Мрачный и опасный - Уилсон Патриция. Страница 53

– Что это с вами? Ведь вы совсем не знаете Раль­фа, почему же вы на него злитесь? Я с большим вниманием отношусь к мнению друзей, полагаю, что и вы к своим друзьям, если они у вас когда-нибудь были, относились так же.

– У меня сейчас, кажется, только один друг, вер­нее, подруга, – проворчал Джейк. – Но вот беда: у нее есть привычка сначала говорить и лишь затем думать, а потому я не придаю особого значения ее мнениям и разглагольствованиям.

Кэтрин была сражена тем, что существует некая женщина, которую он называет своей единствен­ной подругой. Воображение сразу нарисовало ей об­раз прекрасной, искушенной в житейских делах дамы, и от этого она еще острее ощутила свою ор­динарность.

– Возможно, вы зря не прислушиваетесь к ней, – холодно проговорила она. – Это же счастье – иметь друга, который остается с вами, даже когда все по­кинули вас.

– Все так, – сказал Джейк, вставая с кресла и вновь подходя к окну. – И я понимаю, что человек она просто замечательный.

Кэтрин огорченно потупилась при мысли, что Джейк столь высоко оценивает женщину, о которой ей ничего не известно. Теперь, когда он стал неотъем­лемой частью ее жизни, она страдала от того, что у него есть близкая подруга, а скорее всего, даже боль­ше, чем просто подруга.

– Кто она? – сама не желая того, спросила Кэт­рин, пытаясь представить себе лицо этой женщины.

– Вы, – буркнул Джейк, все еще глядя в окно. Не успела она осознать смысл сказанного, как он повернулся к двери и буднично проговорил: – А не пройтись ли нам по деревне? Кажется, самое время пообедать. Провалиться мне на этом месте, если кто-нибудь решится напасть на нас среди бела дня.

За столом деревенской харчевни Джейк говорил очень мало. И почти все время молчал, когда они вернулись в гостиницу. Он был возбужден, насторо­жен, хотя Кэтрин не видела вокруг ничего подозрительного. Деревня тихо и мирно – можно даже сказать, сонно – жила своей обычной жизнью, и до них, двух приезжих, никому не было дела.

По дороге к гостинице Кэтрин заглядывала в вит­рины местных магазинов, в результате чего они оба купили себе несколько книг. Пользуясь тишиной и покоем окружающего их мирка, Кэтрин задумалась о том, что последнее время происходит с ней самой. Оглядываясь на то, что ей пришлось пережить в Пенгарроне, она четко осознала, что чем-то неве­домым была напугана лишь однажды, когда ей по­мерещилось, что кто-то за ней следит. Все осталь­ные случаи ее испуга так или иначе связаны с Джей­ком. Так что, если не считать испорченных тормозов «ягуара» и самого Джейка Трелони, все остальное можно счесть за плоды фантазии.

И потом еще этот номер на двоих. Как в нем но­чевать? Теперь, когда прошел шок от аварии, кото­рая чуть было не случилась из-за тормозов, реше­ние Джейка ночевать в одном номере показалось Кэтрин крайне подозрительным. Какая, в самом деле, в том нужда? Нет, ей совсем не нравится, как развиваются события. И какого черта, вообще гово­ря, она согласилась, чтобы он уволок ее в Лондон? Ох, да все объясняется просто! Она, Кэтрин, ос­лепленная его красотой, совсем лишилась разума и перестала отличать ложь от правды и зло от добра. Вопреки хорошей погоде и близости ласкового моря, приезжих в этой местности было совсем немного, и даже этот ничтожный факт показался Кэтрин, как ни странно, весьма подозрительным.

– Знаете, я все же не согласна ночевать с вами в одном номере, – решительно заявила она, когда они вернулись в гостиницу и сидели в небольшом холле.

– Мы же вчера ночевали с вами в одном коттед­же, – раздраженно проговорил Джейк. – И, как вы­яснилось, опасность грозила только мне. Вы ворвались, как полоумная, и чуть не пронзили меня своим допотопным зонтиком. Неужели забыли?

– Вот именно! – удовлетворенно ответила Кэтрин. – Никакой опасности извне просто не существовало. В том-то и дело! Никто не врывался в коттедж, а единственная опасность возникла из-за мо­его страха и подозрительности. Страх нагнали на меня вы, наделав так много шума из ничего. Боюсь, как бы это и сегодня ночью не повторилось. Да и вооб­ще, спать в одной комнате нам с вами право же как-то неловко, тем более что в этом нет никакой необходимости.

