Слово авторитета - Сухов Евгений Евгеньевич. Страница 9

Вошел Лось без стука, как и полагалось. Остановился в дверях и заговорил чуть взволнованно:

– В общем, так… Тут мне передали: подъехали три автобуса с какими-то людьми, на грибников не похожи… на ментов, впрочем, тоже. Что делать?

– Ладно, культурную программу придется срочно сворачивать, – по праву председателя решил Сева Вологодский. – Как-нибудь в другой раз. Рисковать нам ни к чему, да и пальбу понапрасну устраивать не стоит. Тем более мы уже обо всем перетерли.

– Ладно, срастется, – вставил словечко Еж, поднимаясь. – Ломанусь отсюда на Тверскую, сейчас самое время, когда упакованное мясцо на охоту выходит.

– И мне тоже пора, – поднялся Жора Крюков. – Одно плохо, что с оттопыренными штанами идти придется.

Телефонный звонок прозвучал в тот самый момент, когда за Мишей Хвостом захлопнулась дверь. Сева Вологодский не торопился – поднял трубку после третьего гудка.

– Да… Хорошо… Сейчас буду.

Вологодский поднялся с кресла и почувствовал легкое волнение. Оно посещало законного всякий раз, когда ему следовало встретиться с этим человеком.

– Пойдешь со мной, – сказал он стоящему в дверях Лосю, – разговор у меня будет.

– Надо – так надо, – неопределенно повел плечом Глеб.

Сева Вологодский выглядел слегка напряженным – не частое состояние для его раскрепощенной души.

– Как там, уезжают? – Голос звучал слегка рассеянно, похоже, он спросил только для того, чтобы нарушить тишину.

Внизу послышался звук отъезжающей машины.

– Еж поехал… Сейчас и Миша тронется.

Но, судя по лицу, ответ Севу интересовал мало.

– Ладно, пойдем.

Поднялись на второй этаж. Сева Вологодский остановился как раз напротив той комнаты, где был заперт парализованный старик.

Лось удивленно посмотрел на вора:

– Сева, послушай, здесь нечего ловить. Тут находится один полоумный де…

Договорить он не успел. Дверь неожиданно открылась, и на пороге предстал тот самый парализованный старик. Теперь Лось понял, что его насторожило во внешности старика в первую встречу, – глаза! Нет, они выглядели необыкновенно старыми, глубоко запавшими. Но вот то, что пряталось в глубине зрачков, заставляло невольно насторожиться.

Воля.

Она как будто бы плескалась через край, как это происходит с кипящим чайником, до самых краев наполненным водой. Так ведь и обжечься можно.

– Не ожидал? – добродушно посмотрел старик на Лося. – Ладно, проходи, рано меня хоронить, я еще и сгодиться могу.

Голос у старика был спокойный, ни одной высокой ноты. Так разговаривать могут только люди, привыкшие к тому, что их обязательно услышат и поймут.

Уродливое инвалидное кресло с обтертыми подлокотниками, словно наказанное, убого покоилось в самом углу.

– Это Лось, – проговорил Сева Вологодский.

Глеб удивился его тону, никогда он не слышал в голосе Севы сразу столько непоказного уважения.

– А ты думаешь, я не знаю? – хмыкнул старик. – Или ты думаешь, я на старости лет вальтов ловить начал?

– Нет, но…

– Ничего подобного! Память у меня еще получше, чем у некоторых молодых. Это тот самый Лось, что кассу у «Московского» универмага взял. Так?

Уважительный тон Севы Вологодского совсем сбил с толку Лося. Об этом ограблении ювелирной лавки знали очень немногие, и нужно обладать немалыми чинами, чтобы заполучить доступ к подобной информации.

Ему бы ответить грубо, переть буром. Да и голосу солидности добавить, но вместо этого Глеб смущенно пролопотал:

– Давно это было. Я уже забывать стал.

– Вот видишь, ты забывать стал, а я еще помню. И знаешь почему?

– Почему же?

– А потому что слежу за тобой. Большой толк из тебя будет. И нашему воровскому братству поможешь. Надумаешь в люди подаваться, так я тебе первый рекомендацию черкну.

Горло у Лося перехватило:

– А кто ты?

– Ты ему не сказал? – повернулся старик к Севе.

– Договоренности не было.

