Старые амазонки - Серова Марина Сергеевна. Страница 18

– Чего?

– Писем.

– Почему?

Она замялась, а потом вдруг, что-то вспомнив, воскликнула:

– Так вы же этим занялись!

Но мне показалось, что не это она хотела сказать.

– Свет, а ты ничего подозрительного не заметила?

– Нет, – она сразу отвела глаза.

Заметила, но говорить не хочет. Почему? Может быть, тот человек понял, что его обнаружили, и напугал девочку?

– Ну, может быть, в школе, в классе. Ведь незаметно сфотографировать трудно. А ты здесь, – я взяла одну из фоток, – смотришь почти прямо в объектив.

– Нет, я ничего не видела.

– А ты Лину Скоморохову знаешь?

– Да, а что?

– У нее такие же проблемы, что и у тебя.

– Да? И ее тоже встречают?

Я кивнула головой.

– Я почему-то не обратила внимания, – похоже, сейчас она говорила правду.

– И то же самое происходило с Машей, вот только фамилию я ее не знаю. Она, кстати, мне и сказала о тебе.

– Это так заметно, что меня встречают? – в голосе сквозило отчаяние.

– Нет, просто с ней это уже было, поэтому она и обратила внимание.

– И что, это было давно?

– Весной.

– Они отдали деньги?

– Да.

– Конечно, если они есть, то можно и отдать. А если нет? И взять негде?

– Я постараюсь решить эту проблему.

Света что-то пробормотала еле слышно, но я не придала этому значения.

Я попросила у Валентины Ивановны письма и фотографии. Заверила ее, что все будет хорошо, и пообещала, что зайду еще.

– Если что-нибудь будет новенькое, заходите вы, – попрощалась я.

Глава 7

Телефон, как всегда, надрывался. Я, не разуваясь, рванула к нему и успела.

– Танечка, это ты?

– Я, Вениамин Викторович, – сразу узнала и очень обрадовалась я. – Здравствуйте.

– Очень рад слышать твой голос не по автоответчику. Что-нибудь случилось? Проблемы?

– Так, мелочь. Вы не могли бы помочь?

– Все, что в моих силах.

– Я не хотела бы разговаривать по телефону.

– Да, да, хорошо. Где мы встретимся?

– Давайте на нашем месте, в том скверике, помните?

– Конечно, Танечка. Вроде бы на память я никогда не жаловался. Во сколько?

– Прямо сейчас. Вы сможете?

– Как раз сейчас смогу. До встречи.

«Наш» скверик находился на равном расстоянии как от моего дома, так и от дома Вениамина Викторовича. Поэтому наши машины подъехали к нему одновременно. Он помахал мне рукой, приглашая в свою машину.

– У меня точно чисто. Мои проверяют часто. Да и кому я нужен по старости лет, чтобы мне «жучки» ставить.

– Вы знаете: береженого бог бережет. Пойдемте лучше прогуляемся. Погодка просто чудесная стоит.

– Ничего против не имею. Желание дамы – закон.

– А вы все такой же.

Мы шли по аллейке. Очень люблю осень. Она несет с собой какое-то умиротворение. Особенно это чувствуется за городом, в лесу.

– Поздно мне уже меняться, да и незачем, пожалуй. Так что у тебя?

– Мне очень нужно найти одного человека. Раньше работал в органах, но фамилии я не знаю. Только имя, отчество, примерный возраст и приблизительное звание. Семья, деньги. Пожалуй, все.

Вениамин Викторович в задумчивости покачал головой.

– Загадка, однако. Но я попробую сделать все возможное. Конечно, тебе надо все срочно. – Улыбнувшись, я кивнула.

Мы повернули к машинам и шли молча, шурша листьями. Правда, их было еще не много.

– Вот так и опадают наши годы, – прервал молчание мой собеседник.

– Ну, Вениамин Викторович, вы сегодня что-то философски настроены. Какие годы?

– Ты мне льстишь, Танечка, а жизнь прошла. Грустно, знаешь ли. Вам нас, стариков, не понять.

– Да вы любому молодому фору дадите.

– Раньше давал. Хорошо здесь все-таки. Может, в выходные махнем в лес? – неожиданно предложил он.

– Я не против, мне бы только дело закончить.

