Ночь оборотня - Сухомизская Светлана. Страница 5

Так что чипсы с кока-колой я получила, а вместе с ними и лишнее доказательство давно известной истины: огромна пропасть между желаниями и их исполнением.

— Ну? — нетерпеливо сказал Даниель, поставив перед Захаровым очередную открытую бутылку пива.

Захаров неторопливо поднес горлышко бутылки к губам и, прикрыв от удовольствия глаза, отхлебнул одним глотком треть ее содержимого. Себастьян ждал молча, медленно пропуская сквозь пальцы черные зерна четок, снятых с запястья правой руки.

— Вообще-то, — с хрустом пережевывая горсть черных сухариков, произнес наконец Захаров, — помощников со стороны я терпеть не могу, даже при всей моей к вам симпатии, ребята.

— Если ты позвал нас, чтобы сообщить об этом, то должен тебя огорчить: нам это и так прекрасно известно, — мягко сказал Себастьян, — А если дело все-таки в другом, то, пожалуйста, сворачивай свое вступление, оно что-то затянулось.

Захаров вздохнул и провел ладонью по коротко стриженной голове. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, что и неудивительно — тарелок в этом кафе не водилось.

— Этой ночью в Москве произошло убийство, — начал Захаров.

— Редкость для нашего города! — ехидно заметил Даниель.

— Не сбивай меня! Такие убийства и у нас случаются нечасто. Убита известная актриса, Евгения Прошина.

— Я слышала об этом в новостях, — оживилась Надя. — Они намекали, что убийство совершил чуть ли не маньяк.

Я с уважением посмотрела на свою информированную приятельницу.

— Моя бы воля, — проворчал Захаров, — я бы этим журналюгам их длинные языки дверью зажимал, чтоб болтали поменьше. А убийство действительно странное, я бы даже сказал — жуткое. Судите сами.

Он достал из-под себя папку и, порывшись в ней, протянул через стол конверт.

— Да, — медленно произнес Себастьян, одну за другой передавая фотографии Даниелю. — Зрелище не для слабонервных. Такое впечатление, что ей перегрызли горло.

— Не только горло, — ответил Захаров. — Следы укусов есть на запястьях и кистях рук.

Мы с Надей дружно поежились. Взглянуть на снимки ни она, ни я даже не пытались. Не знаю, как Надя, а я один раз уже любовалась изуродованным трупом. Ощущения были такими сильными, что я едва не составила ему компанию. С тех пор моим правилом стало как можно реже сталкиваться с плохо выглядящими покойниками.

— А при чем здесь мы? — спросил Даниель. — Я что-то не понимаю. Действительно, убийство страшное, но почему мы должны им заниматься?

Захаров кивнул:

— Я понимаю. Помимо прочего, государство зарплату вам не платит, даже такую маленькую, как мне. Я тоже не сторонник ненужной благотворительности. Соглашение с вами будет чисто деловое, и ваша работа, как и моя, будет оплачена — мало не покажется.

— Кем это, интересно? — осведомился Даниель.

Захаров посмотрел на него как на умственно отсталого и, кашлянув, поинтересовался:

— Вы не забыли, ребята, что убита дочь министра финансов?

Даниель захлопал ресницами:

— Я об этом вообще понятия не имел!

— Ну, только господь всеведущ, — спокойно сказал Себастьян. — И все-таки, Захаров, почему мы? — И пристально посмотрел капитану в глаза.

— Не знаю, прав ли я, — ответил тот, не отводя взгляда, — но какие-то вы, парни, не такие. Слишком много знаете для обычных частных детективов. Это как раз то, что мне надо. Мне разрешили привлечь к расследованию всех, кого сочту нужным. Вы — именно то, что необходимо. Я уже сказал — убийство очень странное. Вот хотя бы это.

И он достал из кармана маленький прозрачный пакетик.

— Что это? — спросила я, приглядываясь.

— Шерсть, насколько я понимаю. Очевидно, найденная на месте преступления, — ответил Себастьян.

— Правильно, — кивнул Захаров.

— Кажется, собачья, — продолжал Себастьян.

— Я тоже так думал. Но когда эксперты осмотрели следы лап, оставленные вокруг тела, оказалось, что эта шерсть — не собачья.

— А чья же? — почему-то шепотом спросила Надя.

