Флот вторжения. Страница 77

— Да что вы, все нормально. Присаживайтесь к нам, — сказал бортинженер, переглянувшись с остальными членами экипажа.

Он выпрямил ногу, отчего Дафна начала сползать вниз. Оказавшись на ногах, девушка недовольно пискнула.

— Не шуми, милая! — сказал ей Бэпиолл. — Ты ведь принесешь этому парню еще одну пинту, правда?

Презрительно хмыкнув, Дафна выхватила из рук Гольдфарба пивную кружку и направилась за стойку.

— Очень любезно с вашей стороны, — произнес Гольдфарб и кивнул в сторону Джерома Джоунза. — Можно и моему другу присоединиться?

Получив согласие, он махнул Джоунзу.

— Полагаю, ему тоже понадобится новая порция, — мрачно предположила Дафна, вернувшись с пивом для Гольдфарба. Не ожидая ответа, она забрала кружку Джоунза, чтобы влить туда новую пинту пива.

Гольдфарб представил летчикам напарника, Бэгнолл назвал имена остальных членов экипажа.

— Вам нужно запомнить две вещи, Гольдфарб, — сказал Кен Эмбри. — Положение в Варшаве вряд ли хоть в чем-то похоже на Париж. К тому же немцы больше там не хозяева.

— Я это все понимаю. Но для меня важны любые вести.

— Тогда слушайте, — ответил ему Джордж Бэгнолл. — Кроме шестиконечных звезд я видел в Париже магазины и даже телефонные будки с надписями вроде: «Евреи не допускаются» и «Обслуживание еврейской клиентуры запрещено». В других магазинах евреям выделено особое вечернее время, поэтому они могут купить лишь то, что осталось к концу дня.

— Сволочи! — не выдержал Гольдфарб.

— Кто, джерри? Разумеется, лучше не скажешь. Мы, конечно, не видели снимков, которые ящеры наделали в Варшаве, или еще чего-нибудь такого, о чем болтают люди, которые выступают в радиопрограммах ящеров. Но, ей-богу, если хотя бы десятая часть всего того, что они говорят, — правда, будь я проклят, если стану обвинять этих инопланетных дьяволов за то, что они пошли против нацистов.

Все остальные члены экипажа поддержали его. Кроме Дугласа Белла: бомбометатель и Сильвия настолько отключились от окружающей действительности, что Гольдфарбу показалось, что их тесные дружеские отношения могут закончиться где-нибудь прямо на столе или на полу. Если Дуглас столь же умело сбрасывал своими руками бомбы, он принес немало пользы своей стране.

— Взять хотя бы эти снимки, — сказал Эмбри. — Мне с трудом верится, что джерри построили такую бойню для людей, как бы ни называлось то место.

— То место называется Треблинка, — подсказал Гольдфарб.

Ему тоже верилось с трудом. «Но с меньшим трудом, чем Эмбри», — подумал он. Для молодого англичанина, который, судя по речи, происходил из обеспеченных слоев, организованное истребление людей в концлагерях действительно могло казаться немыслимым. Для Гольдфарба, чей отец бежал от менее организованного, но не менее явного преследования евреев, упоминание о месте, подобном Треблинке, отдавало ужасом.

— Кстати, а что хорошего происходило здесь? — спросил Бэгнолл, решив сменить тему. В конце концов, они пришли сюда отдыхать от ужасов войны, а не обсуждать их. — Пока мы не грохнулись во Франции и джерри не препроводили нас до Кале, мы обычно почти все время находились в воздухе, приземляясь, лишь чтобы поесть и выспаться.

Гольдфарб и Джоунз переглянулись.

— Ящеры быстро отучили нас «нажимать кнопки», как бывало во время блицкрига, — наконец сказал Гольдфарб. — Ящеры сообразительнее, чем джерри. Они быстро размолотили наш радар и шлепали по нам ракетами всякий раз, когда мы пытались его восстановить. Пришлось, как в давние дни, ограничиться полевыми биноклями и телефонами.

Дафна вернулась с новой кружкой пива для Джерома Джоунза. Тот облизал девушку глазами.

— Дэвид постоянно глазеет в свой бинокль на твое окно, — сообщил он, кивнув на приятеля.

— В самом деле? — равнодушно спросила Дафна, ставя на стол пиво. — А я-то все время думала, что это ты.

Бледное лицо Джоунза залилось краской, видимой даже в тусклых отблесках камина. Гольдфарб и экипаж бомбардировщика покатились со смеху. Даже Дуглас Белл оторвался от Сильвии на достаточное время, чтобы сказать:

— Ей-богу, превосходный удар!

Джоунз, не найдя достойного ответа, занялся своим пивом.

— Я тут слышал, что одна штука неплохо сработала против ящеров. Знаете, что именно? — Гольдфарб мужественно пытался вернуться к вопросу Джорджа Бэгнолла. — Заградительные аэростаты стоили ящерам нескольких самолётов. Ящеры летят так низко и настолько быстро, что им никак не увернуться, если на их пути оказывается трос аэростата.

— Приятно узнать хоть что-то хорошее, — отозвался Бэг-нолл. — Я не совсем это имел в виду. Я спрашивал про хорошее не о воине. Просто о жизни.

— У операторов нет жизни, — хмыкнул Джоунз. — Это противоречит военным уставам Ее Величества или еще чему-нибудь в этом роде. — Он резко пододвинул свою вновь опустевшую кружку к Дафне. — Дорогая, постарайся в этот раз не сыпать сюда слишком много мышьяка.

— Отчего же так? Я всегда была уверена, что ты просто цветешь на нем.

Она взяла его пустую кружку и направилась к бару.

— Приятная девочка эта Дафна! Я уже это понял, — сказал Бэгнолл.

— Да, только вот тебе-то удалось усадить ее к себе на колени, — мрачно проговорил Гольдфарб. — Знаешь, сколько месяцев подряд мы с Джеромом пытаемся это сделать?

— Судя по твоему кислому лицу, немало. А что, разве в Дувре нет других женщин?

— Наверное, есть. Джером, мы их искали?

— Под любым камнем лежат, — ответил Джером. Он наблюдал за Дугласом и Сильвией. Если бы у него был блокнот, наверное, он делал бы там записи.

— Эту кружку, дорогуша, я вылью тебе на голову, — сказала ему Дафна.

— Говорят, от этого здорово растут волосы, — пробормотал Джоунз и поспешно добавил, чтобы официантка не исполнила свою угрозу:

— Но я пока не склонен экспериментировать.

Гольдфарб допил вторую пинту пива, но не в пример другу не торопился заказывать третью. Все, что экипаж «ланкастера» рассказал ему о жизни евреев во Франции, заставило его с тревогой задуматься о том, что может происходить с ними в Варшаве. Как-то там, в Польше, живется сейчас его дядьям, теткам, двоюродным братьям и сестрам? Думая о передачах контролируемой ящерами коротковолновой станции, которая вещала на немецком и на идиш, он размышлял о том, сколько его родственников по-прежнему живы.