Шерлок Холмс и Священный Меч - Томас Фрэнк. Страница 15

ОСОБОЕ ПОРУЧЕНИЕ

Когда на следующее утро мой разум медленно выплыл из моря подсознания, было уже довольно поздно. Все еще нежась в тепле под мягкими одеялами, я все-таки поборол искушение снова сомкнуть веки и уйти прочь от мира реальности.

С легким стоном сожаления я спустил ноги на холодный пол, нащупал свои потертые шлепанцы, затем, завернувшись в шлафрок, спустился в гостиную нашего холостяцкого обиталища. Я предполагал, что Холмс – обычно он вставал поздно – до сих пор валяется в постели, но это предположение было опровергнуто резким запахом табака, защекотавшим мои ноздри еще на лестнице. Я нашел своего друга сидящим за бюро: он просматривал полученную корреспонденцию.

– Дорогой мой Ватсон, – бросил он, не поднимая глаз, – у одного из ваших шлепанцев отклеился каблук, вам следует починить его, пока вы не брякнулись с лестницы.

– Но как вы?.. – начал я и тут же прикусил язык. – Вы, несомненно, догадались об этом по шарканью? – догадался я.

– Именно. Мы хорошо различаем звуки, производимые другими, но не слышим тех, что производим сами. – Холмс встал и выбил трубку о каминную доску. – Впрочем, нельзя игнорировать новости: мы должны немедля действовать и у меня для вас особое поручение.

Настроение сразу поднялось. Прошло некоторое время после исчезновения леди Фрэнсис Карфакс, но пережитое все еще было свежо в моей памяти: Холмс поручил мне кое-какое расследование, связанное с ней, а затем подверг справедливой критике.

– Ну и наломали же вы дров! – заявил он. – Кажется, не осталось ни одной мало-мальски возможной ошибки, которой бы вы не совершили.

С того времени я только и поджидал подходящего случая, чтобы как-нибудь оправдать себя в глазах Холмса.

– Мне необходимо иметь своего человека в Мейзвуде, – продолжил Холмс.

– Но ведь Гиллиган и Стайлс…

– Телеграмма от Тощего у меня на столе. Но, повторяю, мне нужен свой человек в доме. События развиваются гораздо быстрее, чем я предполагал: вы еще можете успеть на дневной поезд в Суррей.

– А какова моя задача?

– Сообщите Клайду Дитсу, что я иду по горячему следу преступника. И запомните, старина, это чистая правда. Конечно, мы не раскроем все наши карты, но это, пожалуй, и ни к чему. – Холмс задержал на мне пристальный взгляд. – Вы не очень-то сильны в искусстве притворяться, и я хочу, чтобы вы были в ладу со своей совестью…

– Скажите прямо…

Категорический жест отмел мои возражения, честно говоря, для меня это было благом, ибо я вступил на зыбкую почву.

– Скажите Дитсу, что хотите навести кое-какие справки в Литчфилде и окрестностях. При этом постарайтесь напустить на себя таинственный вид, это интригует клиентов. Он предложит вам коляску, но вы откажетесь, ссылаясь на то, что предпочитаете ездить верхом.

– Вы предлагаете мне разъезжать на скаковой лошади, Холмс?

– Ну что вы! Вам это не грозит. Я уверен, что он подберет вам подходящую охотничью лошадь.

– Я уже довольно давно не практиковался в верховой езде, но, думаю, справлюсь.

– Надеюсь, в данном случае мы преуспеем. Скажите, что направляетесь в Литчфилд. Как только отъедете достаточно далеко от дома, поезжайте по кругу, тщательно отмечая все дороги и выясняя, куда они ведут. Придется заехать и в сам Литчфилд, дабы ваша версия о проведении расследования выглядела достаточно убедительно. Обратите особое внимание на железную дорогу, Ватсон.

– Стало быть, я должен произвести рекогносцировку. Как на войне.

– Верно, – отозвался Холмс с одобрительной улыбкой, рассеяв таким образом некоторые мои сомнения. – Я также хочу, чтобы вы осмотрели мейзвудские конюшни, в особенности для верховых лошадей. Запомните, где хранятся принадлежности для верховой езды, как бы невзначай обмолвитесь, что любите гулять после ужина. Я хочу, чтобы вы осматривали конюшни в темноте. Если Дитс вызовется вас сопровождать, тем лучше. Он любит лошадей, поэтому с удовольствием покажет вам свой завод. И еще одно: оказавшись на племенной ферме, встаньте у окна отведенного вам для осмотра помещения между девятью и девятью тридцатью вечера. Погасите лампу и зажгите свечу. Три раза проведите ею перед окном из стороны в сторону. В ответ увидите три вспышки фонаря. Повторяйте эту процедуру, пока не получите ответа.

