Брестская крепость - Смирнов Сергей Сергеевич. Страница 50

Вернувшись из Бреста, я вскоре нашёл в Москве в Нагатинской больнице доктора И. К. Маховенко, а в Ленинграде — доктора Ю. В. Петрова. Оба они в июне 1941 года попали в тот же гитлеровский лагерь в Южном городке и работали там врачами в так называемом госпитале. И Маховенко и Петров, каждый в отдельности, полностью повторили мне рассказ доктора Вороновича и подтвердили тот факт, что фамилия пленного майора была Гаврилов. Доктор Петров и доктор Маховенко находились в лагере дольше Вороновича. Они помнили, что майор Гаврилов через некоторое время немного поправился, стал ходить, и тогда врачи устроили его работать на лагерную кухню, для того чтобы он мог хоть слегка подкормиться и восстановить свои силы. Что произошло с ним дальше, ни тот, ни другой не знали, так как лагерь был расформирован весной 1942 года и они потеряли из виду майора Гаврилова.

Теперь у меня появилась надежда, что Гаврилов мог остаться в живых и вернуться после войны из плена на Родину. Но для того чтобы начать розыски, мне нужно было знать, во всяком случае, его имя и отчество. Фамилия Гаврилов — чересчур распространённая: в списках Главного управления кадров Министерства обороны нашлись бы сотни однофамильцев героя Брестской крепости, и для успеха поисков следовало добыть какие-нибудь дополнительные сведения об интересующем меня человеке.

К сожалению, ни врачи, ни Коломиец не знали имени-отчества Гаврилова. Я тотчас же снова принялся разыскивать полковника Артамонова, надеясь, что он-то должен помнить, как звали его бывшего начальника. Оказалось, что за это время Артамонов уже успел окончить курсы при академии, был назначен республиканским военным комиссаром Карельской АССР и уехал в Петрозаводск. Туда я и написал ему.

Ответ не заставил себя ждать. Н. Р. Артамонов сообщал мне кое-какие внешние приметы Гаврилова, описывал некоторые черты его характера, но смущённо признавался, что за эти пятнадцать лет забыл его имя-отчество. Да и звали они друг друга больше по фамилии — "Гаврилыч " и "Артамоныч ".

Итак, мои надежды не оправдались. Надо было идти в дальнейших поисках другими путями.

Я знал, что 44-й полк, которым командовал майор Гаврилов, входил в состав 42-й стрелковой дивизии. И я начал с того, что обратился в Генеральный штаб с просьбой проверить, не сохранились ли в военных архивах какие-либо старые списки командного состава этой дивизии. Спустя некоторое время удалось отыскать один из таких списков, и там я, как и ожидал, нашёл краткие сведения о майоре Гаврилове.

Оказалось, что его зовут Петром Михайловичем и что он родился в 1900 году. С этими данными уже можно было начинать поиски. Позвонив в Главное управление кадров, к тому же полковнику И. М. Конопихину, я просил его найти личную карточку майора П. М. Гаврилова.

Прошла неделя, и И. М. Конопихин сообщил мне, что карточка находится у него. Я сейчас же приехал к нему. С волнением я взял в руки эту потёртую старую карточку, заполненную уже выцветшими фиолетовыми чернилами. В ней я прочёл следующие данные: Пётр Михайлович Гаврилов служил в Красной Армии с 1918 года. Он участвовал в боях против Колчака, Деникина, против белых банд на Кавказе. В 1922 году вступил в ряды Коммунистической партии. После гражданской войны он остался военным и долго жил в Краснодаре, командуя там различными воинскими подразделениями. Потом его послали на учёбу в Академию имени Фрунзе в Москву. Окончив её в 1939 году, он был назначен командиром 44-го стрелкового полка, с которым прошёл через тяжёлые бои на финской войне, а два года спустя приехал в Брестскую крепость.

Ниже всего этого, в самом конце карточки, уже другими, более свежими зелёными чернилами были приписаны три краткие строчки. Но это были самые важные и дорогие для меня строчки. В первой было написано: «Пленён в районе города Бреста 23 июля 1941 года», то есть действительно на тридцать второй день войны, как говорил мне доктор Воронович. Во второй строке значилось: «Освобождён из плена в мае 1945 года», а в самом низу стояло короткое примечание: «Красногвардейский райвоенкомат г. Краснодара».

Итак, майор Гаврилов, к счастью, оказался жив, находился теперь в Краснодаре и состоял там на учёте в Красногвардейском райвоенкомате. Дальнейшие поиски уже не представляли трудностей.

Там, в Краснодаре, жил один из уже известных мне участников обороны крепости, кстати, бывший подчинённый майора Гаврилова, боец того же 44-го стрелкового полка Анатолий Бессонов, токарь-шлифовщик завода «Краснодарнефть». Он хорошо помнил своего прежнего командира, хотя во время боев за крепость сражался не в Восточном форту, а на другом участке обороны — в центральной цитадели. Я немедленно сообщил Бессонову о полученных мною сведениях, просил его зайти в Красногвардейский райвоенкомат Краснодара, узнать там адрес Гаврилова.

Ответное письмо Бессонова пришло через неделю. Вот что он писал мне:

"Я сразу же поехал в Красногвардейский райвоенкомат, где должен быть приписан майор Гаврилов. После того как я объяснил работникам военкомата суть дела, мне сказали, что майор Гаврилов действительно находится на учёте у них, и достали его личное дело. Увидев в этом личном деле фотокарточку Гаврилова, я сразу узнал его. Записав его адрес, я немного успокоился. Но было уже поздно, и я в тот день не мог встретиться с ним. Ночь у меня прошла в беспокойстве — утром предстояла встреча с Гавриловым. Встав рано утром, я, не позавтракав, помчался к Гаврилову. На мой стук в дверь вышел сам Гаврилов. Признаюсь, я растерялся. Отрапортовал так: «Бывший боец 44-го стрелкового полка, которым командовал майор Гаврилов, — перед вами!»

Гаврилов тоже растерялся, на глазах у него выступили слезы, он засуетился, и я заметил нервную дрожь на его лице и руках. Сергей Сергеевич, если б Вы видели нашу встречу! Её нельзя описать. Я был очень удивлён и растроган. Верите ли, передо мной был не строгий, волевой командир, каким я его привык помнить, а скромный, добродушный гражданский человек. Беседа затянулась у нас до вечера. Но во время его рассказа он как будто опять превращался в командира полка, и прежний его образ снова вставал перед моими глазами".