Выбор Наместницы - Школьникова Вера. Страница 10
— Наместница не сможет отвергнуть наше предложение, — по лицу мага скользнула тень улыбки.
Арниум, второй по старшинству, усмехнулся в седую бороду. С одной стороны он не одобрял высокомерие магистра Ира. Перед огнем все равны и каждый магистр взойдет на костер в свой черед, дабы душа его переродилась в огне и вернулась в ученике, как было заведено испокон века. Ир же вел себя так, словно никогда не просыпался ночью в поту, отгораживаясь ладонью от подступающей стены пламени. А с другой стороны, ему нравилось самому разгадывать головоломки, предсказывать ходы непредсказуемого магистра, поздравлять себя с правильной разгадкой, или досадливо качать головой — как можно было не догадаться, или с восхищением цокать языком: ну, силен, силен, коллега, до чего додумался! Сейчас, впрочем, решение лежало на поверхности. Арниум разочарованно вздохнул: слишком просто. Нет, сработать оно сработает, но слишком просто. То ли дело та интрига с варварами… Порой старику казалось, что мир неудержимо клонится к упадку, и не осталось тайн, достойных его внимания.
XI
С утра обычно скупое на тепло зимнее солнце расщедрилось, и Соэнна рискнула откинуть меховой полог, под которым провела все путешествие. В удобных санях можно было лежать как в кровати, но и только. Девушку угнетала вынужденная неподвижность. Ни пошевелиться, ни даже сесть: стоило высунуться наружу — и мороз тут же впивался в щеки, да и пейзаж не радовал разнообразием — заснеженная пустошь. Соэнна предпочла бы поехать верхом, через лес, но люди жениха быстро отговорили ее от этой идеи. По зимнему лесу верхом не проедешь, тем более с обозом, а на лыжах миледи, конечно же, ходить не умеет, не говоря уже о ее достопочтенной матушке и прочих дамах. Матушке и в голову не пришло путешествовать как-либо иначе, и даже отец согласился занять место в санях, хотя сперва настаивал, что поедет верхом.
По твердому насту сани скользили со сказочной быстротой, но стоило пригреть солнцу — как возницы занервничали; и не зря. Вскоре небо затянуло тучами, и повалил мокрый рыхлый снег. Лошади начали проваливаться, сначала по колено, а потом и по брюхо. Невозможно было ни двигаться вперед, ни даже понять: вперед — это куда?! Люди не видели собственных рук в разгулявшейся метели. Пришлось остановиться. Возницы успокаивали лошадей и надеялись, что дамы не поймут всей серьезности положения, иначе придется успокаивать дам, а это куда сложнее. Да и от одной мысли, что с невестой герцога случится беда, становилось плохо. Тут уж лучше всем вместе в буране сгинуть — все равно потом не жить. Непогода бушевала, обозные сани с трудом развернули так, чтобы хоть немного прикрыть путешественников от снега. Капитан Эрвон выругался сквозь зубы:
— Аред побери эту погодку! Мы не можем стоять здесь до ночи! Нужно ехать дальше!
— Никак нельзя, господин хороший. Сами же видите.
— До замка осталось всего ничего.
— Осталось-то всего ничего, а без проводника — заплутаем так, что потом в три раза дольше возвращаться будем.
— А здесь мы замерзнем под снегом, — капитан был уроженцем Квэ-Эро и снег впервые увидел этой зимой, когда поступил на службу к герцогу Иннуону, вернувшись вместе с ним с войны.
— Да нет, под снегом — тепло. Потом разгребемся и дальше поедем, вы не беспокойтесь.
— Это если к вечеру все утихнет, а если пару суток мести будет, а?
На этот вопрос капитан так и не получил ответа, потому что разговор прервало лошадиное ржание и сквозь мокрый снег и оглобли пробился всадник на мохнатой серой лошадке. Старший возница первый бухнулся на колени прямо в снег:
— Ваше сиятельство! Что ж вы сами-то?! Мы бы скоро уже!