– Не знаю, о какой неловкости вы говорите. Я, например, не буду испытывать никакой неловкости. Вставайте, Кэтрин, и пойдем. Номер заказан, и не­чего тут обсуждать.

Она подчинилась. Было уже довольно поздно, ни он, ни она не выспались толком прошлой ночью, так что ничего другого не оставалось, как покинуть холл и направиться к себе в номер. Но Кэтрин все еще надеялась что-то придумать.

Возле номера Джейк кивнул на небольшую нишу с креслом и столиком и холодно сказал:

– Я посижу здесь немного, а вы ложитесь. Наде­юсь, пятнадцати минут вам хватит?

Кэтрин удалилась, умудрившись напоследок даже улыбнуться ему, хотя чувствовала себя весьма по­давленно, как чувствуют себя, наверное, женщины в осажденной крепости.

После несчастного случая она понемногу прихо­дила в норму, здоровье медленно, но верно возвращалось к ней, о Коллине она почти перестала ду­мать. Дела, можно сказать, шли на лад, но вот на ее пути повстречался Джейк Трелони. Разве она знала о нем что-нибудь определенное? Только то, что он сам рассказывал о себе, да еще, пожалуй, сомни­тельная информация тетушки, явно сочувствующей этому злосчастному последнему отпрыску странно­го семейства, которое уже не имело сил любить даже собственное детище.

Словом, она знала о Джейке одно хорошее. Да и сама наделяла его лишь положительными чертами, а все потому, что он расшевелил ее чувственность. Нет, это не дело! Она быстро разделась, натянула на себя ночную рубашку и халат, но ничто не могло отвлечь ее от размышлений о Джейке.

Прежде чем истекли пятнадцать минут, Кэтрин приняла решение. Она не допустит этого, не станет спать в одном номере с Джейком. Как же заснуть, чувствуя на себе взгляд сторожащего тебя человека? Тем более что он и сам, как она знает, весьма опа­сен. Что стоит такому красивому и опасному мужчи­не возбудить женщину? Да ему это легче легкого, и один пример тому был уже.

Она взяла его дорожную сумку и быстро выставила ее в коридор, сразу же заперев дверь на замок. Оставалось только сидеть в ожидании его гневной реакции на ее отчаянный поступок. И та не застави­ла себя ждать. Не прошло и минуты, как Джейк не­терпеливо подергал дверь.

– Кэтрин! Откройте! – приказал он довольно спо­койным голосом, в котором, однако, Кэтрин по­слышалась угроза.

– Простите, но я не могу этого сделать, – сказа­на она, склонившись к замочной скважине.

До слуха ее донеслось его раздраженное ворча­ние, потом он сказал:

– Вы понимаете, что это просто смешно? Все что лишь привлечет к нам излишнее внимание. Не сидеть же мне всю ночь под дверью? Уверяю вас, та кое не останется незамеченным.

– Ох! Разве я сказала вам, чтобы вы сидели под дверью? – простодушно спросила она. – Это было бы просто ужасно. Вы ведь очень устали. Пойдите и закажите себе другой номер. Вашу сумку я выстави­ла за дверь.

– Я заметил.

– Так в чем же дело?

– Ваша идея недостаточно хороша. Спрашивая другой номер, я не смогу не привлечь к себе вни­мания.

– Ничего страшного, они просто решат, что мы поссорились. – Он ничего не ответил, и она про­должила более твердо: – Я поняла, что не должна впускать вас ни в этот номер, ни в свою жизнь. Ре­шила я это твердо и не отступлюсь, так и знайте. Из-за вас у меня все перевернулось. И потом, я про­сто боюсь вас.

Ответа опять не последовало. Кэтрин не слышала там, за дверью, ни звука, ни шороха. Тогда она вы­нула ключ из замочной скважины и попыталась заг­лянуть в нее, но ничего, кроме противоположной стены, не увидела. Джейк наверняка решил больше не спорить и пошел вниз, чтобы заказать себе дру­гой номер. Она облегченно вздохнула, хотя и доса­довала на себя за нелюбезное обращение с этим человеком. Чувства его наверняка задеты.

Нет никаких причин укорять себя, твердила она, пытаясь отделаться от чувства неловкости. Все сде­лано правильно. Чем ближе она подпустит к себе Джейка, тем большей опасности будет подвергать­ся, что бы он там ни говорил. Если он обманывает ее, если виноват в исчезновении своей жены, надо держаться от него подальше. А уж спать с ним в од­ном номере деревенской гостиницы и вообще чис­тое безумие.