Приятно познакомиться - Твердов Антон. Страница 69

— Можете не говорить ни слова, — припомнив о правилах политкорректности, проговорил он. — Все, сказанное сейчас, может быть использовано против вас в суде.

Президент и не думал говорить, наверное, потому что просто не мог.

Старшина Ефремов снова посмотрел вперед. Тупик. Куда теперь — назад?

Не успел он ответить себе на этот вопрос, как вдруг ощутил странную вибрацию под ногами. Он дотронулся пальцами до сухого бетонного пола и убедился, что вибрация ему не почудилась.

Стены и потолок вибрировали тоже. Мало того, старшина стал ощущать, что вибрация с каждой минутой становится все ощутимей.

«Вот так новости, — несколько обескураженно подумал Ефремов, отступая назад, — что бы это значило? Вот я отошел на несколько шагов от того места, где впервые ощутил вибрацию, но и теперь пол у меня под ногами трясется, А когда я стоял здесь до того, как наткнулся на тупик, ничего подобного я не ощущал. Выходит, что что-то изменилось здесь. Начал работать какой-то аппарат или…»

Коридор трясло все сильнее и сильнее. На старшину с потолка упал кусок вязкой мокрой паутины. Потом еще один. Передернувшись от омерзения, он поднял глаза вверх — трубы, змеящиеся по потолку, тряслись, подпрыгивая в своих креплениях, с них сыпалась всякая дрянь.

Теперь к вибрации прибавился какой-то дробный гул вроде того, что…

Нет, пока он не мог определить, на что похожим был этот гул. Трубы над его головой дребезжали все сильнее, и когда он снова поднял глаза вверх, то увидел, что они начали извиваться, как самые настоящие змеи. Из-под темных наростов паутины и комков грязи по потолку побежали какие-то маленькие создания — то ли пауки, то ли крысы, то ли еще кто.

Вибрация все усиливалась, а дробный гул был уже оглушителен.

«Может быть, это что-то вроде сигнализации? — подумал Ефремов. — Я дошел до какого-то определенного участка подвала, откуда уже начинается совершенно запретная территория? Например, яйца с потомством червяка. Тогда нужно отойти отсюда и посмотреть, кто явится, а потом разобраться с нарушителем».

Он побежал назад, но не было поворота, угла или ниши, где он смог бы спрятаться. А спрятаться очень хотелось. Воодушевление старшины совсем сошло на нет, ему теперь вовсе не хотелось драться с тысячью тварей сразу. Все тряслось, гудело и дребезжало вокруг него. С потолка сыпалась зловонная мерзость. Несколько больших толстых пауков, вцепившихся в кусок паутины, шлепнулись ему на шею, крыса пробежала по его ногам.

«Может быть, это механизм самоуничтожения? — вдруг пришло в голову Ефремову. — Похоже на то, что все вокруг рушится».

Он обернулся назад и увидел.

Так вот из-за чего эта вибрация и этот шум! Та стена, которую старшина считал тупиковой, ушла в пол, и в образовавшийся прогал входили уже знакомые твари, только… Те, с которыми он сражался раньше, были просто увеличенной копией обыкновенных земляных червей, а те, что он видел перед собой, были другими. Из туловища червей торчали мускулистые ноги и лапы, вооруженные громадными когтями. Раздвоенные языки свисали до пола, холки касались труб под потолком, а из клыкастых пастей вырывались рваные лоскуты пламени.

Тварей было несколько десятков, а может быть, и сотен. Через некоторое время Ефремов понял, что по крайней мере не меньше тысячи. Они тянулись и тянулись из темного прохода, и он все не мог сосчитать и даже прикинуть — сколько их на самом деле. Когти их, раз за разом со стуком опускающиеся на каменный пол подвала, создавали ту вибрацию, от которой сотрясались стены, клацанье когтей о камень давно слилось в мерный гул.

Бесчисленное множество огромных тварей надвигалось на старшину Ефремова. А впереди, сияя страшной синей похмельной рожей, выступал алкаш Вася, как боевой штандарт, неся в руках консервный нож.

