Предательство страсти - Бакст Настасья. Страница 8

— Это было бы чудесно, — ответил Салтыков и с необыкновенной легкостью для человека только что проглотившего добрую половину поросенка и каравай хлеба, поднялся из-за стола. Мари еще раз поразилась его выносливости. Любой из их знакомых после такого обеда не смог бы и пошевелиться. От ее глаз так же не ускользнуло, что молодой граф бросил в сторону Лизхен пристальный взгляд.

— Ты видела, как он на меня посмотрел?! — Лизхен бросилась к Мари и схватила ту за руку. Глаза фройляйн Риппельштайн загорелись странным, торжествующим огнем.

— Я бы на твоем месте была поосторожнее. Этот русский граф привык к вольному обращению с женщинами, — баронесса нахмурилась и плотно сжала губы.

— Тебе-то откуда знать? — фыркнула Лизхен.

— Нынче русским можно все, — Мари отлично понимала, что злится из-за другого. Хоть она и не собиралась кокетничать с их гостем, но все же было бы, пожалуй, приятнее, если бы она оделась к ужину как подобает баронессе, владелице замка. Глупые страхи привели к тому, что Мари выглядела хуже своей экономки. Конечно, это не могло понравиться Рихарду. Он деликатен и не показал вида…

— Русские подчиняются императрице-немке. Причем обожают ее, прошу заметить, — Лизхен, присев в кокетливом книксене, поклонилась баронессе. — Я удаляюсь, ваша светлость.

— Лизхен, постой… Я хотела с тобой поговорить.

— После, Мари. Время отдать распоряжения на завтра.

— Ты уже стала настоящей хозяйкой в этом доме.

— Не говори ерунды, я всего лишь старшая служанка.

И Лизхен удалилась, шурша юбками. Мари почему-то показалось, что, выйдя за дверь, фройляйн Риппельштайн показала ей язык. Баронесса с тоской подумала: «Скоро слуги перестанут меня узнавать». Всем распоряжалась Лизхен, у нее хранились ключи от кладовых, она вела учет, планировала покупки, даже заказывала обед кухарке. Возможно, Мари не против, даже как раз наоборот, освободившись от всех домашних дел, она все свое время посвящала изучению книг, изысканным рукоделиям или же молитвам. Ее цепкий ум сейчас был занят трудами Вольтера и Дидро, но почему-то Мари чувствовала себя… лишней. Вольтер и Дидро это замечательно, но она так и не смогла родить Рихарду ребенка, да еще и свалила все свои обязанности по дому на Лизхен. — Бедная! — прошептала Мари, подумав о том, что фройляйн Риппельштайн не придется сомкнуть глаз до полуночи, отдавая распоряжения относительно завтрака, ванной для гостя, глажки его белья, починки кареты, кормления лошадей. Как всегда нужно не забыть назначить одну из младших служанок Салтыкову в горничные… Баронесса решила сегодня же решительно поговорить с мужем, насчет приданого своей «сестрички».

Кабинет мужа помещался на втором этаже. Несмотря на то, что на дворе стало уже совсем темно, Рихард продолжал сидеть там со своим гостем. Кухарка Фрида уже трижды готовила им закуски, искренне удивляясь гастрономическим способностям русского графа.

— Святой Иеремия! Как он ухитряется быть при этом стройным, словно молодой Иоанн Креститель. Господи, прости! — Фрида перекрестилась.

— Я сама отнесу этот поднос, ты можешь идти, Фрида.

Мари хотела уже идти наверх, но кухарка неожиданно ответила ей.

— Не могу уйти, ваша светлость, фройляйн Риппельштайн приказала, чтобы я оставалась тут, пока господин барон и господин граф не лягут спать. На тот случай, если понадобится еще готовить.

— Не понадобится. Если им что-то будет нужно, я подам сама.

— Но фройляйн Риппельштайн…

— Послушай-ка, Фрида, кто тут баронесса? Я или фройляйн Риппельштайн? — Мари гневно посмотрела на кухарку. Пожалуй, стоит для примера кого-нибудь выпороть, если уж дошло до того, что даже на кухне замка никто не слушает хозяйку.

— Вы, ваша светлость. — Кухарка поклонилась.

— Так-то, — Мари взяла поднос и пошла в кабинет Рихарда.

Еще в коридоре она услышала два возбужденных голоса. Говорили, похоже, по-русски. Мари не знала этого языка, но ей показалось, что граф Салтыков несколько раз произнес ее имя.

