Человек с железного острова - Свиридов Алексей Викторович. Страница 41

Часть третья

В гробе я видел такие развлечения! Опять не поспал как следует, да и не то, чтоб кто-то разбудил, нет, сам проснулся. Еще бы! К утру холод такой пробирает, что и тюлень о костре мечтать начнет, да еще и сырость эта! Во всей тюряге единственный подземный карцер, и мне его отдали. Льстит, конечно, такое внимание-то, но ей-богу, обошелся бы я нормальной камерой, как те, что сверху. Там благодать, стены, конечно, как и у меня – бревна неотесанные, зато сухие, и на небо можно поглядеть в щелочку. Я-то вижу его два раза в день по пять минут, когда на пытку водят. И сейчас вот – часа через полтора-два тоже самое будет. Мне бы поспать еще, да поди засни тут. Придется так сидеть, зубами постукивая, конвоя ждать. Ох, как все это нудно, как надоело – кто б знал, и кому б пофигу не было! Даже пытка смешить перестала, а поначалу такой комедией казалась! Ведь правда же, смешно – сижу я мордою туп да покорен, а вокруг хлопочет колдун энтот безымянный, он заклятия кладет да пот с лица утирает, а я про себя такие блоки ставлю, каких он даже понять не способен. Трудяге все кажется, что еще чуть-чуть, и будет пытуемый безволен и сговорчив, веревки вей да узелки вяжи десятками, и каждый раз удивляется, что это чуть-чуть никак не кончается, но опять же каждый раз оптимизма не теряет. Когда средний здешний начальник ходом дела поинтересоваться заходит, старикан перспективы ему рисует самые радужные, что меня раньше тоже веселило, а теперь опять же – неинтересно. Интересно другое – сколько я тут смогу продержаться? Желательно, конечно, подольше. Чисимет с Андреями наверняка уже знают, что случилось, а вытащить кого-нибудь из этой тюрьмы дело вполне реальное. Тюрьма – это, конечно, слишком сильно сказано, слишком чести много. Деревянный барак с погребом моим, четыре тролля охраны, три краболова конвоя, и забор вокруг – вот и все препятствия. Первый Младший Здешний, который всем этим заведует, маячить здесь не любитель, даже на «пытку» мою заходит по своей инициативе раз в три-четыре дня, ну еще со Средним когда. Наверно, с гораздо большим удовольствием сидит в какой-нибудь здешней пивной или таверне и своим видом пытается наводить страх на окружающих… Пока я так размышляю, в каземате становится совсем уж невмоготу просто так сидеть, и приходится заняться утренней гимнастикой – для сугреву и общего развития. Только перехожу от приседаний к отжиманиям – скрипит лестница, за дверью слышно хриплое дыхание дуэтом, а затем с глухим бряком сбрасывается засов – это за мной. Что-то рановато сегодня пришли, это мне не нравится, что-то будет нестандартное. Дверь распахивается, и в камеру наполовину втискивается тролль, цепляется к обручу у меня на шее и ведет вон, а второй в это время держит факел, стоя за дверью. Жмурюсь, моргаю, а когда глаза привыкают, удивляюсь еще раз. У лестницы стоит Первый Младший Здешний, и на меня глядит, заботливо так. Ничего не понимаю, все не как всегда. Хорошего ждать мне нечего, и пока мы поднимаемся по лестнице, я прикидываю, будут ли меня сейчас препровождать в другое место, или наоборот, специалист сам по вызову сюда приехал, безымянному помочь. Верхний коридор – два ряда решеток, и за ними поперек стенки – словом, зверинец. Клетки хитрые – чтоб засов изнутри не сдвинуть, он еще сбоку клинышком приперт – абсолютная надежность, и никаких замков, умно! В конце коридора движется кучка народу, поглядывают по сторонам, а то и задерживаются около какой-нибудь клетки. Два орка – видимо, охрана – какой-то мрачный рыцарь в плаще с мехом, на ногах сапоги до колен, и магообразный старичок. Старче сухонький, маленький, но с объемистой бородой серебристого цвета. Внешнего эффекта не производит, но, похоже, вокруг него все сейчас и вертится. Правда, непохоже, что это специально по мою душу, это успокаивает. Старичок с обстановкой знакомится, ну что ж, и мне не грех. Сзади меня лестница в мой подвал, и дверь, по которой меня во двор и дальше на «пытку» водят. Справа, рядом за решеткой – пустая камера, в ней лежат обрезки досок, пара запыленных щитов, копье без наконечника, тряпье какое-то – в общем, подсобка, она не заперта. В камере слева жилец есть, мрачный орк со шрамом вместо одной брови. Он пялится на меня из глубины, потом подходит к решетке и, изогнувшись, глядит в сторону гостей, насколько позволяет решетка. Нехороший у него взгляд. Дальше разобрать трудно, да и времени уже нет – старичок со свитою вплотную приближаются. Первый Младший подталкивает меня вперед, и принимается излагать: так мол и так, человек народа неясного, пойман и доставлен из лесу за болотом зеленым, и так далее, всю историю болезни. Старичок слушает весьма внимательно, а потом просит показать, что за вещи при мне были взяты, и один из троллей, не дожидаясь приказа Младшего, вразвалочку выходит наружу. Через минуты три дверь вновь скрипит – еще один охранник тащит телегу с сеном, а сзади и тот, которого за вещами посылали. Я на тележку смотрю и завидую – во жизнь тут, наверху, даже подстилку меняют! Рыцарь расстилает плащ, и высыпает на него содержимое мешка, а потом вместе со стариканом долго разглядывает кучку. Есть на что посмотреть! Вперемешку лежат эльфийский кинжал с заклинанием на ручке, часы, показывающие 7.38, с загадочными рунами «24 SAT» в окошке, пластмассовая расческа, деревянная ложка, штормовая зажигалка, грубая суконная рубаха, и дальше в том же роде набор. Публика задумчиво глядит на вещи, я задумчиво гляжу на публику, но мое созерцание почти сразу прерывает толчок в спину. Тележка с сеном стоит сбоку, и у безбрового орка идет смена постельной соломы, тележка меня и задела. Орк стоит у открытой двери, но его никто не гонит, все внимание на меня. Налюбовавшись моим скарбом издали, магообразный щупает расческу, взвешивает на руке кинжал, а затем берет зажигалку.

