тысяч долларов, выданной мне из гардероба Алины, и, сняв перчатку, пошарила в снегу.

– Нет? – время от времени спрашивал неловкий молодой человек.

– Нет, – отвечала я.

– Девушка, простите ради бога, просто... такая ситуация... Я без очков действительно ничего не вижу. Вы не могли бы, извините, тут недалеко... довести меня до «Оптики»? Я закажу себе новые очки, там их делают за пятнадцать минут. Просто я вслепую сейчас свалюсь раз пять и что-нибудь себе точно сломаю. Тем более что где-то тут поблизости вскрыли теплотрассу, и сейчас там такие траншеи, как, наверное, в сорок первом под Москвой. Если вы не желаете моей смерти...

Заключительная фраза была сказана таким тоном, что я едва сдержала смех.

– Ну хорошо. Где она, ваша «Оптика»?

– Да тут, на углу, – выговорил парень. – Проклятое зрение! С первого класса так вот получилось...

– Плохо, – снова высказала я соболезнование, – впрочем, сейчас все лечат. Сделали бы себе операцию на хрусталик, и все дела.

– Так это ж дорого, моей зарплаты не хватит.

Оставшийся путь мы преодолели в молчании, если не считать бормотания моего спутника, недовольного тем, что с ним случилось.

На перекрестке он снова повалился, поскользнувшись, и ко всему прочему увлек меня за собой на землю. Произошло это в метре от черного джипа, и потому меня не удивило, когда в машине приоткрылось окно и чей-то голос спросил:

– Падаете? Помочь?

– Нет уж, спасибо, – пробормотала я, пытаясь встать из-под своего подопечного и загребая пригоршни снега, – я тут уже одному помогла.

– Нет, все-таки помогу.

Я начала поднимать голову, но тут вдруг что-то коротко ударило меня в шею. Удар был несильным, но коварным: снег перед глазами сгустился до пугающей черноты, и я ткнулась лицом во что-то горячее, обжигающее. Горячим и обжигающим, как я поняла, оказался снег. Кожа слабо различает горячее и холодное при пограничных состояниях организма, то есть в состояниях болевого шока или иного вида экстремального самочувствия. И я даже не заметила, что на пару минут отключилась.

Я приподняла голову и увидела, что уже сижу в салоне машины. Повернула голову. Справа от меня устроился тот самый парень с артистической прической, которому я помогала дойти до «Оптики». Слева же, с пистолетом, прижатым к моему боку, находился еще один индивид – с угрюмым, хотя и не злым, лицом и картофелевидным носом.

Спереди сидели двое. Да что их, целый отряд на одну меня? Если они считают меня Женей Охотниковой, тогда понятно. Но ведь они затащили меня в машину как Алину Эллер... Или нет? Может, меня все же рассекретили? Неужели Борис Оттобальдович понял, что перед ним вовсе не его дочь, и велел разобраться со мной? Или же красавец-любовничек госпожи Эллер, Алексей Венедиктович Лукин, прислал своих архангелов, буде у него таковые имеются?

Голова кружилась, в основании черепа ныло. Я слегка повела головой вправо и спросила своего «подопечного», так и не доведенного до «Оптики»:

– Ну что, Сусанин, нашел очки?

Тот усмехнулся:

– Да нет, не нашел. И сильно бы удивился, если бы ты их нашла.

– Поняла: ты их никуда и не ронял.

– Конечно, не ронял. У меня их и нет вовсе.

Я выдохнула:

– И кто велел меня похитить?

– Зачем похитить, дорогая Алина? – Услышав такое обращение, я несколько перевела дух: все-таки меня принимают за Алину Эллер, что уже радует. Следили, наверное, от салона. И подловили по-хитрому. – Зачем похитить? – Говорил тот, что сидел на переднем сиденье рядом с водителем. – Мы просто пригласили тебя в гости. Так что не дуйся.

– В гости? Интересно! Вываляли всю в снегу, шубу попортили... Да вы знаете, сколько она стоит, шуба-то?

