Возвращение - Стил Даниэла. Страница 62

— Хай, Сэм. Хай, Крис. Как дела?

— О'кей. Забавные ребята. Ужасные снобы. Задирают нос и думают, что делают настоящее кино. Хреновина это все.

— Детский сад, да?

— Да, мэм. А как у тебя?

— Нормально. Ничего особенного. Хотя похоже, что в ближайшие недели будет много работы. Придется задерживаться сверхурочно. — Я втайне надеялась выкроить время для Гордона.

— Не беспокойся. Когда начнутся съемки, я тоже буду приходить домой не раньше одиннадцати-двенадцати ночи.

— Тогда все о'кей.

— Может, и о'кей. Для тебя. Я задерживаться не собирался. Но жизнь есть жизнь, и лишние деньги не помешают. — О том, чтобы оплатить счет из бакалейной лавки, он даже не заикнулся…

— Эй, а что же ты не распаковал маленький чемодан, Крис? Хочешь, это сделаю я? — Надо было чем-то заполнить паузу.

— Ладно, свали все в какой-нибудь ящик. — В ожидании его приезда я освободила двенадцать ящиков. Кто знал, сколько барахла привезет с собой Крис. Насколько я могла судить, в этом плане он был непредсказуем.

Я прошла в спальню, развернула купленную в аптеке упаковку мыла, мысленно попрощалась с гардениями от Мэгнина и минуту собиралась с духом, прежде чем открыть чемодан. Там лежало несколько свитеров, немного нижнего белья и какие-то желтые листки бумаги. «Я люблю тебя. М.»… «Кто-то теперь целует тебя? М.»… «Больше, чем вчера, и меньше, чем завтра. М.»… «Возвращайся поскорее. М.»… Я собрала их в стопку и положила на тумбочку. Опять она. Мэрлин в моей спальне, в моей ванне, на моей кухне. Тут вошел Крис.

— Что это?

— Взгляни сам. Послания от твоей дамы. — Все выглядело так, словно Крис нарочно подсунул мне свой чемодан.

— Эй, уж не думаешь ли ты?.. — У него сорвался голос.

— Ничего я не думаю. Но восторга по этому поводу не испытываю. Тут их около дюжины. Я видела только четыре или пять. Извини.

Он ничего не ответил, прочитал все записки, скомкал и выбросил в унитаз. Все же сначала прочитал. Все до единой, черт побери…

Первая наша неделя с Крисом прошла как-то странно. Мы то прямо говорили о Мэрлин, то пытались стыдливо избегать этой темы. Но, что бы мы ни делали, избавиться от ее незримого присутствия не удавалось. Мне, во всяком случае. Однако я научилась чувствовать себя более независимой. Мне нравилось думать о Крисе, но физическая близость уже не играла такой роли, как раньше. Теперь я знала и его слабые стороны. Это Гордон разбаловал меня. С ним было легко, он волновался и заботился обо мне, залечивал мои старые раны и не наносил новых. Но я все равно светилась от счастья, улыбалась и продолжала любить Криса, хоть и ругала себя последними словами. Знать, что он близко, иметь возможность прикоснуться к нему… Мои чувства к Гордону были здесь ни при чем. Крис оставался Крисом.

В четверг Джулии сделали операцию. В справочной отвечали скупо: самочувствие удовлетворительное, больная находится в палате интенсивной терапии, куда посетителям вход воспрещен. Я не слишком разбиралась в больничной терминологии, но все же поняла, о чем речь. «Состояние удовлетворительное» — чушь собачья, но палата интенсивной терапии — это куда более определенно. Со сломанным пальцем туда не кладут. Там лежат больные, которые вполне могут отправиться прямиком на кладбище, а тот, кто сумеет уцелеть, едва ли вынесет оттуда веселые воспоминания. Это палата для очень тяжело больных, оснащенная мониторами, которые сообщают врачам о малейшем изменении вашего состояния и скрупулезно высчитывают шансы на спасение. Однако врачи рассказывают об этом только друг другу, а знакомым и родственникам лаконично отвечают: «Состояние удовлетворительное…»

В пятницу позвонил Джон Темплтон и попросил зайти к нему в кабинет. Там уже сидели Джин, Гордон, Элоиза Фрэнк и трое других сотрудников, которых я знала только в лицо. Стоило Джону раскрыть рот, как я поняла, что речь пойдет о Джулии. Нам сообщили следующее:

— Как все вы знаете, Джулии вчера сделали операцию и взяли биопсию ткани. У нее… — тут Джон сделал драматическую паузу — … рак кости. Прогнозы на дальнейшее туманные. Она может прожить либо год-два, либо все кончится через несколько недель. Врачи еще не знают. Многое зависит от того, как она перенесла операцию. Пока Джулия очень слаба, за ней установлено постоянное наблюдение. Посещать ее нельзя, но, как только появятся новости, я вам скажу. Нам остается только молиться за нее. Еще раз очень прошу ничего не говорить остальным сотрудникам. Они узнают обо всем в свое время. Если она немного оправится, каждый сможет посетить ее, а до тех пор едва ли имеет смысл говорить об этом. Спасибо вам. Мне очень жаль. Поверьте, я чувствую себя так же скверно, как и все вы.

Тут мы заскрипели стульями, пробормотали: «Спасибо, Джон», потянулись за сигаретами и молча направились к выходу, ощущая тоску и одиночество.

Гордон проводил меня до кабинета и вошел следом, закрыв за собой дверь. Мы обнялись и заплакали. Гордон Харт, много повидавший мужчина, потерявший Хуаниту и безразличный к тому, что она была проституткой, оплакивал Джулию Вейнтрауб. Мы раскачивались взад и вперед, обхватив друг друга и оплакивая не только Джулию, но и свою неудавшуюся судьбу.