– Это что? – голос суровый, вопрос мне. Я в ответ идиотски улыбаюсь и говорю первое, что на ум взбрело:

– Штучка такая. Зубы лечить. Или вырвать, когда не лечится.

Рыцарь усмехается и приказывает:

– А ну-ка, верхний передний зуб вырви!

– А он у тебя уже долго болит?

– Себе вырви!

Первый Младший восхищен остроумием начальства и подобострастно ждет бесплатной комедии. Старикан протягивает зажигалку мне – видимо, решил не препятствовать развлечениям личного состава. Что ж, развлечем! Зажигалка у меня в руке – опа! Плевок горючей смеси летит в солому. Опа! – еще один в бороду старикану, и еще – в глаза рыцарю. Сухое сено вспыхивает мгновенно, и от жара мой конвойный приседает, дергая за ошейник и меня тоже. Спасибо, теперь можно схватить кинжал и отплатить жестокой неблагодарностью – рубануть тролля в бок. Короткий хрип, шея моя свободна, и я сразу прыгаю назад и вбок – второй конвоир уже поднял топор, но на него сзади набрасывается безбровый. Они сами разберутся, а ко мне через пламя рвется орк из охраны старика, но катающийся по полу рыцарь попадается охраннику под ноги, и орк летит со всего размаху в песок, а мой кинжал довершает дело. Безбровый – быстро он тролля одолел! – толкает пылающую тележку вперед, за дымом ничего и никого не видно. Где второй орк? Где Первый Младший? – ага, вот они, перед тележкой, с той стороны. Огонь пышет в лицо, оглобельки короткие, но мы вместе с безбровым пробегаем весь коридор и прижимаем всех, кто перед тележкой, к глухой стене. Крики и вой – не до них. Безбровый уже бежит назад, сшибая и скидывая по дороге запоры, и я принимаюсь заниматься тем же. Коридор заполнен дымом, я кашляю, последние клетки отпираю уже просто задыхаясь. Наконец на воздух – и тут же приходится падать, копье прямо в лицо шло. Сзади оно все же в кого-то втыкается, а еще кто-то его выдергивает и пускает обратно, опять же чуть не убив меня. Вся толпа несется к частоколу, прямо к воротам, от которых врассыпную бегут все три краболова и уцелевший тролль. Никому из них неохота дело с нами вплотную иметь, гораздо безопасней издали копьями да стрелами пошвыряться – так считают краболовы, ну, а я считаю по-другому, и первым подаю пример, запустив в ту сторону подвернувшимся камнем. Пример оказывается заразительным, и град булыжников разной величины сильно деморализует противников, и когда ворота наконец удается открыть и наша толпа очищает поле боя, на нем остается только один труп со стрелой в груди. Прощальный взгляд – тюряга вся дымится, а из двери лезет на четвереньках божий одуванчик – уцелел, поди ж ты! Его счастье – народу недосуг. Народ – всего-то пятнадцать-двадцать человек и прочих – несется к кромке леса, спотыкаясь об кусты и путаясь в траве. Холм с вовсю уже пылающим бараком нас от поселка закрывает, это плюс, но поспешать надо, и поспешать серьезно. Лесок, правда, не ахти какой, но от глаз скрыть может, и оказавшись более-менее в глубине, мы уже идем – идем вслед за однобровым. Судя по его уверенности, места он знает, и пока что