Полуночная роза - Стюарт Энн. Страница 36

Она хоть и не забыла о нем окончательно, но старалась не думать. Его предательство глубоко задело ее, но необходимость заботиться о Шарле-Луи, попытки узнать что-то о родителях, отнимали у нее столько сил, что ей было некогда копаться в собственных чувствах. Она не имела права позволить себе подобную роскошь. Однако, лежа сейчас в этой мягкой постели, униженная и истекающая кровью, она ощущала жалость к себе и еще раз обвинила Николаса Блэкторна во всех своих бедах.

Мадам Клод, как выяснилось, недооценила ее.

— Граф остался очень доволен тобой вчера, chиrie, — ворковала она. — Хотя ты уже больше не девочка, он не утратил к тебе интереса. Он может быть очень щедр, chиrie, к нам обеим. Жизнь у нас наверняка покажется тебе привлекательней, чем ты себе представляла.

Жизлен не отвечала, а только с глубоко затаенной яростью смотрела на старую ведьму. Мадам Клод это было безразлично.

— Ты, разумеется, не должна успокаиваться. Больше всего графу понравилось, как ты сопротивлялась. Сомневаюсь, что ему придется по вкусу покорность, если не он сам ее добьется. Не бойся, что тебе придется работать только с мужчинами вроде графа. Среди наших гостей много таких, как он, но мы развлекаем людей разного возраста, разного пола. Если ты отдаешь предпочтение женщинам, то я знаю жену одного высокопоставленного правительственного чиновника, которая наверняка придет от тебя в восторг. Вчера о тебе спрашивал один молодой человек.

Последние слова мадам заставили Жизлен потерять самообладание.

— Какой молодой человек? — спросила она, и это были первые внятные слова, которые она произнесла с тех пор, как Мальвивэ ее сюда притащил.

Мадам Клод уставилась на нее с искренним изумлением.

— Ты говоришь, как аристократка, — сказала она. — Если бы я знала, то повысила бы цену, — она заметно огорчилась, — ну ничего не поделаешь. Впрочем, ты заработало недурно. И не забивай себе голову этим молодым человеком. Пока ты будешь находиться в распоряжении графа столько, сколько он пожелает. Ему все быстро надоедает, так что скорее всего несколько недель у тебя будут другие партнеры, но к тому времени молодой англичанин уедет из Парижа. Он не очень огорчился, когда я сказала, что ты занята. Не волнуйся — найдутся и другие красавцы, чтобы ты могла отдохнуть от таких, как граф.

Короткая вспышка надежды погасла в душе Жизлен. Он не узнал ее, это она поняла, хотя что-то в ней привлекло его. Но, вероятно, это было не дремавшее в нем воспоминание, или внезапное сочувствие к беспомощной жертве, а мимолетный интерес, который быстро угас. Жизлен села на кровати, и мысль ее лихорадочно заработала. Самое главное, как можно скорее выбраться отсюда и найти Шарля-Луи. А для этого требуются смекалка и ловкость.

— Мне кажется, — медленно начала она, — что с тем молодым красавчиком мне было бы приятнее. — Она говорила чуть развязно, боясь переборщить. Чутье подсказывало ей, что надо действовать осмотрительно. Мадам Клод просияла.

— Я была уверена, что ты окажешься умницей. Тебе придется по вкусу эта работа. Что может быть лучше для женщины? Тебе платят за то, что мужчины обычно получают от нас бесплатно. Кроме того, ты научишься заставлять их вести себя так, как хочется тебе. Научишься получать удовольствие, и жить легко и праздно. Поработать несколько часов ночью, лежа на спине, куда проще, чем целыми днями гнуть спину в швейной мастерской.

— Я не умею шить.

— Вот видишь! Ты сделала разумный выбор, моя милая. Ты далеко пойдешь в нашем деле, увидишь, что я права.

Жизлен промолчала. Сделала правильный выбор? Она? При чем здесь выбор, если ее притащили силком в это проклятое место. Но она еще сумеет сделать выбор — никогда больше не будет она бессловесной жертвой.

Чтобы подготовиться к побегу, ей понадобилось два дня. Два дня терпеть новые посещения графа, два дня сносить изощренную жестокость, с которой он измывался над ее телом. Два дня выслушивать его лживые похвалы и восторженные вздохи. Два дня страдать от боли и унижения, считавшихся проявлениями любви.