Я смотрел на Холмса с некоторым изумлением.

– К чему такие ухищрения? Что-то похожее было в истории с баскервильской собакой.

Все это время серьезный и озабоченный Холмс вдруг рассмеялся.

– И в самом деле! Мне это даже в голову не приходило. Но ради собственного спокойствия я должен точно знать ваше местонахождение. Вам отводится важная роль в затеваемом нами деле.

Слова его наполнили меня гордостью от одной только мысли о том, что на меня возлагаются такие надежды, настроение мое резко поднялось. Позднее, уже в поезде, осознав, что Холмс мастерски скрыл от меня свои истинные планы, я почувствовал безотчетный страх. Его поручение, казалось, не содержит ничего особенного. А дурные предчувствия я подавил, решив, что мое дело – только следить затем, как разворачивается драма. Да, в сущности, у меня не было почти никакого выбора.

Холмс заблаговременно известил Дитса о моем приезде, и на станции в Литчфилде меня ожидал тот же экипаж и тот же кучер – Альфред. Хозяин устроил для меня довольно роскошный обед и несказанно обрадовался, когда я сообщил ему, что Холмс «кое-что раскопал». Разумеется, все это были лишь домыслы. Но я воспользовался умолчаниями и многозначительными взглядами, и он с готовностью клюнул на эту приманку.

Лишь тогда я понял, что Холмс намеренно снабдил меня скудной информацией: это отнюдь не было упущением с его стороны. В подробных объяснениях не было никакой необходимости, и я полагал, что заслужил – пусть жидкие – аплодисменты и несколько негромких «браво». Не потому, что я очень успешно играл роль человека, которому поручено провести расследование, а потому, что мои слова не подвергались никаким сомнениям. Слава моего друга в этот период была, безусловно, в зените, а имя – на слуху, не в последнюю очередь благодаря опубликованным мною очеркам, где раскрывались некоторые его секреты. Когда Холмс принимался за расследование, его методы не подлежали никакой критике, считалось, что успех заранее обеспечен. Вокруг него сиял ореол непогрешимости, и неудивительно, что даже такой умудренный жизненным опытом человек, как Дитс, не сомневался в конечном торжестве великого сыщика с Бейкер-стрит.

Дворецкий Дули провел меня в отведенную мне комнату: чемодан мой был уже распакован, а вся одежда висела в шкафу. Должно быть, пожилой слуга, который подавал обед, слышал мои пожелания насчет конной прогулки, ибо в шкафу я увидел бриджи и подходящего размера сапоги. Дворецкий был явно староват, чтобы заниматься шпионским ремеслом, но вполне бы подошел Майкрофту Холмсу, который людей такого возраста держал «в запасе».

Дитс сам отвел меня в конюшню и велел груму оседлать для меня гнедую кобылу, заверив, что она довольно кроткого нрава. Как и велел Холмс, я приметил место, где находятся седла, потники, упряжь и попоны, намереваясь заглянуть сюда еще раз с наступлением темноты. Дитс объяснил, как проехать к Литчфилду, упомянув, что, если я заблужусь, достаточно лишь отпустить поводья и кобыла сама доставит меня в Мейзвуд. Видимо, своим опытным глазом он приметил, что наездник я не слишком-то хороший.

Все же я умудрился достаточно ловко вскочить на кобылу и, отъезжая, как бывший кавалерийский офицер постарался блеснуть искусством верховой езды, воскрешая в памяти офицеров-кавалеристов, своих бывших сослуживцев по пятому нортумберлендскому полку.

Я, видимо, слишком натягивал поводья, ибо моя кобыла по кличке Фанданго шла коротким нервным шагом, на морде выступила пена. На мне был коричневатый костюм, и, если бы я съехал с дороги и спрятался в лесу, меня не так-то легко было бы заметить. Выбранный мной проулок вывел на вершину холма, откуда открывался вид на живописную долину. Слева посверкивали рельсы, и, провожая их взглядом, я увидел товарный полустанок со множеством товарных вагонов и платформ, некоторые из них пустовали. Это вызвало у меня некоторое недоумение, ведь я был довольно далеко от Литчфилда! Впрочем, я скоро разобрался, что рельсы, которые я видел, вероятно, какая-то боковая ветка; здесь, видимо, составляются товарные поезда, которые затем отправляются в Лондон.