– О! Еще уйма времени. Успеешь не одно дело раскрыть. А насчет твоей просьбы – встретимся завтра утром. Часов в восемь здесь же. Чтобы лишний раз не звонить.

– Хорошо, буду ждать.

– Счастливо, Танюша. Удачи тебе.

Мы разъехались в противоположные стороны, и мне почему-то стало очень грустно. Что видели в жизни те же пенсионеры нашего дома? У моего знакомого хотя бы была боевая молодость. А что было у них, у других?

Беспросветная работа на благо отечества, которое просто отвернулось от них, отбросив, как ненужные отходы. Верно сказала Зоя Борисовна, это они «там» жить начинают, когда на пенсию выходят, а у нас – доживают. «Что это меня понесло куда-то», – встряхнулась я от своих мыслей.

Я подъезжала к дому. Во дворе стояла редкая, особенно в последние два дня, тишина. Вероятно, все старшее поколение наслаждается прелестями «той» жизни, сидя в своих обветшалых комнатах. «Хотя не у всех они и обветшалые, – вспомнив квартиру Марьи Николаевны, подумала я. – А может, покойная пускала квартирантов», – продолжила я свои измышления, но тут же отбросила эту мысль, сама удивившись, как мне это могло прийти в голову. Об этом обязательно все бы знали, и не только Наташа и «подружки», но и, судя по активности наших бабулек, весь дом. Но, черт побери, чья же это одежда висит в шкафу?

Я поставила машину и хотела идти домой, как в конце двора показались Наташа с незнакомым молодым человеком.

«А она, кажется, делает успехи. И Васе, похоже, дали отставку, – усмехнулась я. – Но, с другой стороны, почему так быстро?»

– Наташа, тебя можно на минутку? – окликнула я ее.

Она приветливо улыбнулась и, что-то сказав своему спутнику, подошла ко мне.

– Это и есть Вовка Стекольников?

– У вас хорошая память.

– Профессия такая. Наташа, а баб Маша никогда не говорила с тобой о размене квартиры?

– Говорила. Это было этой весной. У меня подруга есть – риэлтор. Мы к ней обратились. Баб Маша боялась, говорила, что ее убьют за эту квартиру. Мы даже несколько квартир смотрели. А потом она вдруг передумала. Сказала, что моя подружка – жулик и хочет на ней нажиться. Подсовывает ей квартиры ниже по стоимости, чем ее. Я не стала спорить. Ей вообще нельзя было противоречить.

– Все равно квартира достанется тебе. Да?

– Да, – она недоуменно посмотрела на меня.

Наташа быстро оправилась от горя. У нее был уж слишком сияющий вид.

– Наташа, у баб Маши был друг?

– В каком смысле?

– Ну, к ней кто-нибудь ходил? Я имею в виду, ухаживал?

Она очень странно на меня взглянула, как бы проверяя: а в своем ли я уме, а потом заразительно засмеялась.

– Вы что? Какой ухажер?! Я, по крайней мере, не видела.

– Но ведь тебе она не разрешала оставаться ночевать? Может быть, он вечером приходил.

– Может быть, – похоже, ее уже не интересовала баб Маша, и она вообще забыла, что сама же меня и наняла.

Я не стала ее задерживать, пробормотав, что зайду, если понадобится. Она меня, по-моему, не слышала, рванула к Вовке.

И на этого Стекольникова уж больно быстро она переключилась. Странная девочка. Может, и она здесь все – таки приложила руку. Не стала бабулька меняться – и не надо, все возьмем. И помнится, она говорила, что не придет в эту квартиру по крайней мере неделю. По моим подсчетам, если, конечно, я считать не разучилась, прошло два дня всего. Баб Машу еще и из морга не взяли и не похоронили, а внучка с новым кавалером на свиданку несется. Очень это все интересно... То от одного не оттащишь, то на другого кидается!

Зайдя в свою квартиру, первым делом я позвонила Мишке. Дело близилось к вечеру. Пора пообщаться с бомжами. Мишка оказался на месте.

– Таня? Мне даже странно, что я тебя сегодня еще не слышал. Или ты уже все раскрыла?

– К сожалению, нет, а очень хотелось бы.

– Мне тоже. Ваши вояки наделали шума, и теперь это дело на особом контроле у начальства. Как убийство какой-то знаменитости прямо. Да, знала бы Марья Николаевна, куда она выбьется после смерти...