Сапфировая скрижаль - Синуэ Жильбер. Страница 69

— Позвольте мне удалиться, Ваше Величество.

Трое мужчин, освещенные лучами солнца, проникавшими через зарешеченное окно, склонились над простенькой картой столицы объединенных королевств Кастилии и Леона.

Если мосты через Арлансон — которых оказалось пять — были более или менее обозначены, то ничего похожего на названия «рай» или «ад» там не было.

Варгас разочарованно хлопнул ладонью по столу.

— Не понимаю, где мы ошиблись!

— А если прав был я? — воскликнул шейх. — Если нужное нам место — монастырь Санта-Мария-де-Уэрта?

— Ладно вам… Будьте справедливы. Вам отлично известно, что нам нужно двойное имя. А вы нашли лишь второе.

— Верно. Но у меня по крайней мере было два моста.

— Послушайте, Сарраг, — начал монах явно на грани взрыва. — Либо…

— Замолчите! — рявкнул Эзра. — Я уже оглох от ваших воплей. Мешаете думать. Если хотите мое мнение, то мы упорно ищем не там. С чего мы так уцепились за эти два слова: «ад» и «рай»? А? Скажите мне!

— Да из-за хадис, конечно! Баруэль ведь четко указывает: На берегу, что между двумя колючками саадана — Джамной и Адом… Тут очевидная связь с мостом Сират, который, опять же согласно хадисам, позволяет попасть в рай, пройдя над адом.

Эзра плюхнулся на ближайшую скамью.

— Давайте немного вернемся назад. Предположим на секундочку, что Баруэль использовал слова «рай» и «ад», чтобы указать нам, что речь идет о мосте.

— Допустим, — кивнул Сарраг. — Дальше что?

— А дальше остается лишь последняя фраза Чертога: Он у подножия янтарных слез, выше господина, жены его и сына. Вы согласны, что именно тут — и без всяких вариантов — Баруэль дает главную подсказку. Ту, что должна привести нас к треугольнику. Выражение «янтарные слезы» — слишком расплывчатая метафора, чтобы мы в данный момент могли понять ее скрытый смысл. А вот слово «господин» вполне поддается расшифровке. Что такое господин, кроме как почетный титул, обозначение высокопоставленного человека?

Монах криво улыбнулся.

— Надеюсь, вы не ждете от нас, что мы проведем инвентаризацию всех нобилей Испании?

— Может, я и стар, фра Варгас, но еще не в маразме! Инвентаризация всех нобилей Испании! Конечно, нет! А вот известных личностей этого города — да.

Объем поставленной задачи явно не вдохновил монаха.

— Чистое безумие.

— Отлично! Тогда почему бы вам, вместо того чтобы критиковать мое предложение, не предложить что-нибудь получше?

Повисло долгое молчание, нарушаемое лишь уличными шумами.

— Не думаю, что нам придется совершать столь тяжкий труд, — внезапно изрек Сарраг. Еще немного подумав, он добавил: — Знаете, как будет «господин» по-арабски?

Ответа не последовало.

— «Сиди». «Сиди». Это слово вам ничего не напоминает? Не успел он договорить, как Варгас испустил победный вопль.

ГЛАВА 26

Трое мужчин взирали на мост, словно это было самое прекрасное сооружение на всем Полуострове, если не в мире. Однако этот мост ничего особенного собой не представлял, если не считать украшавших его восьми статуй. Каменных изваяний господина Родриго Диаса де Вивара, прозванного Сидом Кампеадором, его супруги доны Химены, их сына и еще пяти менее значительных личностей. Совпадение то было или нет, но, спросив дорогу к этому мосту, они узнали, что кратчайший путь к реке идет через Пасео-де-Эсполон, затем через крепостные ворота, именуемые… Арко де Санта-Мария. Таким образом кольцо символов замкнулось: Пабло де Санта-Мария, множество имен, и в то же время одно, уроженец Бургоса, господин, жена его и сын.

Они подошли к подножию статуи Сида и осмотрели ее с восторженным любопытством.

Варгас провел рукой по мечу вырезанного в камне рыцаря.

— Непростой человек! Он пролил христианской крови не меньше, чем мусульманской. Наемник или патриот? Кто знает… Скорее всего — и то, и другое.

