На острие луча - Шепиловский Александр Ефимович. Страница 33

Одну ночь для испытания мы проспали в готовой кабине. Удобно, хотя и не очень комфортабельно.

Утром, возвращаясь домой, я случайно услышал несколько фраз из какой-то радиопередачи. Меня особенно заинтересовало слово «клопомуха». Но репродуктор был установлен довольно далеко — в сквере за парикмахерской и, как я ни напрягал слух, больше ничего не услышал. Квинт с Тоником, рассуждая о преимуществах твердого света перед обыкновенным, пошли умываться, а я свернул в чуланчик и вытащил из-под скамеечки старый, дедовский динамик. Обтерев его сухой тряпкой, включил вилку в сеть. В эфире была легкая музыка. Вытираясь одним полотенцем, вернулись Квинт с Тоником: они уже успели подружиться.

— Уши мои слышат музыку, — сказал Квинт.

— Глаза мои видят радио, — подражая ему, сказал Тоник.

— Может, передадут что-нибудь интересное, — ответил я, но про услышанную «клопомуху» промолчал: мне могло спросонок и показаться.

После скучного музыкального антракта, когда мы уже поели и Квинт, согласно установленному графику, убирал со стола посуду, диктор объявил: «А сейчас, дорогие радиослушатели, повторяем сообщение о загадочных явлениях, имеющих место в нашем городе».

— Слушайте, — я кивнул на динамик. — Нас должно касаться.

"Второго июля сотни граждан столкнулись с чрезвычайно твердой таинственной пустотой. Находясь в центре большого количества людей, она представляла собой как бы стальной монолит, не позволяющий проникнуть внутрь себя. Шляпка, сорванная ветром с головы неизвестной гражданки, непонятным образом висела в воздухе над пустотой. При ударе о пустоту стальными предметами, она издавала неприятный звенящий звук, и по утверждению гражданина Примы, в тот момент, когда он потер ее крупнозернистой наждачной бумагой, раздался невыносимый скрежет. Скрежет подействовал на людей возбуждающе, они потеряли контроль над своим поведением и психикой. С прекращением скрежета исчезла и пустота. Освобожденное пространство было заполнено народом.

Несколькими днями раньше наши пожарники заметили зарево большого пожара в квартале №17. Однако по прибытии на место никаких признаков пожара они не обнаружили.

Не менее странный случай произошел на улице нашего города в прошлом году. Многие граждане видели, как на их глазах бегущий по тротуару мальчик пяти-шести лет за считанные секунды вырос до размеров взрослого человека. Бегущий рядом с ним мужчина, могущий пролить свет на происходящее, затерялся в толпе, собравшейся по случаю автомобильной катастрофы. И, наконец, дорогие радиослушатели, всемирно известная знаменитая Клопомуха. Не секрет, что письмо, адресованное всем людям Земли, было написано именно в нашем городе, причем написано задолго до того, как хватились, что клопов и мух нет. Всему перечисленному предшествовало таинственное и бесследное исчезновение из стен лаборатории на глазах сотрудников профессора Бейгера.

Все эти события указывают на то, что в НАШЕМ городе не все в порядке, что хозяевами являемся не мы. Есть предположения, что это проделки или шутки, а возможно даже попытка вступить с нами в контакт неких космических пришельцев. Можно допустить, что скрежет является средством общения между ними, как между нами разговорная речь. В ближайшее время из центра прибывает группа экспертов и специальная комиссия для расследования вышеуказанных явлений".

— Нас могут арестовать? — спросил Квинт.

— Мы не преступники. Единственное, что нам угрожает — это срыв полета, выяснения, объяснения. Поэтому нужно быть предельно осторожными. Особенно тебе, Квинт. У тебя документов и прописки нет. Ты вообще на планете не числишься.

— Значит, мной пренебрегают, как бесконечно малой величиной?

— Не говори глупостей. Без дела из дому не выходить, с соседями желательно не встречаться. Ты их спугнул тогда скрежетом. Как бы они не вспомнили об этом. Надо поторапливаться с работой. Почему же Ужжаз задерживается?

И только я это сказал, как в дверь постучали. Явился Ужжаз. С порога он деловито сказал:

— Я в вашем распоряжении.

— Чудесно! Я ждал вас. Будете жить у меня.

Ужжаз сразу приступил к расспросам:

— Над чем в последнее время работал Бейгер?