никаких других идей, кроме как довериться ему, не возникает ни у меня, да и ни у кого тоже. Кстати, надо приглядеться к сотоварищам. Нас всего пятнадцать, из коих двое эльфов, тащащие на плечах третьего, два орка и два метиса неясных кровей. Сойдет. В полном молчании движемся часа два, а то и более, а потом лес редеет, и открывается большое озеро, длинное, так что один конец его теряется где-то в дымке у горизонта, а к нам оно лежит немного под углом. Безбровый без колебаний ступает в воду и идет по весьма сложному пути, а общее направление – к другому берегу. Вода ему то по пояс, то по колено, а то и по грудь. Теперь наша процессия выглядит этакой змейкой на воде, часа полтора, наверное, ушло на переход озера. Вода не то чтобы холодная, наверное, теплее воздуха даже, но столько времени по ней брести – зубы не то что стучать, а прямо лязгать начинают. Заканчивается фарватер несколько неожиданно – вместо твердой земли мы имеем перед собой болото с камышом, осокой и прочей флорой. Только к полудню, грязные, усталые, продрогшие, вылезаем мы к подножью высокого и длинного обрыва, тянущегося почти вдоль всего видимого берега. На склоне растут всяческие кусты и травы, деревьев нет, и я обреченно жду, что сейчас придется карабкаться вслед за безбровым вверх, но нет. Он валится под куст, и весь отряд делает то же самое, благо кустов хватает на всех. Довольно долго так лежим. Разговоры потихоньку пошли, а я просто, ни о чем особом не думая, гляжу в голубое небо и неяркое белесое солнце. Сбоку начинается возня – хворый эльф в себя пришел, пытается подняться, а двое его удерживают; удержали, успокоился он, и снова спокойствие, только разговор журчит. Язык эльфийский я вообще-то знаю, но тут то ли диалект незнакомый, то ли тема настолько специфическая – словом, понять невозможно, о чем говорят. Ладно, у меня свои заботы. Расклад такой: Чисимет и два Андрея неизвестно где, передатчик у них. Им искать меня – номер довольно дохлый, ибо искать придется одновременно с отрядом преследования, который в любом случае здесь будет раньше них. Чисимет не дурак, он поймет, что я предпочту убегать от отрядовцев, хотя бы и уменьшая надежды на встречу с ним, и скорее всего он сделает так: погрузит Андреев на какой-нибудь плот или корабль, идущий к Пресному Морю, а уже потом двинет по моим следам. Если получится с кораблем – хорошо. Речные работяги народ спокойный и расчетливый, им тайных пассажиров выгоднее довезти, чем выдать. Хорошо. До реки и отправки Чисимету надо месяца полтора, еще месяц ему на обратный путь, то есть здесь он будет к середине осени. За это время здешние леса можно прочесать очень дотошно, и если сидеть на месте, то я снова попался, только на этот раз за меня могут взяться серьезно, и это ой как худо. Значит, вывод – идти в наиболее безопасном направлении, оставляя знаки Чисимету ясные, а более никому. А идти – видимо, с кем-нибудь из товарищей по счастью, но сначала надо разобраться кто есть кто, и кто есть куда. Я встаю и делаю во всеуслышание предложение: