Священный огонь - Стерлинг Брюс. Страница 7

Миа оглядела комнату. С потолка свисали серые звукоизоляторы, а под ними виднелись цветные переплетения силовых кабелей и волоконной оптики. Металлические стропила оживлялись щебечущими воробьиными стайками.

На полу размещалась причудливая коллекция для доступа к Сети. В западном крыле склада Стюарт хранил нетлинки новых брендов, многие из них были похожи на свои устаревшие прототипы. В восточном крыле лежали груды странных предметов, этаких антикварных диковинок, которыми в течение последних ста двадцати лет любили манипулировать в виртуальном пространстве. Мистер Стюарт гордился своей коллекцией и всегда собирал либо вышедшие из употребления средства связи, либо самые новые, еще только пробивающиеся на рынок.

Вместо стен стояли ящики и упаковки с деталями для электроники. Скрипучий робот-пылесос Стюарта энергично расхаживал рядом, аккуратно сметал пыль и с других приборов. Здесь же располагался и загончик, в котором клевали корм домашние птицы. Освещение в здании, как обычно, могло просто испугать случайного посетителя.

– Думала, что вы уже вставили стекла, – проговорила Миа.

– Я вскоре этим займусь, – сказал Стюарт и прищурил глаза. – Хотя кому теперь нужны окна. Место доступа к Сети – само по себе окно.

– Что здесь можно запустить, чтобы оно могло прочитать жест-пароль и пропустить меня во дворец памяти, спланированный и построенный в шестидесятых?

– Это зависит от вашего плана, но и вся жизнь зависит от плана, – отозвался Стюарт. Он произнес эту аксиому со вкусом и нескрываемым удовольствием. – Назовите мне исходные параметры и необходимое оборудование.

– Я не могу вам ничего точно назвать.

Стюарт коротко пожал плечами.

– В таком случае вам стоит зайти сюда чуть позже. Если угодно, вот вам мой совет. Давайте сперва сделаем все как можно проще. Запустим пароль в одну из тех кабин и посмотрим, сумеете ли вы воспроизвести этот дворец. Может, он возникнет прямо перед вами.

– Вы думаете, это сработает?

– Может быть. Вы также можете воссоздать его в наглазниках. – Стюарт сделал многозначительную паузу. – Но будьте осторожны.

– Вам платят больше за осторожность, мистер Стюарт? Я тоже хочу быть осмотрительнее. Я в этом заинтересована.

– Мне платят лишь за вход в мой дом, – ответил Стюарт. – Для большинства людей это непомерные расходы.

Кто-то вопросительно прокричал в восточном крыле здания, где располагались новые машины, длинно и сложно спросив о «названии деревьев» и «очищении». Стюарт, как сова, похлопал себя по морщинистой шее.

– Прочтите в руководстве, – заорал он и снова повернулся к Миа: – Молодежь... Так, о чем мы говорили, мэм, и где мы были?

– Миа.

– Что?

– Здесь нет руководства, – выкрикнул в ответ юный голос.

– Миа. М – и – а, – терпеливо произнесла Миа.

– О! – откликнулся Стюарт и постучал по своему наушнику. – Хорошо, что вы пришли сюда, Майа. Не обращайте внимания на молодежь, они порой любят пошалить.

– Я попытаюсь справиться с кабиной и своим наладонником. Прошу вас, дайте мне попробовать.

– Я вас проверю, – сказал Стюарт.

Осторожность была единственным преимуществом устаревшего компьютера. Он был столь вызывающе старомоден, что выглядел совершенно неуместно. Современные виртуальные стандарты стали гораздо точнее, жестче и разумнее примитивного, изношенного и зачастую опасного хлама начала и середины двадцать первого века. Современные архивные данные были на редкость легкодоступны и открыты. Но сохранились сотни устаревших форматов и огромное количество старых файлов, так сказать, отстоя, доступного лишь благодаря давно вышедшим из употребления машинам. Они не были переоборудованы, и теперь ими пользовались только фанатики, увлеченные стариной, или глубокие старики, научившиеся обращаться с ними много десятилетий назад и не желавшие расставаться с привычной техникой. Стюарт дал Миа подзаряженный наладонник и виртуальную шкатулку. Она уединилась в туалетной комнате сетевого сайта среди раковин и зеркал. Миа вымыла руки, со щелчком открыла шкатулку, достала оттуда два легких, как перышки, наушника и прикрепила их к ушам. Потом легким движением прижала маленький, похожий на мушку, микрофон к краешку верхней губы. Тщательно приклеила к векам фальшивые ресницы. Каждая ресница будет отслеживать движение ее зрачка, а значит, и направление ее взгляда.

Миа открыла висевшую на петлях крышку сосуда в мягком кожаном футляре и окунула обе руки до запястий в горячий расплавленный пластик. А после вынула руки и помахала ими, чтобы побыстрее остудить.

Образовавшиеся перчатки затрещали, остывая. Миа размяла суставы и стиснула руки в кулаки. Пластиковая поверхность раскололась на сотни крохотных пластинок, точно высохшая грязь. Она опустила руки в другой бачок, затем вынула их оттуда. Тонкие проводящие вены влажной, сверкающей органической фактуры мгновенно высохли около трещин.

Когда перчатки опять стали хорошо смотреться, Миа достала из прорези под бачком веер для запястий. Она похлопала этим веером по ладони, раскрыла его у левого запястья и застегнула на пуговицу. Радужное оперение веера застыло и сделалось жестким. Когда она развернула и застегнула на другом запястье второй веер, у нее появились две большие визуальные мембраны размером с суповые тарелки. Они светились по краям ее рук.

Пластиковые перчатки ожили, как только их разряды соприкоснулись и слились с изнанкой вееров на запястье. Миа вновь пошевелила пальцами и принялась их разрабатывать. Веера на запястьях мгновенно уменьшились, приняли форму перчаток, обмялись по размеру и заколыхались, повторяя движения рук, показались давно знакомыми.

Веера перестали пропускать свет, и ее рук не стало видно. Потом все же появились их очертания – на поверхности вееров-запястий возникло их отражение. Действительность исчезла за границами этих вееров, и Миа увидела виртуальные образы своих рук, окаймленные двойными кругами синего свечения.

Взяв в руки один указатель, Миа вышла из туалета и направилась к выбранной кабине. Она шагнула внутрь, и занавес за ней закрылся. Ткань затряслась сверху донизу и полностью отвердела, а включившаяся машина словно окружила ее со всех сторон. Жесткая ткань занавеса превратилась в затененную небесную твердь. Большая часть реальности пропала, и Миа стояла, словно подвешенная в плывущем небе синего виртуального пространства. Бескрайней виртуальности, если не считать твердого пола у нее под ногами, потолка над головой, множества локаторов доступа, следящих устройств и записывающего оборудования.

Занавес был соткан из стеклянных волокон, тонких, как волоски, разноцветных волоконно-оптических сканирующих линий. Занавес поднялся, повинуясь движению ее наклеенных ресниц, и открылся вид, на котором взгляд Миа мог наконец отдохнуть. Хотя ее взгляд постоянно смещался, занавес всегда находился над ней, освещался иногда, и она могла видеть его фрагмент. Окружающая ее со всех сторон иллюзия казалась бесконечной.

Миа неуклюже схватилась за разъем и подключила свой наладонник. Кабина обнаружила механизм, тут же окружила ее круговой панорамой дисплея на наладоннике у Миа – виртуальным серым дымом таинственной бездны. Миа дотронулась до экрана пальцами в перчатках и не отпускала до тех пор, пока из его стеклянных глубин не выплыло несколько четких изображений: цикличный тахометр, часы, сетевой определитель.

Она выбрала одни из самых больших сетевых ворот Сан-Франциско, затаила дыхание и проследила за паролем Мартина Уоршоу. Стена точно обрисовала очертания ее пальцев в перчатках, как чудовищную черную глиптику на фоне серой фактуры.

Следы померкли, занавес вновь сделался небесно-синим. После этого ничего особенного не произошло.

Однако маленький тахометр показывал, как в глубине Сети возникали непонятные процессы и что-то забурлило. Миа терпеливо ждала.

Через восемь минут тахометр исчез. Стены уплыли в звездную тьму, затем стремительно переместились в полномасштабный виртуальный ряд. Миа поняла, что попала в офис архитектора. Там стоял большой стол из материала под дерево, медные лампы светились ярким неестественным светом, а псевдомраморные предметы кружились в алгоритмических водоворотах. Кресла показались ей чрезмерно громоздкими, занимающими много места, но при этом очень уютными. Типичные кресла для стариков. Там были и кресла, считавшиеся последним писком моды в 2070-х годах, когда дизайнеры мебели внезапно обнаружили, что все деньги в мире скопились у стариков и они будут обладать ими до скончания века.