Слово авторитета - Сухов Евгений Евгеньевич. Страница 8

– Я так понимаю, что согласие получено?

– Да.

– Но у меня есть условие, – неожиданно жестко произнес Филин.

– И какое же? – мгновенно отозвался Сева Вологодский. Условий он не любил и относился к ним всегда крайне осторожно. Они так же обременительны, как печати в паспорте.

– У нас сейчас мало чистых «стволов», а потом, для такого серьезного дела они не годятся. Наши объекты весьма солидные люди, и просто так к ним не подойти. Следовательно, нужны снайперские винтовки, и не одна, а как минимум два с половиной десятка. Мы бы сами позаботились о «стволах», но дело довольно необычное, и я опасаюсь случайностей. С сегодняшнего дня мы переходим на строжайшую конспирацию. Слишком велики ставки.

– Для нас это немного неожиданно. Выходит, мы должны заниматься и обеспечением? – Сева Вологодский удивленно поднял брови. – А не слишком ли высока цена в этом случае?

– Такой заказ стоит раза в два дороже, но из уважения к вашему сообществу и за хлопоты, которые будут связаны с доставкой оружия, мы решили цену сократить до четырех миллионов баксов.

– Будет вам оружие, – проскрипел Миша Хвост. – Честно говоря, эту точку я для себя берег. Хотел немного поиметь с нее. Но если так завертелось, чего уж тогда поганку крутить?! Будут «стволы».

– Когда? – осторожно поинтересовался Филин.

– Думаю, недели через две, не раньше, – заверил вор.

– Хорошо, – смежил Филин на секунду веки. – Значит, все это время мы полностью работаем на вас. Наш синдикат отказывается от других заказов и всецело берется за изучение объектов. Где и когда можно получить исходные данные?

Ладони Севы Вологодского мягко опустились на папку, лежащую перед ним:

– Здесь содержится самое необходимое для дела: фотографии объектов, их адреса, номера личных и служебных машин, привязанности, любовницы, дети, жены, престарелые родители. Насколько я понимаю, в вашем деле важна любая мелочь?

Филин невольно улыбнулся:

– Хм… Если бы я не знал, что разговариваю с законным, то решил бы, что беседую с коллегой.

Сидящие тут же спрятали усмешки – для законного вора это весьма сомнительный комплимент. Филин не мог этого не знать. Сева Вологодский сделал вид, что ничего не случилось. Вяло, подыгрывая всем остальным, изобразил улыбку. Крепко затянув тесемки, он взял папку в руки, словно пробуя ее на вес, а потом небрежно бросил на край стола.

Лицо Филина не дрогнуло, теперь он был обыкновенным исполнителем, с которого за несоблюдение договора можно строго спросить. Но вопреки ожиданию он не проявлял покорности, а продолжал сидеть со скрещенными на груди руками, что свидетельствовало о его уверенности в собственных силах. Брошенная папка являлась неким тестом на крепость, и от того, как поведет себя Филин, будут складываться его отношения с заказчиком.

Папку он не взял, как будто не видел ее вовсе. Все с интересом ждали.

– Но это еще не все. – Руки Филина разомкнулись и успокоились на коленях. Теперь он напоминал примерного ученика, который готов терпеливо внимать наставлениям строгого учителя. – Работа, что мы должны проделать, сразу попадает в разряд непростых. Даже хотя бы потому, что очень большой объем. Сами понимаете, – слегка развел руками Филин. – И поэтому я настаиваю на авансе.

– Сколько вы хотите? Десять процентов? Пятнадцать?

Киллер сдержанно улыбнулся. Профиль у него был хищный, а длинный, слегка загнутый книзу нос напоминал клюв.

– Ну полноте! Ты хочешь меня обидеть? Неужели ты думаешь, что я стал бы заводить разговор из-за каких-то десяти или, скажем, двадцати процентов? Нас интересует половина от установленной суммы. Если мы не договоримся в этом вопросе, тогда нам нечего обсуждать прочие детали нашего соглашения. Я повторяю, мы влезаем в очень большой риск, и, естественно, каждый опасный шаг должен соответствующим образом вознаграждаться.

Папка по-прежнему лежала на краю стола. Взгляд Филина был устремлен в глаза Севы Вологодского.

– Я не решаю подобных вопросов в одиночестве, – наконец разлепил он губы. И по праву председателя спросил у присутствующих: – Может, кто-то желает высказаться?

