Повелители волшебства - Смирнов Андрей. Страница 67
– Что ж не стал? – фыркнула Талеминка. – Неужто Стевольт отказался бы породниться с тобой? Да твой домен больше королевского раза в два!..
– Я плохой придворный, – ответил герцог. – Как и мой отец, я всю жизнь жил на севере, в Приграничье, воевал с майрагинами. Я плохой придворный и никудышный интриган. Когда я приехал просить у Стевольта руки его дочери, Маркману и его людям ничего не стоило настроить короля против меня... Они меня боятся – все эти трусливые дворцовые крысы. И совершенно справедливо боятся... В общем, Стевольт мне отказал.
– И ты решил похитить принцессу?
– Я ее не похищал, – повторил Ратхар.
– А как же это еще назвать? Об этом на всех дорогах трубили... Что ж, по твоему мнению, на самом деле-то произошло?
Ратхар покачал головой:
– Я больше ничего говорить о Биацке не буду.
На некоторое время на стоянке было тихо. Алабирк и Талеминка ушли к ручью чистить котелки, сегодня была их очередь.
– А вот скажите, – обратился к герцогу Дэвид. – Допустим, вы бы стали королем. Что бы вы сделали?
– В первую очередь – укрепил бы королевскую власть. Ограничил бы самоуправство знати. Установил бы единую, справедливую...
– То есть, – перебил его Дэвид. – Вместо произвола феодалов крестьяне страдали бы от произвола королевских чиновников?
– Во! – обрадовался Фили. – Ты, герцог, из себя слишком умного не строй!.. И у нас умные найдутся!
– Нет, – ответил герцог Дэвиду, не обратив на шпильку Фили никакого внимания. – Я бы создал разумную, уравновешенную, а главное – справедливую систему управления.
– И каким же образом?
– Для начала – ввел бы должность бальи.
– Че эт такое? – удивился Фили. – Слово какое-то незнакомое...
– Так в соседнем королевстве называют судей, отвечающих за управление отдельными областями страны, – ответил Ратхар. – Очень разумная система, по моему мнению. Вся страна поделена на такие области. Кому-то что-то не понравилось, какой-то феодал кого-то обидел, кто-то какую-то несправедливость учинил... Обиженный, к примеру, крестьянин, приходит к бальи и пишет жалобу...
– Спустись на землю, родимый, – посоветовал Родерик. – Твои ж крестьяне ни писать, ни читать не умеют!
– Жалобу напишет писарь, – не смутился герцог. – Вообще, в подчинении бальи будет много людей – и солдаты, и писари, и юристы... Ну а если он своими силами не сумеет несправедливость исправить – мне доложит. Я такого феодала с большим удовольствием к ногтю прижму. Если, конечно, он того заслуживать будет... А вообще, – вдохновляясь все более, продолжал Ратхар, – всю систему управления в корне надо менять. Во-первых, сократить налоги. Во-вторых, те налоги, которые крестьяне и горожане все же платить будут, на две части делить – одну часть они будут отдавать своим сеньорам, а другую – в королевскую казну. Для сеньоров установлю жесткий порог, для всех единый – и что б больше указанной суммы с крестьян брать не смели! Так же ограничено будет и число военных людей, коих знатные люди к себе на службу нанимать могут. Никому не нужна эта бесконечная война в королевстве. Те, кто воевать хочет – пусть в королевскую армию записываются. Армию тоже полностью менять надо. Сейчас у нас как? Собрал король своих дружинников, призвал вассалов, те свои войска привели – и поскакали на врага всей толпой... управления, считай, никакого... Не так надо! Военную силу всякого знатного землевладельца мы уменьшим (чтобы друг с другом в свободное время меньше воевали), но в противовес королевскую армию увеличим. А для рыцарских детей специальные школы откроем – пусть там они учатся, а когда подрастут – пусть тысячниками, сотниками и полусотниками в королевской армии становятся. А то у нас как дело обстоит? Храбрости много, телесной силы еще больше – а ума нет вовсе. О том, как в едином строю действовать, часто даже и представления не имеют... А еще собрание в столице сделаю: будут там сходиться самые мудрые люди со всего королевства. Не только знать, но и ремесленные гильдии и даже вольные поселяне будут там своих представителей иметь! А надо это для того, чтобы король всегда мог знать, что в его королевстве происходит и какую нужду народ имеет...
