Город золотых теней - Уильямс Тэд. Страница 73

– Я никогда не видела ничего подобного. – Сьюзен тоже склонилась к экрану, как и стоявший за ее спиной Ксаббу. Свет монитора золотил лица. – Смотрите – вы видели где-нибудь такие автомобили? Это научная фантастика какая-то, кусок сетефильма.

– Нет. Он настоящий. – Рени не могла бы объяснить, откуда она это знает. Но она знала. Будь это неподвижный снимок, как наскальная роспись в гостиной Сьюзен, заметить разницу было бы труднее. Но движение экспоненциально увеличивало количество информации, получаемой глазом – и мозгом. Рени занималась ВР не так долго, как Сьюзен, но глаз ее был наметан не хуже. Даже в «Мистере Джи», хозяева которого явно имели доступ к наисовременнейшему оборудованию, она подмечала легкую рассогласованность, неестественность движений. Но город золотых башен, трепещущих знамен и поездов надземки был безупречен.

– Мне кажется, я где-то видел этот город, – произнес Ксаббу. – Это как сон.

Сьюзен взялась за сенсоры и подала какую-то команду.

– Идет на автомате. Не могу найти никакой вложенной информации… – Она нахмурилась. – Я даже…

Картина исчезла. На мгновение монитор потемнел, потом на нем посыпался снег облетающих пикселей [23].

– Что вы сделали? – Рени оторвала взгляд от монитора. Мерцающий, искристый свет напомнил ей о последнем жутком часе у «Мистера Джи».

– Ничего. Чертова штуковина сама отрубилась. – Сьюзен перезапустила систему – та включилась, точно и не произошло ничего. – И сгинула.

– Сама отключилась?!

– Сгинула. Сдохла! И следа не осталось.

Десять минут спустя Сьюзен опять бросила сенсоры и откатила кресло от монитора. Она обыскала и собственный компьютер, и пульт Рени, но безрезультатно.

– Глаза болят, – пожаловалась она. – Хочешь попробовать?

– Не могу придумать ничего такого, чего бы вы не пробовали. Как оно могло исчезнуть?

– Автофаг. Отработал и сожрал себя. Ничего не осталось.

– Так что все, что у нас было, – город на картинке, – мрачно заключила Рени. – К чему он – Бог знает. А теперь и его нет.

– Господи! Чуть не забыла! – Сьюзен снова подъехала к компьютеру. – Когда эта штука сделала керплоонк , я снимала копию с одного кадра. Посмотрим, что получилось. – Она запустила программу поиска, и через пару секунд экран заполнила паутинно-золотая абстракция. – Вот оно! – Доктор прищурилась. – Как. Когда я снимала копию, четкость уже начала теряться. Ирен, у меня уже глаза не те. Тут можно что-то разобрать, кроме салата из пикселей?

– Кажется, да…

– Вон башня, – медленно произнес Ксаббу. – Там.

– Верно. Тогда это надо перенести на главную систему. Поскольку кадр я снимала сама, можно считать его инертным и безопасным – хотя все это настолько странно, что я уже боюсь утверждать что бы то ни было. Ладно. – Она поиграла несколько минут с соединительными кабелями, и вскоре присутствующие уже смотрели на золотое пятно, размазанное по нескольким ярдам стенного экрана лаборатории.

– У меня есть кое-какие программы очистки изображения, они могут помочь, – заметила Сьюзен. – Предварительную работу они могут провести, пока мы обедаем, – отсеять шум, по возможности обратить потерю разрешения. Пошли. У Джереми уже, наверное, истерика.

– Ксаббу! – Рени положила руку на плечо бушмена, завороженного картиной на экране. – Ты в порядке?

– Даже в таком, искаженном, виде этот город кажется мне знакомым. – Он оглядел бесформенные янтарные, золотые, сливочно-желтые разводы. – Я где-то видел его, но это не столько воспоминание, сколько ощущение.

Рени пожала плечами.

– Не знаю, что и сказать. Пошли обедать. Может, еще вспомнится.

Ксаббу неохотно последовал за ней, остановившись в дверях лифта, чтобы бросить назад прощальный взгляд. Лоб его избороздили морщины.

Сьюзен оказалась права: Джереми был оскорблен, что доктор и ее друзья опоздали на обед на целых двадцать минут.

– Рыбу я не начинал жарить, пока не заслышал ваших шагов, – обвиняющим тоном заявил он, – но за овощи поручиться не могу.

На самом деле овощи были выше всех похвал, а камбала – нежнейшей. Рени не могла и припомнить, когда в последний раз так ела, о чем не преминула сообщить Дако.

