Электорат хакера - Северцев Петр. Страница 12

При выходе я поинтересовался у Гайдука, не появлялся ли Тополянский. Начальник штаба ответил, что последний звонил во второй половине дня и ссылался на неотложные дела, которые заставляют его покинуть город. Появиться он обещал только завтра во второй половине дня. Я понял, что Евгений просто-напросто „забурел“.

Мне подумалось, что вряд ли сегодня можно ожидать его визита, и вечер будет менее напряжным, чем вчера. С этими мыслями я и отправился на приписанном за мной „БМВ“ домой.

Я с удовольствием, внемля тишине домашнего покоя, поужинал, принял ванну и уже собрался смотреть телевизор, как в дверь позвонили. „Блин, да когда-нибудь это кончится!“, – подумал я и ужаснулся мысли, что кончится это не раньше 17 октября. Открыв дверь, я все же был скорее удивлен приятно, нежели неприятно. На пороге стояла Рыжая.

– Рита! – сказал я.

– Валера! – ответили мне.

Я проводил ее в зал и спросил, будет ли она что-нибудь есть или пить. Она спросила:

– А ты?

Я ответил, что уже поужинал. Тогда она сказала, что ограничится кофе, после чего направилась на кухню. Я же решил не отступать от первоначальных планов и включил телевизор. Через десять минут она вернулась с двумя чашками кофе и горячими бутербродами, изготовленными из остатков вчерашнего пиршества. Несмотря на свою сытость, я решил не отказываться.

– А ты знаешь, – сказала она мне. – Я была уже недавно здесь.

– Да, это я помню.

– Нет, я не про вчерашнее. Позавчера мы хоронили одну девчонку из нашей фирмы.

Я насторожился и прикинувшись „шлангом“, спросил:

– Кого это?

– А, была одна резкая деваха. Ксюхой ее звали.

– И что с ней случилось, перетрахалась, что ли? – съюродствовал я.

Рита бросила на меня странный задумчивый взгляд и ответила:

– Ее зарезали.

„Господи, далась вам эта фраза!“, – подумал я.

– А за что, неизвестно?

– Если бы знали за что, нашли бы и кого. Ты, говоришь, частный детектив?

– В свободное от работы время, – сказал я.

– Как это? – недоумевала она.

– Сейчас я временно возглавляю службу безопасности одного молодого человека, который рвется в депутаты.

– Случайно не этого мудака, с которым исчезла Томка? Она, кстати, до сих пор не появилась.

– Нет, не этого, другого, – ответил я. – А насчет Томки – ничего страшного. У них деловое свидание за городом. Женя сегодня звонил после обеда.

– Может быть, возьмешься за это дело? – спросила Рыжая. – Я про Оксану...

– Не знаю, надо подумать, – неопределенно протянул я. – А что, вам так дорога эта девчонка?

– Конечно, тихоней ее не назовешь, но человек она была хороший.

– Нет, наверное, ничего не получится, – сказал я. – Слишком много работы.

При этих словах я постарался состроить мину как можно серьезнее. Мой отказ все же, видимо, огорчил Риту.

– Ты мне очень нравишься, – сказал я, чтобы как-то смягчить ситуацию.

Она посмотрела на меня серьезно и сказала:

– Ты мне тоже.

Мы пристально посмотрели друг на друга и без слов поняли, что сейчас будет происходить. Мы молча встали и пошли в спальню. На сей раз я постарался реабилитироваться за вчерашнюю ночь. Рита ответила мне также бурно. Все шло по восходящей линии, как неожиданно в самый разгар приятных занятий, прозвучал звонок по сотовому телефону. Звонок был настолько громким и ясным, что мы аж встрепенулись и разом посмотрели на трубку, который я непонятно зачем взял с собой в спальню. Переглянувшись с Ритой, я протянул руку и взял с тумбочки трубку.

– Алле!

– Господин Мареев Валерий Борисович? – спросили меня официальным голосом.

– Ну, допустим, – ответил я. – И что из этого?

– Вас беспокоят из лицензионного отдела УВД города Тарасова.

– Да вы что там, охренели? Уже ночь, а вы тут по сотовому наяриваете!

– Еще только половина девятого, – возразил мне официальный голос. – А вопрос, по которому я звоню, очень важен.