– Сладко баешь, – покачал головой Родерик. – Ох, сладко... Токмо про одну самую последнюю подробность упомянуть забыл: про молочные реки с кисельными берегами.
– Нет, Родерик, ты не прав... – вздохнул Дэвид. – Все это вполне реально. Хотя и не так весело и замечательно, как обещает нам господин герцог... Это называется переход от раздробленного феодализма к абсолютной монархии.
– А это хорошо или плохо? – осторожно осведомился Фили.
– Я бы сказал, друг мой, что это неизбежно.
– А еще я сделаю... – начал, было, герцог, но Янган бесцеремонно оборвал его:
– Да уймись ты, наконец! К Стевольту тебя доставим – вот ему лично и объяснишь со всеми подробностями, что сделаешь, когда вместо него станешь королем.
– Да будет тебе, Янган! – вступился за герцога Фили. – Красиво врет. Отчего бы не послушать?.. Продолжай, мил человек. Чего ты там еще сделаешь, когда королем станешь?.. Я вот тоже на досуге люблю на спине поваляться и об чем-нибудь этаком помечтать. Я бы, если б королем заделался, велел бы столб мраморный до неба поставить, а на верху столба сапог бы прикрепил.
– Зачем?! – поразился Родерик. – Зачем там сапог?!.
– А затем, – давясь смехом, ответствовал Фили, – чтобы все прохожие на этот сапог глядели бы и друг у друга бы интересовались: «А зачем он на мраморный столб высотой до небес свой старый сапог поставил?» И удивлялись бы они этому неимоверно!..
Наемники засмеялись.
– Продолжай, милорд герцог, продолжай! Внимательно слушаем...
Ратхар, словно очнувшись от сна, холодно оглядел всю компанию.
– Мне с вами не о чем разговаривать.
– А что ж так? – развел руками Родерик. – Почему мы тебе не любы? Презираешь ты нас, что ли? Столько о любви своей к народу говорил, а сам от народа отворачиваешься!
– Не хочу попусту трепаться, – отрезал герцог. – Верить вы мне не хотите, золото вам не нужно, на волю вы меня все равно не отпустите.
– Эт верно, – кивнул Родерик. – Вот эт ты верно заметил!
– А если так – о чем говорить? Вы же наемники, голь перекатная... Вам бы до завтрашнего дня дожить да золота побольше урвать – больше ничего не надо. То, что завтра вся страна развалится на части, а весь север майрагины захватят – разве вас это волнует? Да ни в одном месте!
– Ну, насчет майрагинов ты нам не заливай. Заместо тебя какой-нть другой герцог на севере будет...
– Никого там не будет, – со злостью процедил Ратхар. – Маркман подарит нелюдям все Приграничье. Северян, которые в Приграничье живут, он ненавидит, потому что они еще о своей чести не позабыли и легко за оружие возьмутся, если он вздумает в моей родовой вотчине своих людей посадить...
– Да Маркман-то тут при чем? – удивился Родерик и укоризненно покачал головой. – Ты говори-говори, да не заговаривайся! Стевольт у нас король, забыл, что ли?.. Он и будет решать, кто твоим Приграничьем опосля тебя править станет.
– Обжора уже давно ничего не решает, – возразил Ратхар. – В этой стране два лагеря, два человека, которые могут и стремятся занять давно уже пошатывающийся под задницей Стевольта королевский трон. У Стевольта нет наследника мужеского пола. Либо я одену корону, либо граф Маркман, неужели не ясно? Если корона достанется мне – я сделаю все, чтобы сохранить королевство, приумножить его богатство и славу. Если королем станет Маркман... настанут очень тяжелые годы. Север захватят майрагины, в остальных областях установятся такие порядки, что люди будут бежать оттуда не семьями, как сейчас, а целыми деревнями...
– Для чего, – полюбопытствовал Дэвид, – графу Маркману отдавать Приграничье этим вашим... как их?.. майрагинам?
– Он заключил с ними договор, – пожал плечами Ратхар. – Впрочем, вы мне все равно не поверите...
– Верно, – снова согласился Родерик. – Не поверим. Или врать будешь, будто майрагины к тебе на поклон ходят?