Отпустив ее, граф сладострастно улыбнулся.

— Будь я проклят, если не увезу тебя с собой в Англию, — сказал он. — Ты покорила мое сердце, девочка, — протянув руку, он ущипнул ее за грудь, так что она едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. — У меня есть друзья, которым наверняка понравится такая чудесная мышка, как ты. А я всегда ужасно любил подсматривать.

Он сел, чуть задыхаясь, к ней спиной, а она с отвращением смотрела на его гладкую белую дряблую кожу. Потом оглядела свое оскверненное тело, и ее решимость окрепла.

— Тебе ведь понравилось, правда? — не унимался он, беря свою одежду. — Ты пока еще немного сопротивляешься, но именно это мне всегда нравилось в проститутках. Я очень хорошо умею учить послушанию. Даже не вспомню, когда последний раз я был так доволен девкой.

Большая ваза была сделана из тяжелого, дешевого фаянса. Едва ли Жизлен удалось бы утихомирить его, если бы она воспользовалась изящным китайским фарфором из Сан Дут. Кошмарный звук, послышавшийся, когда она обрушила эту вазу на его голову, говорил о том, что она раскроила ему череп, и он беззвучно соскользнул на пол.

Жизлен не была уверена, что убила его. Выбравшись из постели, она оглядела его. Несмотря на чуть изумленное выражение лица, казалось, что он глубоко спит.

Жаль, она-то хотела его убить. Если бы у нее был нож, она бы с ним разделалась. Но сейчас ей оставалось только оставить на полу его обнаженное тело. Она задержалась лишь на секунду, чтобы выплеснуть ему на живот содержимое ночного горшка.

Ей нечего было надеть, кроме белоснежной ночной сорочки, которую граф с таким наслаждением недавно с нее содрал. Тогда, прихватив с собой его широченные штаны и рубашку, она залезла на подоконник. Она, которая смертельно боялась высоты, даже не заметила, что ей предстоит прыгать со второго этажа.

Упав, она подвернула ногу, но даже не вскрикнула. Не прошло и минуты, как, торопясь отыскать брата, Жизлен, прихрамывая, скрылась в темноте. В те недели, когда им с Шарлем-Луи пришлось проводить на улицах, они сторонились людей, опасаясь кому-то довериться. Единственным исключением был старьевщик, которого все называли Старым Скелетом. Он бродил по Парижу и таскал за собой тележку, покупая у одних и продавая другим ненужные вещи. Он был человеком без возраста. Говорили, что он принадлежит к гонимой расе иудеев и что его слезящиеся старческие глаза куда более зорки, чем глаза молодых. Он был добр к Шарлю-Луи, делился с ним куском хлеба, который не был лишним у него самого, предупреждал Жизлен, когда поблизости оказывалась толпа пьяных мародеров.

Жизлен в свою очередь приносила ему вещицы, которые, как ей казалось, он смог бы продать, ничего не прося взамен. Загадочная дружба установилась между ними. Если кто-то и знал, где Шарль-Луи, то только он один.

Ей удалось отыскать их лишь к концу второго дня в самом ужасном из всех мест в городе.

Жизлен сознательно избегала пляс де ла Революсьон все то время, что они были в Париже. Каждый день она узнавала новые имена людей, которые были там обезглавлены. Она рыдала, когда умер король, а вслед за ним маленькая, глупая королева. Но в тот день она не могла туда не прийти. В тот день среди приговоренных к смерти оказались ее родители.

Она и сама не знала, что заставило ее приблизиться к этому пропитанному кровью месту. Возможно, родители предпочли бы встретить свою неминуемую смерть, думая, что она в безопасности, вдалеке от того кошмара, в который превратился Париж.

Но у нее не было выбора. Она просто должна была там находиться. Она не могла позволить им умереть в окружении свирепой черни, думая, что их некому даже оплакать.

Они не заметили ее, когда их везли в телеге под возгласы обезумевших от вида крови зевак. Они не заметили ее, поднимаясь на эшафот, и она была этому рада. У нее перехватило дыхание, когда опустился нож, но она не заплакала. Она разучилась плакать.

Она услышала крик, короткий, надрывный, внезапно оборвавшийся, и в заполнившей площадь толпе разглядела фигурку брата, вырывающегося из рук Старого Скелета.