– Что еще там стряслось?

– Вам надо завтра срочно явиться к нам в отдел. У вас возникли проблемы с лицензией на частную детективную деятельность.

– Какие еще проблемы?

– Вот завтра и узнаете, – ответил мне голос, после чего раздались короткие гудки.

– Ерунда какая-то, – пробурчал я, откинувшись рядом с Ритой на подушку. Она подвинулась, положила руку мне на грудь и спросила:

– Что случилось?

– Бред какой-то... Какие-то проблемы с лицензией частного детектива. У нее срок два года, и я вроде ничего не нарушал...

– Что они хотят?

– Чтобы я явился к ним завтра. Зачем – неясно, к кому – тоже...

Я снова обнял Риту, но как будто кто-то наблюдал за нами... Телефонная трубка снова зазвонила.

– Да! – гаркнул я в трубку.

– Мареев? – гаркнули мне в ответ.

– Ну!

– Мне нужен Мареев!

– По вопросу? – заорал я.

– Пусть он занимается своими делами и не лезет в политику, иначе мы ему яйца оторвем! – яростно заговорили в трубку.

Яйца мне были нужны для дела, которым я в данный момент занимался, а голос в трубке действовал мне на нервы, поэтому я отключил связь. Я не успел донести руку с трубкой до тумбочки, как телефон снова громко зазвонил. Это было что-то магическое. Я поднес трубку к уху, и тот же каркающий голос провопил мне туда:

– Ты понял нас, п...дюк ушастый?

Это был уже перебор, поскольку уши у меня всегда были нормальные. Я отключил у трубки питание и со злостью швырнул ее в кресло. После чего вздохнул и сказал:

– Ну, началось...

И действительно началось. Хотя последующие несколько дней вроде все гладко и тихо. Наутро после звонка, проводив Риту, я наконец увиделся с Приятелем. Рассказав ему обо всем, что происходило в последнее время и особый упор сделав на вчерашние звонки, я оставил его в размышлениях, а сам отправился на работу. В штабе все шло обычным порядком, по сценарию первого дня. С утра всем опять были розданы какие-то бумажки с программами и воззваниями, которые лично я предпочел сложить в дальний ящик стола. Кроме того, поступила информация о закупке стройматериалов и начале ремонта и строительства „объекта века“ в овраге.

Несмотря на то, что только начиналось копание котлована для сортира и прокопка траншеи для канализации, Тополянский уже завез итальянский кафель в таком количестве, как будто он собирался строить маленький Дворец съездов. Сам Женя выглядел свеженьким, держа в руках неизменную фляжку с коньяком. Я вернул ему забытый им у меня дома сотовый и добавил, что у меня осталось несколько бутылок „Джек Дэниэлса“. Тополянский быстро ответил:

– Намек понял. Как только разгребем это дерьмо, я к тебе заеду.

Я не понял, какое именно дерьмо имеет в виду Женя, но подумал, что скорее всего речь идет о фекалиях Борисычевого оврага.

С неизменной регулярностью по вечерам мы проводили время в обществе избирателей, рассказывая им о прелестях Ершевского и о его специфических благостях, которые он собирается обрушить на них. В речь кандидата день ото дня вносились коррективы. Так, в конечном итоге было решено категорически отказаться от упоминания Геракла и авгиевых конюшен. Первый намек был нескромен, второй – неприличен. К тому же в прессе появились колкие фельетоны под названиями: „Геракл в Борисычевом сортире“, „Не район, а конюшня...“, „Коровинцы – кони“. На листовках с портретами Ершевского, расклеенных по городу, стали появляться надписи, сделанные от руки: „Геракл – в штаны накакал!“. В газете, финансируемой Ершевским – „Живи и богатей“ появились гневные отповеди проклятым борзописцам, готовых позубоскалить по поводу любой идеи. Однако, общий эффект от этих высказываний был явно негативный.

Мои личные проблемы с лицензией отошли на второй план. Визит в УВД ничего не прояснил, поскольку нужный мне человек отсутствовал и должен был появиться на работе не раньше чем через неделю. Поэтому мне сказали: „Звоните!“. Приятель провел юридическую экспертизу и заявил, что никаких проблем с законом по поводу лицензии у меня быть не может и что я могу быть спокоен на этот счет.