Старшина вскинул автомат и полоснул очередью колонну чудовищ. Ни одно из них не упало, даже не покачнулось, даже не остановилось. Алкаш Вася даже засмеялся. Противник продолжал неторопливо надвигаться на старшину, как будто был совершенно уверен в том, что Ефремов никуда не сможет от них деться. Патронов у Ефремова было совсем немного. Со своим ножом ему даже нечего было и думать о том, что он сможет хотя бы несколько мгновений продержаться в бою с одной только такой тварью. Поэтому старшина сделал самое разумное, что мог сделать человек на его месте, — повернулся и побежал по коридору в том же направлении, в котором двигались твари.

Ефремов пробежал несколько метров, и коридор стал петлять. Он снова оказался в подземном лабиринте; перекрестки и боковые ходы мелькали так часто, что он уже не знал, куда бежит — вперед или назад, и, наверное, не удивился бы, наткнувшись на очередном повороте на колонну медленно двигающихся тварей.

«Только бы не споткнуться, — мелькнуло в голове Ефремова. — Но тут пол относительно ровный. А вот если бы… Как бы не путались под ногами всякие подвальные крысы и другие гады».

Под его ногами начал проваливаться пол. Сначала он подумал, что это просто грязь, позже — что это толстый слой пыли, но когда в первый раз увяз по щиколотку и упал, то ткнулся носом не в пыль и не в грязь, а в шуршащее месиво из переплетавшихся между собой насекомых и грызунов.

Стараясь не думать о том, как это может быть, старшина вскочил и побежал дальше. Под его ногами хлюпало, и ему вдруг пришло в голову, что штаны его, должно быть, до колен забрызганы внутренностями насекомых. Ефремов снова упал, подвывая от страха. Поднимаясь, он заметил, что стены коридора светятся голубоватым светом, отчего копошащаяся каша под его ногами выглядит словно ожившие кишки, выпущенные из брюха великана. Ефремов упал еще раз. С большим трудом поднялся. Двигаться дальше было очень трудно. С каждым шагом он увязал в кошмарной каше все глубже и глубже, когда упал в последний раз, то подняться уже не смог. Оказалось, что старшина Ефремов увяз по грудь. Нож его куда-то подевался, автомат он потерял давно в сумасшедшей гонке.

«Как бы меня не засосало, — успел подумать старшина. — Надо постараться выплыть».

Он даже рук не смог поднять и шевелить мог только головой — его все глубже утягивало вниз. Скоро он перестал видеть голубой свет, идущий от стен коридора. Под ним, над ним, вокруг него копошились крохотные мерзкие создания. Он тонул в них, словно в вязкой черной воде. Впрочем, Ефремов вполне мог дышать, но при каждом вдохе в рот ему попадало одно или. несколько насекомых, сколько-то он выплевывал, а сколько-то не успевал, и насекомое ползло дальше через гортань и пищевод в желудок.

Он плыл в каше из копошащихся насекомых, словно слепой ныряльщик. Сил у него оставалось еще на несколько движений, а после того, как эти движения старшина проделал, оказалось, что на один рывок он еще способен.

Потом был еще один рывок, а после него еще два. Быть может, четвертый стал бы для несчастного Ефремова последним, но он не понадобился.

Все вдруг закончилось. Старшина поднялся с пола, стряхнул с себя пыль и посмотрел в серый сумрак далеко тянущегося коридора, туда, куда, пробежав по его телу, умчались твари во главе с алкашом Васей. Потом поднял свой автомат, который почему-то валялся на расстоянии вытянутой руки от него.

— Ну, — сказал себе Ефремов, — не беда. Это еще не беда. Отмахался кое-как. Я недавно кино видел по телеку, там такой страшный тип в свитере и шляпе с кислой рожей и ножами вместо пальцев. Фредди Крюгер звали. Вот если бы на меня напал этот самый Фредди, то я так просто от него не спасся бы. От него, как я понял, вообще невозможно спастись. Всех мочит.

Ефремов проговорил эти слова просто так. Одна из особенностей людей подобного ему склада заключается в том, что после какого-либо страшного и опасного жизненного эпизода они много, долго и не к месту говорят. Просто на ум ему пришел недавно увиденный фильм, и он высказал вызванные этим воспоминанием мысли вслух.

И очень удивился, когда где-то за стенкой раздался тонкий издевательский смешок и противный скрежет отточенного металла по бетону.