Захаров оглядел нас и негромко сказал:

— Волчья.

Глава 5

ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА

Стоявшая на полу у дивана пепельница давно уже переполнилась, и паркет вокруг нее был усыпан мятыми окурками и пеплом. Он лежал на спине, уставившись в потолок, и прикуривал одну сигарету от другой, даже не замечая этого. Их с Женей последний разговор снова и снова всплывал в его памяти.

Она подошла к нему первая — сам бы он ни за что не решился. Взяла его за рукав пиджака и увела в сторону, подальше от людей. Он пошел покорно, молча, еле передвигая ноги, бледный от смущения и растерянности. Заранее ужасаясь тому, что может сейчас от нее услышать, он смотрел на прекрасную линию ее изящно изогнутой шеи, обдуманно подчеркнутую поднятыми вверх волосами, и удивлялся, что не чувствует больше никакой боли, только нежелание вновь выяснять давно умершие отношения.

Она наконец повернулась к нему. Он поспешно отвел взгляд. На несколько секунд повисла пауза, тяжелая, словно пудовая гиря.

— Я хотела попросить у тебя прощения, — сказала Женя.

Он изумленно вскинул на нее глаза. Но не ответил ни слова, ожидая, что будет дальше.

— Ты знаешь, эта история с нашим разводом... Я сейчас очень изменилась. И теперь только поняла, как я была не права. Нет, я не в том смысле, что хочу к тебе вернуться. — Она смешалась и замолкла. Потом, собираясь с мыслями, медленно продолжила:

— Прошлого не вернешь. Мы оба стали совершенно другими людьми. Но я хочу, чтобы ты знал: то, что я сделала тогда, — это было не от злобы, не от ненависти, а от глупости. Я была такая...

«Избалованная и самовлюбленная», — с трудом сдерживая усмешку, подумал он.

— ..самолюбивая и нетерпеливая. Понимаешь, папа мне во всем потакал. Я привыкла, что у меня всегда было все и сразу. А когда не получалось, я приходила в такую ярость... Ужасно! Когда я узнала, что тебя пригласили на главную роль в фильме, а ты ведь не актер, а писатель, — как я рассердилась! Да еще ты ничего не сделал для того, чтобы меня пригласили на роль Анны...

«Я ничего не мог сделать, роль предназначалась жене продюсера, я был никто, хоть и в главной роли, хоть и фильм был по моему роману. А уж какие копейки я получил за этот фильм!» — ..а я так хотела получить эту роль! Для меня бы это был новый виток карьеры. И когда начался этот проклятый скандал, я решила отплатить тебе, хотя ты был совершенно ни в чем не виноват...

«А я — то до сих пор уверен, что скандалом ты воспользовалась не для того, чтобы отплатить мне, — недостатков у тебя полно, но мстительность в их число никогда не входила. Просто тебе нужно было завоевать популярность. А скандал — лучшие дрожжи для славы».

— ..и брак наш распался не по твоей вине, а потому что мы были слишком разные. Теперь я понимаю, что поступила отвратительно. Мне стыдно, правда. Не проходит и дня, чтобы я не чувствовала угрызений совести из-за того, что сделала тогда с тобой. — Она часто заморгала, и слезы, частые, как дождик, закапали с ее ресниц.

«Актриса!» — с холодным восхищением подумал он. А она уже сияла — дождик оказался грибным.

— Сейчас я встречаюсь с одним человеком — очень-очень хорошим, и, ты знаешь, из-за него у меня словно душа очистилась! Я тоже стала очень-очень хорошей! Правда! Ты мне веришь?

Он покорно кивнул, стараясь не засмеяться.

— И я очень-очень счастлива с ним! Как никогда и ни с кем не была! Ой, прости.

— Не стоит, — он с трудом разлепил губы.

— Я узнала про твои проблемы.

«Откуда? Про меня больше не пишут газеты. И общих знакомых у нас совсем не осталось».

— Я хочу, чтобы ты тоже был очень-очень счастлив. Слышишь?

Она взяла его за лацканы пиджака и с силой встряхнула. Лицо ее стало гневным.

— Ты должен взять себя в руки и жить дальше! Все эти уроды — они мизинца твоего не стоят! Ты талант, понимаешь? Ты лучше их всех! Я никому — и тебе самому тоже — не позволю слова плохого про тебя сказать.