— Рихард…. — Мари толкнула дверь плечом, так как руки ее были заняты.

— Ах, Мари! Входи. — Рихард выглядел несколько растерянным. — Садись, пожалуйста. Мы не думали… А зачем ты сама принесла это? Ты могла бы послать Фриду, или Лизхен.

— Именно о ней и я хотела с тобой поговорить. Извини, но это срочно, — Мари смотрела в глаза Рихарду до тех пор, пока тот не отвел взгляда.

Мари старалась не поворачивать головы в сторону Александра Салтыкова, который развалился в кресле Рихарда, и довольно бесцеремонно на нее таращился.

— Наедине, — баронесса сердито нахмурилась. Черт побери, надо будет заодно узнать, какими такими услугами Рихард обязан этому графу, что позволяет ему вести себя в их доме, будто заезжему наследному принцу.

— Я полагаю, мне надо покинуть вас? — вмешался в разговор Салтыков.

— Прошу прощения, дорогой граф, видимо дело срочное и исключительной важности, если уж моя жена решилась побеспокоить нас, — учтиво и мягко ответил Рихард.

Тон, которым он произнес это, был ледяным, а взгляд, которым он наградил Мари — просто испепеляющим. Она невольно испугалась. «Боже! Он же меня просто ненавидит!» — мелькнуло у нее в голове. Что-то в Рихарде неуловимо изменилось в последние дни. Он был так же сдержан, спокоен, холоден… Слишком спокоен, как природа перед бурей. У Мари шевельнулось какое-то неясное, смутное предчувствие… Может быть, у Рихарда все-таки появилась какая-то женщина? Эти странные разговоры Лизхен, намеки, улыбки слуг. Об этом было невыносимо думать. Она даже забыла, что собственно собиралась сказать мужу.

Салтыков вышел прочь.

— Желаю вам нескучной ночи, господа, — бросил он, закрывая дверь. Щеки Мари тут же вспыхнули ярким румянцем. Каков нахал!

— Так о чем ты хотела поговорить со мной? — Рихард сел в свое кресло и положил ногу на ногу. Он смотрел в сторону, и был напряжен.

— Что случилось, Рихард? В последнее время, ты будто бы сам не свой.

— Так ты ради этого прервала нашу с графом беседу? Чтобы выяснить, почему я в последнее время «сам не свой»?! — барон еле сдерживал гнев. Мари увидела, что у Рихарда вздулись жилы на шее.

— Нет… Хотя мне кажется странным то, как много ты ему позволяешь. Может быть, расскажешь, почему он важен для тебя? Это как-то связано с твоей карьерой? Он занимает важный дипломатический пост? Или ведает торговым департаментом, что закупает вино? — баронесса неловко попыталась улыбнуться и обратить все в шутку, но предел терпения мужа был уже достигнут.

Выражение лица Рихарда стало еще более раздраженным.

— Можно прекратить уже эти дурацкие расспросы? Или говори, зачем ты сюда пришла, или ступай к себе! — барон вскочил. Последние свои слова он буквально выкрикнул.

— Да в чем дело? Что я такого сделала, что ты так зол? — Мари не могла ничего понять, чувствовала себя обиженной, ведь Рихард был к ней действительно несправедлив сейчас. Она не заслужила такого тона и обращения.

Барон долго смотрел на жену, как бык на тореадора. «Ты меня утомила своими капризами, истериками, нервными припадками, вечно унылой физиономией! Ты не может родить мне наследника! Не можешь даже быть помощницей в делах! Ты бесполезная, глупая, невыносимая женщина!» — все это Рихард чуть было не выкрикнул в лицо жене, но чудовищным усилием воли сдержался.

— Ты ничего не сделала. Ясно? Это пустой разговор, я иду спать.

— Я хотела поговорить с тобой о Лизхен, — чуть не плача выговорила Мари, у нее мороз пробежал по коже. Каким-то внутренним слухом она уловила все упреки мужа, и теперь была готова разрыдаться.

— Что опять? Вы не поделили бисер для вышивания? — издевательски спросил Рихард.

— Выслушай меня, пожалуйста. Я не знаю, в чем причина твоего плохого настроения, но точно знаю, что себя мне упрекнуть не в чем. И даже если кто-то сказал тебе обо мне гадость…

— Мари! У тебя мания! Тебе постоянно кажется, что все вокруг говорят о тебе гадости! — Рихард окончательно вышел из себя. Похоже, что клокотавшая в нем злоба, наконец, пробила брешь в стене его сдержанности.