Имя нам – Легион - Сивинских Александр Васильевич. Страница 75

«Понеслась…» – почти без эмоций констатировал Филипп.

Минут через пять его недавние предчувствия начали обретать черты реальности. Онзаны заметно сбросили обороты, поняв, что сдуру можно и сломать – причем все, что угодно. Ломать «это» им, по-видимому, не улыбалось. «Раки» принялись окапываться.

Генрик расправил сошки гранатомета.

После первой же короткой очереди, превратившей изрядный участок рачьих позиций в брызжущий визжащей каменной крошкой ад, онзаны, наконец, сообразили, что отступление иной раз является не позором, но мудростью. Когда же достаточно твердые и даже отчасти организованные отходящие их порядки стали с катастрофической скоростью редеть, они дрогнули.

Они смешались.

Они побежали.

В мгновение ока поле боя опустело.

– Я поведу сопляков. Надеюсь, они уже готовы. А ты проконтролируй ситуацию, – сказал Генрик. – Вот, держи. – Он бережно поставил возле Филиппа свой ненаглядный АГБ. – Только, чур, уговор. С возвратом.

Решение уйти, оставив в прикрытии друга, далось ему, конечно же, крайне нелегко. Но оно было единственно верным. Филипп это понимал. Он сам решил бы точно так же. И все-таки он был рад, что решать выпало не ему.

– Даю вам полчаса, – сказал он.

– Добро, – деловито кивнул Генрик.

Онзаны полчаса не ждали. Один за другим они покидали лагерь. В лобовую больше не перли. Прижимались к земле, прятались за естественные укрытия, совершали быстрые короткие перебежки. Филипп проворно отлавливал фигурки, заключенные сканером в веселенькую зеленую рамочку, и стрелял. Но их было слишком много, и появлялись они не так равномерно, как того хотелось. По его подсчетам, не менее трех мерзавцев сгинули без следа. То есть в скором времени могли пожаловать в гости. Ага, вот и четвертый растворился в изуродованном шелкопрядами лесу.

Возможно, кто-то из них отправился за подкреплением к соседям. Возможно, кто-то, пытаясь обойти его с тыла, обнаружит следы платформы и сообразит, что беглецы могли разделиться. Эх, еще один ушел! Бородача, покойничка, сейчас явно не хватало.

Филипп дал очередь гранатами по «штабу» – просто для острастки. Онзаны ненадолго притаились, зато потом порскнули по многим направлениям одновременно. Некстати кончились заряды в карабине, и еще двое врагов успели куда-то скрыться, пока он занимался перезарядкой. Для первых «раков», за которыми не уследил Филипп, время было в самый раз появиться. Что же, он их ждал.

Б-баум-зз! Что-то тяжелое и не слишком быстрое врезалось в камень рядом с карабином и улетело рикошетом прочь.

– Пошалите у меня, – проворчал Капралов, разворачиваясь в сторону стрелка.

Того, однако, не было видно. Филипп провокационно завозился – будто бы прячась. Стрелок, убедившись, что ведет огонь в верном направлении, послал длиннющую очередь, способную по его замыслу разом решить все проблемы.

Так оно и вышло.

Очередь, как и следовало ожидать, ушла значительно выше, не причинив Филиппу ни малейшего урона. Зато горе-снайпер почил со снарядом в неумной башке.

Проблем у него больше не было.

И все-таки он свое дело сделал. За краткие секунды дуэли рекордное число лазутчиков, на борьбу с которыми у Филиппа не оставалось времени, разбежались по окрестностям. Далее оставаться в засаде становилось не только бесполезно, но и попросту опасно.

Капралов ретировался. Сначала задом, ползком, изображая обычного, безмозглого и безопасного речного рака. Затем на четвереньках. А затем уж припустив так, будто за ним гнался сам черт.

Бежал он не совсем по следам товарищей, а принимая несколько вправо. Так, чтобы не только хоть чуть-чуть запутать погоню, но и отсечь возможных преследователей, заходящих сбоку. Пусть их пока не было заметно, но ведь не вечно будет продолжаться такая удача. Вряд ли онзаны оставят вторжение на их территорию без достойного отмщения. Сообразив, что никто больше не препятствует покидать лагерь, возьмутся за дело всерьез. И тогда…

Филипп нагнал группу даже несколько позже, чем ожидал. Далеко ушли. Это было просто превосходно. Тележка, на которой сидели спиной друг к другу двое бывших пленников, ходко бежала по сосняку, уверенно преодолевая неровности и сминая кусты. Третий терранин, выглядящий несколько бодрее товарищей, трусил рядом.

Генрик неутомимо шнырял то тут, то там – как хороший охотничий пес, высматривающий притаившуюся дичь. Разница заключалась в том лишь, что дичью был он сам. Филипп перебросился с ним несколькими отрывистыми фразами, вернул одолженное оружие, и они закружили окрест уже вдвоем.

«Добраться бы до пещеры поскорее, – думали они, – а там уж пободаемся. Из пещеры с ее чудесной стенкой-невидимкой можно в одиночку сдерживать хоть роту противника. Притом настолько долго, насколько хватит боеприпасов. А пока онзаны перелезут через горную гряду, ой как далеко можно уйти. Глядишь, и выпутаемся!»

Никто их пока не беспокоил. И тишина…

Филиппа тишина эта вгоняла в тоску. Изводила, как назойливый ночной комар, что звенит где-то над ухом – и в атаку не идет, и спать не дает. Не к добру была эта тишина. Можно, конечно, обманывать себя мыслью, что онзаны – неважные следопыты, никудышные охотники и вообще – придурки. Только зачем?

По-видимому, перехват должен состояться у самого «донышка». И в этот раз уже не отделаешься надувной куклой. А надо еще вытащить беззащитных союзников, надеющихся на легионеров, точно на волшебников.

Терране, убаюканные мягким ходом тележки и согревшиеся в теплых накидках, устало прикорнули. А перед тем напичкали себя лекарствами из аптечек, обмотались пластырем, обмазались эпитель-гелем и жадно порубали. Бодрствующий миротворец до сих пор с аппетитом жевал на ходу пищевые концентраты и запивал витаминизированным тоником.

Генрик, простая душа, подгреб к нему и попробовал всучить карабин.

«Это он с дуру», – подумал о сержантской инициативе Филипп и оказался, конечно же, прав. От карабина терранин отпрыгнул, как от змеи. Выронил флягу и аж задрожал, сердешный. И затарахтел быстро-быстро, размахивая руками и тряся головенкой. «Ой, что вы, что вы! Никак невозможно! Совершенно! Решительно! Убивать гадко». И тут же покатились горючие слезы.