Тот, несколько умиротворенный, кивнул, убирая тарелки.

– Доктор Ван Блик предпочла бы питаться сандвичами, – заявил он тоном антиквара, у которого попросили свежий комикс.

Сьюзен рассмеялась.

– Просто мне не хочется подниматься и садиться за стол, когда я работаю. В дни, когда я не пропускаю обед, а еще лучше – и ужин, – вот в эти дни я ощущаю свой возраст. Джереми, неужели ты хочешь, чтобы я была старухой?

– Доктор отнюдь не стара, – ответил он. – Доктор упряма и эгоистична.

Он удалился в кухню.

– Бедняга. – Сьюзен покачала головой. – Он появился в нашем доме, когда мой муж был еще жив. Тогда у нас бывали вечера, приходили гости из университета, иностранцы. Конечно, в то время работы по дому бывало больше. Но он прав – сейчас он меня после завтрака и не видит, если только не надо подписывать счета. Оставляет ядовитые записочки о том, что сделал, а я не оценила. Боюсь, я над ними посмеиваюсь.

Ксаббу наблюдал за Джереми с осторожным любопытством.

– Он похож на брата моей матери: гордый человек, которому под силу больше, чем он делает. Это плохо для его духа.

Сьюзен поджала губы. Рени подумала, что доктор может обидеться.

– Может, вы и правы, – произнесла Сьюзен наконец. – Я не ставила перед Джереми серьезных задач в последнее время, надеялась на собственные силы. Может, это эгоизм с моей стороны. – Она повернулась к Рени: – Он пришел к нам, когда порядка в стране еще не было. Почти необразованный – ты не знаешь, как тебе повезло, Ирен. К твоему рождению школьная система значительно улучшилась. Но я думаю, Джереми мог бы добиться успеха во многих профессиях, будь у него возможность. Он учится быстро и очень старательно. – Доктор опустила глаза на зажатую в старческих пальцах серебряную ложку. – Я надеялась, что его поколение станет последним, которому мы отравили будущее.

Рени не могла не вспомнить собственного отца, тонувшего в невидимом для окружающих океане, не способном найти почву под ногами.

– Я подумаю над вашими словами, Ксаббу. – Сьюзен отложила ложку и торопливо вытерла руки. – Может, я закоснела в своих привычках. Ладно, пошли посмотрим, как там наш загадочный город.

Программы-отобразители превратили кадр в некое подобие разборчивой картины. Город превратился в сад расплывчатых, вытянутых по вертикали многогранников, импрессионистские мазки представляли дороги и колеи надземки. Рени и доктор принялись исправлять детали, добавляя их из собственной памяти там, где программы очистки изображения оказались бессильны. Особенно большую помощь оказал Ксаббу. Зрительная память у него была превосходной: если Рени и Сьюзен лишь помнили, что в стене вроде бы виднелись окна, Ксаббу мог сказать, сколько их было и в каких горел свет.

Еще через час картина приобрела отчетливое сходство с золотым городом, несколько незабываемых секунд горевшим на мониторе Сьюзен. Четкость оставляла желать лучшего, в некоторых местах реконструировать приходилось наобум, но всякий видевший этот город узнал бы изображение.

– Вот отсюда и начнем искать. – Сьюзен склонила голову к плечу. – Хотя чего-то все же не хватает.

– Он больше не похож на настоящий, – ответила Рени. – Пропала… жизненность . Естественно – это же плоская, восстановленная картинка. Но очарование оригинала было в ней. Словно мы смотрели через дыру в экране на реальный город.

– Наверное, ты права. И все-таки более чертовски странного места я не видала. Если оно настоящее, это, должно быть, оно из тех фабричных фибрамидных чудовищ, которые сейчас вырастают за одну ночь на индонезийских островах. – Сьюзен потерла колени. – Эти чертовы сенсоры начинают натирать. Боюсь, на этом придется и закончить, милая моя. Но я начну искать похожие снимки в специализированных сетях – ты ведь на работу еще не вышла, да? Ну вот, тогда этим займусь я. У меня есть три контракта, на которые я могу списать расходы: все от транснационалок, проекты на миллионы человеко-часов; они и не заметят пары лишних коннектов. И у меня есть подруга – ну ладно, знакомая – по имени Мартина Дерубен, совершенно гениальная исследовательница. Посмотрим, может, она знает. Мартина может и бесплатно помочь, если ради доброго дела. – Она снова окинула Рени проницательным взглядом. – Это ведь ради доброго дела? Вижу, что для тебя это очень важно.