– Узнаю Алиночку. Ее главное заботит – сколько ее шубка стоит, которую в снегу вываляли, – усмехнулся человек на переднем сиденье. – Не о том волнуешься, знаешь ли.

– А о чем я должна волноваться? За дуру меня держите, да? И этот... слепец который! Что, нельзя было просто в машину затолкать, безо всяких пантомим?

– Тебя – сразу – в машину? – усмехнулся парень на переднем сиденье. – Да ты нас за кого принимаешь, за идиотов, что ли? Тебя затолкаешь... А потом нас выследят и из гранатомета срубят прямо на КПП каком-нибудь, мол, оказали сопротивление милиции. Папочка-то твой, поди, и не такие штуки проворачивал. Не-ет, Алина. Мы тебя от самого салона вели. Ты, дура, зачем охрану-то с собой не взяла? Все на свою прыть надеешься?

– На какую... прыть? – выговорила я.

– Да ладно тебе скромничать-то. На какую – на какую... На ту самую... Как будто это не ты в прошлом году нашего пацана так по шее саданула, что он два месяца в «спинальнике» провалялся, чуть паралитоном не стал. Ты ж у нас приемчиками владеешь. Типа, современная женщина, да... Во феминизм прет.

В голосе говорившего послышались откровенно агрессивные нотки.

– Вот потому мы тебя так осторожненько и взяли, через Антошку. Он у нас артист, а ты вообще, говорят, актеров любишь, хотя муж твой и кинорежиссер. Но даже если бы при тебе охранник и был, он бы давно уже засветился и мы его по-тихому вырубили бы.

– Ну и кому же я понадобилась?

– А что, сама догадаться не можешь? Давно тебя уже поджидаем, чтобы спросить, что к чему и как это вышло, что из-за тебя...

– Гена, не пыли покамест! – остановил его парень, который так ловко и с такой гениальной простотой надул меня со своими якобы потерянными очками. – Успеешь еще поговорить. Сейчас приедем, тогда и побеседуешь. А то на ходу, в машине, еще заорет, кто ее знает!

Я лихорадочно размышляла.

По всей видимости, это и есть те люди, которые угрожали Алине Эллер. Ну что же, быть может, в том, что я поддалась на провокацию актера Антошки и попала в этот джип, есть свои плюсы. Они принимают меня за Алину. А кстати... Алиночка-то наша вовсе не такой беззащитный агнец, каким рисует ее Эллер. Впрочем, мужчины часто слепы и не видят очевидного, хотя и почитают себя умными и неотразимыми. Эти в джипе – не исключение. Я хорошо ввернула им про шубу, испачканную в снегу, теперь они будут видеть во мне только мелочную бабу, которая всполошена своим неожиданным похищением. Ну что ж, как только ситуация дойдет до критической отметки, будем переключаться в режим форсмажор: «Евгения Охотникова, ваш выход!»

Я прокрутила все это в голове, и мне стало как-то легче.

– Куда мы едем-то? – спросила я.

– А ты прям не знаешь! – откликнулся тот, с переднего сиденья. – Как будто ни разу не ездила, сука!

– Между прочим, за суку, урод, можешь и ответить... – вполголоса произнесла я.

Он медленно обернулся. Я увидела смуглое лицо, бешено сверкающие темные глаза и темно-рыжие волосы, которые делали этого ублюдка похожим на средневекового ката. И палач скрежетнул белыми зубами:

– Да ты че, корова, не срубила еще, что это тебе не по салонам ходить, сиськи в соляриях греть? Думаешь, твой папа – самый крутой и тебе все можно, падла? Мы и поконкретнее тебя людей возили, и ничего – потом они выли в подвале и просили кончить их.

– Какой ты добрый, – отозвалась я и полузакрыла глаза.

Ну что ж. Сейчас немного можно расслабиться. Пока мы едем, меня не тронут, это факт. По крайней мере, ясно одно: то место, куда меня везут, Алина – настоящая Алина, которая сейчас где-то на горнолыжном курорте, – знает. Она там бывала.