Теперь и капитан узнал герцога, меховой капюшон парки скрывал черные волосы, но карие глаза и золотистая кожа, столь странно выглядящая в этом царстве зимы, не оставляли никаких сомнений — герцог Иннуон сам решил встретить свою невесту. Герцог кивнул капитану, спешился и, ведя лошадь в поводу, подошел к саням, в которых ехали дамы. Их разместили в самом центре временного лагеря, натянув сверху меховой полог, как шатер. Он резким движением распахнул мех, засыпав сани ворохом мокрого снега, и бесцеремонно уставился на Соэнну, безошибочно узнав ее среди фрейлин. Один долгий, изучающий взгляд, и полог снова опустился:
— Нам пора ехать, я проведу вас.
На этот раз возницы не спорили, а быстро подняли коней. Все знали — нет такого бурана, в котором бы Аэллин заблудился. Зима с ними в родстве, они всегда знают, как с ней ладить. А уж дом свой и подавно чуют за сто верст. Караван тронулся в путь, следуя за серой лошадкой. Та, хоть и коротконогая, каким-то чудом умудрялась в снег по шею не проваливаться, и, худо-бедно, а идти за ней следом было можно.
Соэнна растерянно посмотрела на мать:
— Это был он?
— Не знаю, — задумчиво ответила графиня, — похоже, что он, но это же верх неприличия! — Но она быстро взяла себя в руки. Негоже при дочери хулить ее будущего супруга. Ей с ним жить и, если даже и не уважать, то хотя бы высказывать уважение.
Обоз медленно тянулся за проводником. Буран чуть притих, а когда поднялись повыше, к началу горной дороги, ведущей в замок, и вовсе прекратился. Подход к дороге охраняли две сторожевые башни — высоченные, аж голова кружилась, с узкими темными бойницами вместо окон, коронованные зубастыми смотровыми площадками. Герцоги Суэрсен чувствовали себя в горах достаточно уверенно, чтобы проложить к замку удобную широкую дорогу прямо до ворот, но не страдали излишней беспечностью. Подобные сторожевые башни, но уже высеченные в горах, еще трижды преграждали дорогу, а на потайных площадках дежурили солдаты, готовые завалить путь многопудовыми валунами, как только загорятся сигнальные огни. Родовое гнездо Аэллин не зря считалось неприступным. Стражники лихо отсалютовали всаднику на лохматой лошадке. Путников уже ждали такие же лошади, перефыркивающиеся друг с другом на морозе. Возницы торопливо распрягали сани, слуги перегружали сундуки в крытые повозки с непривычно широкими колесами. Капитан пояснил графине:
— Дальше на санях никак, миледи, только верхом. Вещи ваши следом доставят, тут повозки особые, чтобы вверх по снегу в гору ехали и не скользили. Дорогу чистят, но зима есть зима.
Графиня слушала рассеянно. Верхом так верхом. Она покосилась на своего супруга, уже сидевшего в седле, и с трудом сдержала улыбку. Уж очень забавно выглядел долговязый граф на маленькой лошадке — словно его на мула посадили. Граф и сам понимал нелепость своего внешнего вида, и лицо его выражало все возможное недовольство. Леди Олейна ничего не имела против верховой прогулки, наоборот, предвкушала возможность размяться, а Соэнна так и вовсе будет счастлива, но сейчас почтенную даму куда как больше волновало загадочное поведение их проводника. Если это действительно герцог, то зачем нужна глупая игра в прятки? Что постыдного в том, чтобы встретить невесту? А если нет, то откуда такое сходство? Стражники, ухмыляясь в усы, подсадили дам в седла. Ехать верхом во всех этих мехах оказалось достаточно серьезным испытанием даже для хорошей наездницы, и скоро графиня думала только о том, как бы удержаться в седле. Служанок и фрейлин к седлам просто-напросто привязали, но подойти с веревками к суровой графине, а уж тем более к своей будущей госпоже никто не осмелился. Проводник возглавил неторопливую цепочку всадников, графиня могла видеть только его узкую спину в меховой парке, и все же у нее никак не получалось избавиться от ощущения насмешливого взгляда, пронизывающего насквозь. Этот взгляд проникал под шубу, скользил по взмокшей спине, распущенной шнуровке корсажа, видел побелевшие костяшки пальцев в перчатках и меховых рукавицах, вцепившихся в уздечку. Презрительный, беспощадный взгляд. Лошадь Соэнны поравнялась с нею, и девочка тихо, почти неслышно прошептала:
— Матушка, я боюсь, — и госпожа графиня впервые в жизни не нашла, что ответить дочери.