Глубокий Эдди - Стерлинг Брюс. Страница 8

– Конечно.

Чего бы ей ее не посмотреть? Она ведь ему эту сумку и дала.

Он думал, она собирается снова изучить книгу, но вместо этого из недр сумки она извлекла небольшой целлофановый пакет и дернула за шнурок, его вскрывающий. С химическим шипением и смутной жаркой вонью катализатора и дешевого одеколона пакет развернулся в красочный комбинезон. У комбинезона были комично широкие штанины, рукава с оборками, и по всему нему шел праздничный и шутовской рисунок из открыток двадцатого века с сомнительного свойства видами купальщиц.

– Пижама, – произнес Эдди. – Надо же, какая забота.

– Можешь в этом спать, если хочешь. – Сардинка кивнула. – Но это носят днем. Я хочу, чтобы ты завтра это надел. И я хочу, чтобы ты мне отдал одежду, которая сейчас на тебе, я тогда смогу избавиться от нее завтра в целях безопасности.

На Эдди были деловая рубашка с длинным рукавом, легкий пиджак, американские джинсы, носки в крапинку и нэшвильские ботинки из настоящей синей замши.

– Не могу я носить эту дрянь, – запротестовал он. – Господи, да у меня вид будет как у последнего неудачника.

– Да, – с энтузиазмом кивнула Сардинка, – он очень дешевый и самый распространенный. Это сделает тебя невидимым. Просто еще один весельчак среди тысяч и тысяч иностранцев, явившихся на вечеринку. Это самая безопасная одежда для курьера на время Переворота.

– Ты хочешь, чтобы я пошел на встречу с Критиком в таком виде?

Сардинка рассмеялась:

– Хорошим вкусом на Критика впечатления не произведешь, Эдди. Глаза, какими он смотрит на людей... он видит то, чего не видят остальные. – Она помолчала, раздумывая. – На него, возможно, произведет впечатление, если ты явишься к нему в этом. Не из-за того, что это есть, разумеется. А потому, что это покажет, что ты способен понимать вкус толпы и манипулировать им в собственных целях... в точности, как это делает он сам.

– У тебя и впрямь паранойя, – уязвленно ответил Эдди. – Я не наемный убийца. Я просто технарь из Теннеси. Тебе ведь это известно, так?

– Да, я тебе верю, – кивнула она. – Ты очень убедителен. Но это не имеет никакого отношения к правилам обеспечения безопасности. Если я заберу твою одежду, это снизит риск для всей операции.

– Насколько снизит? Да и вообще, что ты надеешься найти в моих вещах?

– Много, очень много чего, что ты мог туда напихать, – терпеливо ответила она. – Человечество – раса изощренных существ. Мы выдумали способы убивать или причинять боль и увечья почти чем угодно или почти ничем. – Она вздохнула. – Если ты еще не знаешь о подобных приемах, глупо было бы с моей стороны просвещать тебя о них сейчас. Так что будь проще, Эдди. Я была бы рада забрать твою одежду. Сто экю.

Эдди покачал головой:

– На сей раз это будет тебе дорогого стоить.

– Тогда две сотни, – ответила Сардинка.

– Забудь об этом.

– Я не могу поднять цену больше двух сотен. Разве что ты мне позволишь совершить обыск полостей тела?

Эдди уронил специфик.

– Обыскать полости твоего тела, – терпеливо повторила Сардинка. – Ты взрослый человек, ты должен об этом знать. Много чего можно запрятать в отверстия и полости тела человека.

Эдди уставился на нее во все глаза:

– А сперва розы и немного шоколада нельзя?

– У нас ни шоколада, ни роз не получишь, – строго ответила Сардинка. – И не говори мне о шоколаде и розах. Мы с тобой не любовники. Мы с тобой – клиент и телохранитель. Знаю, дело малоприятное. Но это всего лишь бизнес.

– Да? Ну, торговля полостями тела для меня новость. – Глубокий Эдди потер подбородок. – Как простой юнец-янки я сбит с толку. Может, согласишься на бартер? Сегодня ночью?

Сардинка хрипло рассмеялась:

– Я не собираюсь спать с тобой, Эдди. Я вообще не собираюсь спать! Ты глупо себя ведешь. – Она покачала головой. Потом внезапно подняла массу туго заплетенных косиц над правым ухом. – Взгляни на это, мистер Простой Юнец-Янки. Я покажу тебе мою любимую полость тела. – В скальпе у нее над ухом виднелось отверстие пластмассовой трубочки телесного цвета. – Вживлять такие в Европе дело подсудное. Мне это вживили в Турции. Сегодня утром я загнала туда половину ее. Спать я не буду до понедельника.

– Господи, – выдохнул Эдди. Он поднял специфик, чтобы через него поглядеть на небольшое утопленное отверстие. – Прямо через барьер крови-мозга, так? Чертовский, наверное, риск занести инфекцию.

– Я это делаю не для забавы. Это не как пиво с крендельками. Просто для того, чтобы мне не заснуть. Чтобы не спать до тех пор, пока не закончится Переворот. – Она снова опустила волосы и села с видом полного самообладания. – А потом я полечу куда-нибудь и буду лежать на солнце, совершенно неподвижно. И в полном одиночестве, Эдди.

– О'кей, – сказал Эдди, чувствуя странную извращенную и смутную к ней жалость. – Можешь взять на время мою одежду и обыскать ее.

– Мне придется сжечь одежду. Две сотни экю?

– Хорошо. Но ботинки останутся мне.

– Можно мне бесплатно посмотреть твои зубы? Это займет только пять минут.

– Ладно, – пробормотал он.

Улыбнувшись ему. Сардинка тронула свой специфик.

С пластинки у нее на переносице вырвался яркий пурпурный лучик.

В восемь ноль-ноль утра беспилотный вертолет полиции попытался очистить парк. Он пролетел высоко над головой, чтобы пролаять машинные угрозы на пяти языках.

Все машину попросту оставили без внимания.

В половине девятого появилась шеренга настоящих полицейских. В ответ на это группа сквоттеров выкатила собственный громкоговоритель, невероятных размеров питаемое от батареи устройство акустического нападения.

Первый сотрясающий землю визг ударил Эдди словно электрический разряд. Он мирно лежал на своем пузырчатом матрасе, прислушиваясь к придурковатому тявканью роботизованного вертолета. Теперь же он поспешно выпрыгнул из своей аварийной набивки и заполз в хрустящую, столь же пузырчатую ткань нелепого комбинезона.

Сардинка появилась, когда он еще закреплял пуговицы-липучки. Она вывела его из павильона. Матюгальник сквоттеров высился на стальной треноге в окружении внушительной банды перемазанных в смазке анархистов в шлемах и защитных наушниках и вооруженных дубинками. Невероятный, причитающий вой матюгальника превращал нервы всех присутствующих в желе. Словно Медуза выла.