– Ну и правильно, – охотно согласился старик. – Гоша Антиквариат, слыхал о таком? Чего же ты глаза-то вытаращил? Или, может быть, я страшный такой?

Гоша Антиквариат был одним из апостолов воровского мира. Возможно, даже самым главным из них. Он как никто другой знал воровские заповеди и трактовал их безо всяких еретических правилок. Лосю он всегда представлялся очень ветхим, точно таким же, как библейский Соломон. Но сейчас, глядя на него, охотно верилось, что Антиквариат запросто вмещает в себя еще лет пятнадцать активной жизни. Руки сильные, совсем не старческие, привыкшие к тяжести металла, вот только кожа на ладонях слегка сморщенная, – какая бывает только у стариков, – словно подернутая паутиной ветхости.

Лось перевел взгляд на Севу. Вологодский неловко улыбался. В присутствии старика он явно терялся, словно нашкодивший мальчишка. А следовательно, так оно и было. И еще – всему воровскому сообществу было известно, что Гоша Антиквариат был давно и надолго заперт во Владимирском централе.

– Но дело в том… – мялся Лось, пытаясь подобрать нужное слово.

Антиквариат выручил, спросив безо всяких эмоций:

– В крытке, что ли, чалюсь?

– Да, – поднял Лось голову.

– Иногда я выхожу на волю, когда очень скучно становится. А потом, как же я мог пропустить ваше сборище! Хотя, скажу тебе честно, стоило это удовольствие немало «зеленых». Но, думается, все траты окупятся. Ну, так что, рекомендация моя нужна? – улыбнулся старик, показав полный рот золотых зубов.

– Не откажусь. Такая рекомендация нескольких стоит.

Гоша Антиквариат и в самом деле напоминал редкий реликт давно минувшей эпохи, стоимость которого по истечении времени не падает, а даже, наоборот, поднимается многократно. И совсем не оттого, что он умел подать себя, имея гренадерский рост и отточенные жесты народного артиста, а потому, что являлся бесценным кладезем воровских понятий. И молодежь, жадная до романтики, окуналась в его рассказы, словно в очистительный колодец.

Он был тем самым тоненьким мостиком, который, выходя из далекого прошлого, протянулся в настоящее.

Гоша Антиквариат всегда был при делах, даже находясь в крытке, он имел возможность списываться с другими ворами и собственным авторитетом влиять на решение сходняка.

А где-то рядом с ним так же могуче возвышалась фигура Варяга. Кто знает, может быть, именно он был инициатором проведения схода.

– Может, лучше в другой раз побазарим? – негромко предложил Сева Вологодский. – Тут в трех километрах какой-то непонятный десант высадился. Не обложили бы!

– Не мельтеши, – махнул широкой ладонью Гоша Антиквариат. – Это я устроил. Надоела мне ваша болтовня, надо же было что-то делать.

– Как же это ты организовал-то? – удивился Лось.

Антиквариат сощурился:

– А ты думаешь, если я на паралитика похож, так и мобильным телефоном воспользоваться не сумею?

– А разговор наш слышал? – осторожно поинтересовался Сева.

– От начала и до конца, – усмехнулся Антиквариат, – рано ты меня в рухлядь записываешь.

– И что ты обо всем этом думаешь? – сдержанно спросил Сева Вологодский.

Антиквариат подошел к окну. Лось имел возможность рассмотреть старика со спины. Долговязый, чуточку нескладный, он больше напоминал потомственного интеллигента, вышибленного зигзагами судьбы на обочину жизни, чем на матерого уркагана.

Со двора пансионата уезжал Мишка Хвост, с громким гиканьем, с длинными победными гудками – по-другому он просто не умел. В нем всегда присутствовал нереализованный баловник.

Наконец Гоша Антиквариат повернулся, присел на подоконник. Теперь он стал похож на сельского учителя, который, поломав научную карьеру, отправился в далекую глубинку сеять доброе и вечное.

– Ничего хорошего. Об этих серьезных ребятах я кое-что уже слышал. С ними нужно быть поосторожнее, каждое сказанное слово они воспринимают за чистую монету. – В глазах сельского учителя светилась проникновенность. Так можно смотреть только на нерадивого ученика, не усвоившего важный урок. – Но дело свое они знают. Если говорят – уберут, значит, так оно и будет. Язык за зубами тоже умеют держать. Правда, в последнее время стала прослеживаться неприятная тенденция. – Антиквариат брезгливо поморщился.