Тяжко скрипнуло под грузным телом Корня кресло, он заговорил, уставив мутный взгляд на Филина:

– Я вижу, что человек, с которым мы сегодня перетираем, очень серьезный. Такие слов на ветер не бросают, и нужно быть на сто процентов малахольным, чтобы отказаться от его услуг. Я согласен выдать причитающийся аванс.

– Я присоединяюсь, – прохрипел Еж, – ребят надо заинтересовать, а задарма только грибы растут.

– Главное – результат, а деньги еще будут, – согласился с остальными Миша Хвост.

– Вижу, что в этом вопросе у нас полное единодушие. Не буду отставать от остальных и тоже внесу свою долю. – Сева Вологодский побарабанил пальцами по столу. – Возможно, так даже и лучше, аванс укрепит наши отношения. Тебе легче будет работаться, а нам спрашивать по всей форме.

Ответом Севе Вологодскому была едва заметная усмешка.

– Я рад, что мы понимаем друг друга.

– Деньги получишь завтра. Я передам их тебе с Лосем.

Филин как будто дожидался именно этих ключевых слов: понимающе качнул головой и поднял со стола папку обеими руками, словно проверяя, насколько тяжела она.

– Хорошо, договорились. Значит, через две недели я буду ждать от вас «стволы». Если у вас нет ко мне вопросов, то я удаляюсь. Знаете ли, дела, – произнес Филин, поднимаясь, и сдержанно добавил: – Рад был познакомиться.

Дверь открылась. В проеме появился Лось. Огромный, молчаливый. Во взгляде сдержанная учтивость, не более.

– Я провожу, – произнес он, обращаясь к Филину.

– Буду признателен.

Через несколько минут во дворе глухо заурчал мотор. Сева Вологодский не удержался и посмотрел в окно. Ничего примечательного: обыкновенная белая «четверка», возле которой, опершись рукой о капот, стоял мужчина средних лет. На шофера он тянул с натяжкой. Такого человека легко представить в горах Северного Кавказа взирающим через оптический прицел винтовки куда-нибудь в даль, но уж никак не в качестве водилы, лениво попинывающего колеса автомобиля. Куртка на нем была просторная, и в ее недрах наверняка можно было упрятать даже станковый пулемет. Водитель слегка пошевелился, когда увидел выходящего Филина, словно бы нечаянно зыркнул по сторонам и предупредительно распахнул перед боссом дверцу.

От наблюдений Севу Вологодского оторвал скрипучий голос Ежа:

– Странный, однако, парниша. Да у него на роже написано, что он мокрушник. Когда он на меня смотрел, у меня было такое ощущение, словно он меня душил. – Он увидел на лицах присутствующих сдержанные понимающие улыбки. Похоже, что каждый из них испытал аналогичные чувства. – Что ты о нем знаешь?

– Немногое. То же самое, что и другие. Все знают его под погонялом Филин. В Москве он объявился лет пять назад и пользуется весьма большим спросом. Странно, что он до сих пор жив. При такой профессии долго не живут. Очевидно, имеет какое-то могучее прикрытие. Я пытался выяснить – не получилось.

– Это только добавляет ему очков. Будем надеяться, что мы не прогадали с выбором, – негромко заметил Миша Хвост.

– Говорят, что он когда-то был очень перспективным биатлонистом. Но, видно, там заработок не слишком высок, если он решил переквалифицироваться в профессиональные убийцы.

В словах Севы Вологодского сквозила едва скрываемая брезгливость – обычная реакция законного вора на мясника.

– Кстати, а как там насчет культурной программы? Где обещанные девочки? – забасил Корень. – А то мой дурачок уже себе места не находит. Пока не натешится, в дрейф не ляжет. Я-то его очень хорошо знаю. – Жора Крюков хохотнул.

– Знаешь, Сева, я хоть и староват для любовных утех, но на природе как-то располагает, – хрипло поддержал Крюкова Еж. – Дело сварганили, почему бы нам не поразвлечься, мы же не хуже обычных мужиков.

Он улыбнулся, показав золотую фиксу. Он рассказывал, что первую фиксу поставил в семнадцать лет, подражая своему приятелю, вернувшемуся из зоны. Тогда пришлось подпиливать совершенно здоровый зуб надфилем, чтобы надеть на него латунный стерженек. И лишь значительно позже, отбарабанив от звонка до звонка первую ходку, он заработал право на кусочек золота во рту.