— Над передачей человека по радио.

— Понятно. Все то же. Я знаю об этом.

Я рассказал, как мы собираемся спасти профессора.

— Да-а, — протянул Ужжаз. — Это интересно и заманчиво! Но мне кажется, что здесь много фантастики.

— Ни на йоту. Сплошная реальность. Я человек практичный и слов на ветер не бросаю. Подтверждение тому — законсервированный атомный взрыв, Клопомуха и кое-что другое.

— О! Клопомуха! Так это дело ваших рук? — Ужжаз возбужденно прошелся по комнате. — Немыслимо! Как вам удалось создать ее?

— Об этом после. Надеюсь, сомнений больше нет? Отлично! Так я и думал.

— Дайте работу, — Ужжаз снял и снова надел колпак.

Квинта время вылечило, и он смотрел теперь на Ужжаза с уважением:

— А вы, оказывается, неплохой человек, — сказал он ему. — Вот что значит Филово перевоспитание. И посвежели вы. Но колпак, скажу прямо, вам не к лицу.

— Привычка, — смущенно улыбнулся Ужжаз. — Без него я чувствую себя раздетым, с ним связаны приятные воспоминания. Но если вам не нравится, я могу его не носить.

— Носите, — сказал я. — Без него вы не Ужжаз. Завтра с утра распределим обязанности, кому чем заниматься. А сегодня познакомим вас с нашим хозяйством. Введем в курс дела.

Ужжаз осмотрел ядроскоп, побывал в кабине, примерил скафандр, ощупал невидимые иразеры и не хотел выпускать из рук «атомный взрыв». Он не «охал» не «ахал» и руками не всплескивал, он лишь поминутно снимал и надевал колпак. Начиненный впечатлениями, он в эту ночь не мог уснуть. Я дал ему снотворное. Я думал, что основное уже сделано, но я ошибался. Учитывая, что на Землю из космоса мы можем вернуться самое раннее через двадцать тысяч лет, следовало надежно спрятать иразер, на луче которого мы полетим. За это время он не должен быть обнаружен.

Можно было бы установить его в одном из кратеров на обратной стороне Луны, но до нее добраться очень трудно. До звезд легче. Ведь шаг в один метр может сделать каждый, а попробуй-ка шагнуть на один микрон. Не тут-то было.

Следует еще взять во внимание, что в пути может произойти непредвиденная задержка и тогда мы вернемся через сто тысяч, а возможно, и через миллион лет.

Мало надежды, что за это время иразер никто не обнаружит. Сам по себе он невидим, но на него за тысячи лет может кто-нибудь или что-нибудь натолкнуться. Тогда мы улетим черт знает с какой скоростью, черт знает куда. К тому времени человек буквально исколесит всю планету, не останется квадратного сантиметра на суше и кубического в воздухе, где он не побывает. И дно океанов будет исхожено. Остаются полюса, но и там небезопасно: наверняка понастроят курортов с пляжами или заводов-автоматов. О непроходимых джунглях и пустынях и речи быть не может: они забронированы под парки. Это уж точно. Кроме того, геологическое формирование планеты полностью не закончено. Поэтому нужно учесть и точно рассчитать все будущие геологические изменения — опускание или приподнимание суши, горообразование, предусмотреть возможность землетрясений и наводнений, рождение новых вулканов. Ничего нельзя упустить. Одним словом, главное условие для установки иразера — состояние абсолютного покоя. Задача усложнилась, когда я вдруг понял, что иразер вместе с Землей будет вращаться. Следовательно, мы будем описывать в космосе гигантские круги, полет будет неуправляемым и столкновение с каким-нибудь небесным телом неизбежно. Квинт с Тоником всегда были в курсе моих забот и затруднений.

Квинту понравилось подавать идеи. Он хитро прищурил глаз и таинственно сообщил:

— Надо остановить вращение Земли. Или, скажешь, не справимся? А что, и остановим.

— Неважная идея, Квинт. Невыполнимая. А если и допустить это, то что же будет? Почти катастрофа для человечества. День и ночь длились бы тогда по три месяца и ночная половина Земли сильно охлаждалась бы. Человечество только и знало бы, что кочевать, убегая от ночи. Растительный и животный мир вымер бы. На такой шаг может решиться маньяк, но никак не мы. Ты же не маньяк?