— Он похоронен в Бургосе? — поинтересовался Сарраг.

— В нескольких лье отсюда, в бенедиктинском монастыре Сан-Педро-де-Карденья. Говорят, согласно последней воле Сида, его коня похоронили рядом с ним.

— В любом случае он был отменным жуликом, смею вас уверить, — добавил Эзра. — Когда по приказу Альфонсо VI он вынужден был уехать в изгнание, то занял денег у еврея-ростовщика, оставив в залог сундучок, якобы полный золота. А знаете, что на самом деле находилось в этом сундучке? Песок! Обычный песок, и ничего больше! Когда ростовщик это обнаружил, было уже слишком поздно.

— Отлично проделано! — похлопал в ладоши шейх. — Это отучит вас, евреев, давать деньги под процент, тогда как ваши законы вам это строго-настрого запрещают!

— Ошибаетесь, дорогуша! Наши законы запрещают нам ростовщичество между нами. Еврей не может давать деньги под процент другому еврею, но это никоим образом не запрещено в отношении чужаков! Так что ваше высказывание — очередной образчик неверной трактовки закона.

— Лукавите, милейший, — хмыкнул Сарраг. — У вас скорее язык отсохнет, чем вы признаете, что толкуете законы так, как вам удобно!

— Думайте что хотите. Я же предпочитаю заняться поисками треугольника, а не тратить время на пустые споры.

Эзра направился к парапету и принялся изучать берега Арлансона.

— Смотрите, — указал он на второй мост выше по течению. — Это наверняка тот, что упомянут Баруэлем. На берегу, что между двумя, спрятал я 3.

— Очень может быть, — согласился францисканец. — В тексте уточняется: выше господина, жены его и сына. Значит, если встать лицом вверх по течению, то искомое должно быть где-то здесь, — он ткнул в правый берег, — или здесь, — указал он на левый. — Нам надо… — Мимо, грохоча колесами, проехала телега с дровами. Варгас переждал, пока она проедет, и договорил: — Нам надо разделиться, чтобы осмотреть оба берега.

— Давно пора, — кивнул Эзра. — Вы с Саррагом идите по правому берегу, а я пойду по левому.

Так они и поступили.

Плакучую иву обнаружил Эзра.

Зеленые ветви дерева касались воды, и листва отражалась в зеркальной глади, словно ожидая невесть какого добросердечного утешителя.

У подножия янтарных слез…

Плакучая ива…

Нет, все же на сей раз Баруэль продемонстрировал образчик действительно извращенного юмора, подумал Эзра.

Присев на корочки, раввин внимательно изучил почву вокруг, но не увидел ничего интересного. Поднявшись, он медленно подошел к дереву и принялся рассматривать ствол. На коре виднелись неровно вырезанные буквы: И. Е. В. Е. И аккурат под этими буквами — кучка земли, совершенно очевидно не природного происхождения. Опустившись на колени, раввин начал лихорадочно рыть землю руками. И тут с другого берега донеслись голоса Варгаса с Саррагом.

— Эй! Ребе! Вы что-то нашли?

Поглощенный поисками Эзра не соизволил ответить. Он продолжал копать. Его компаньоны на том берегу аж подпрыгивали от нетерпения.

— Ну? Есть что-нибудь?

Через какое-то время Эзра выпрямился. В руке он сжимал четвертый бронзовый треугольник.

Вечером над столицей королевства разразилась такая гроза, каких отродясь не случалось в это время года. Когда солнце начало опускаться за холмы, небо затянули тучи. А когда желтый диск окончательно исчез за горизонтом, город затаил дыхание. Сперва были слышны лишь отдаленные раскаты, но очень быстро приблизились и стали оглушительными.

В считанные мгновения улицы опустели. Все, кто находился вне дома, поспешили убраться под крышу. Соборная площадь, обычно битком набитая народом, опустела. Торговцы, водоносы, служки рассосались по городу, и вскоре на улицах не осталось ни одной живой души, кроме немногих бродячих котов. Над обителью Де-Лас-Уэльгас сверкнула молния, осветив желтоватым светом трапезную, где укрылась четверка путешественников.