Дурак умер, да здравствует дурак! - Уэстлейк Дональд Эдвин. Страница 16

Во всей этой кутерьме я напрочь позабыл о сотрудниках отдела по расследованию убийств, которые, как сказал Райли, должны были заглянуть ко мне. Поэтому, когда в четыре часа послышался стук в дверь, я поначалу решил не открывать, боясь, что пришел Уилкинс с дробовиком.

К несчастью, а может, и к счастью, мои решения больше ничего в этом доме не значили. Я сидел в гостиной, силясь распутать клубок своих мыслей.

Герти прошагала мимо меня, помахивая зажатым в правой руке острым ножом, облепленным сельдереем, и распахнула дверь, прежде чем я успел придумать какой-нибудь предлог, способный удержать ее от этого действия.

Бог знает, что подумали сыщики, когда дверь им открыла вооруженная тесаком женщина. Но они тотчас же узнали ее, и я подозреваю, что лишь это обстоятельство помогло им довольно быстро преодолеть оцепенение. Как бы там ни было, я услышал мужской голос, который произнес:

— Ба, да это Герти. Ты — тоже часть имущества наследодателя, милочка?

— Вот именно, Стив, — ответила Герти и, в свою очередь, осведомилась:

— Вы по делу, мальчики?

— Скорее, по долгу службы, — отвечал голос, принадлежавший Стиву.

— Тогда заходите, — пригласила Герти и посторонилась, пропуская в мое жилище двух мужчин, вид которых почти в точности совпадал с обликом самозванного легавого, кинувшего меня нынче утром.

— Вот Стив и Ральф, — сообщила мне Герти. — Они шпики. — Указав на меня, она добавила:

— А это Фред Фитч, племянник Мэтта. Полагаю, к нему-то вы и пришли.

— Лично мне хочется видеть только тебя одну, Герти, — молвил Стив не более игриво, чем это мог бы сделать бульдозер. — А вот с Фредом мне хотелось бы побеседовать.

— Я стряпаю, — сообщила Герти. — Надеюсь, вы меня извините, господа.

— Почти за любое прегрешение, Герти, — грубовато-льстивым тоном ответил Стив.

Герти лукаво улыбнулась ему и вышла, а Стив повернулся ко мне и вдруг превратился в прусского солдафона.

— Вы и есть Фред Фитч? — спросил он.

— Совершенно верно, — я поднялся. — Не угодно ли присесть?

Оба пришельца охотно уселись. Я сделал то же самое и внезапно почувствовал себя дурачком.

— Э... — начал я, — Джек Райли сказал, что вы зайдете.

— Мы получили рапорт, — ответил Стив. — Насколько мы понимаем, до сегодняшнего дня вы и знать не знали о наследстве, так?

— Так, — подтвердил я. — Хотя и не совсем так. Слухи дошли до меня еще вчера, но поверил я им только сегодня.

— Да, скверно, — удрученно молвил Стив. — А то могли бы стать нашим главным подозреваемым.

Тут в разговор впервые вступил Ральф.

— Понимаете, — объяснил он, — у вас — самая веская из всех мыслимых побудительных причин.

— Единственный известный нам мотив, — дополнил Стив.

— Поэтому мы, естественно, разочарованы вашим неведением относительно наследства, — добавил Ральф.

— И, естественно, — подхватил Стив, — нам хотелось бы опровергнуть ваше заявление, чтобы у нас опять появился главный подозреваемый.

Я ощутил легкий зуд в животе, словно там трепыхалась бабочка, и спросил:

— Неужели вы и впрямь подозревали меня?

— В том-то все и дело, что теперь мы не можем вас подозревать, ответил Стив.

— Даже как вариант, — добавил Ральф. — Вот что нас так огорчает.

— И, разумеется, — вставил Стив, — в этом деле есть некоторые так называемые странности.

— Что нам тоже не нравится, — пояснил Ральф.

— Странности всегда действуют на нервы, — заключил Стив.

— Не понимаю, какие странности вы имеете в виду, — признался я.

— По имеющимся у нас сведениям, — сказал Стив, — вы ни разу не встречались с вашим дядюшкой Мэттом, верно?

— Да, верно.

— Даже никогда не слыхали о нем.

— Совершенно верно.

— И тем не менее, он оставил вам почти полмиллиона долларов.

— Триста тысяч, — поправил я его.

— За вычетом налогов, — поправил он меня. — А без вычетов полмиллиона.

— Да.

— Оставил племяннику, которого никогда не видел и который даже не знал о его существовании.

— Совершенно верно, — ответил я.

— Вот это и кажется нам странным обстоятельством, — объяснил Ральф.

— А еще — условие, по которому вы должны были узнать о наследстве не раньше, чем через две недели после смерти старика. В завещании так и сказано, — Стив развел руками. — В разговорах между собой мы называем это странным обстоятельством.

— Не говоря уже о Герти, — вставил Ральф.

— Вот именно, — подхватил Стив. — Итак, что мы имеем: старик, умирающий от рака, резвый, как вареная лапша, и тем не менее, он...

— Умирающий? — переспросил я.

— Ну не странно ли? — рассудил Ральф. — Одной ногой стоит в могиле, а другой, как гласит пословица, на банановой кожуре. И тем не менее, кто-то торопится спровадить его на тот свет.

— Я об этом не знал, — сказал я.

— Еще одно обстоятельство, которое можно назвать странным, — сказал Стив. — Зачем мочить человека, который со дня на день и сам загнется? Не говоря уже о Герти, как сказал Ральф.

— Неужто он и впрямь был так близок к смерти? — спросил я. — И ему оставались считаные дни?

— Уж лет пять, как ему «оставались считаные дни», — сообщил мне Ральф. — Так говорит его врач. Мэтт Грирсон был в Бразилии, узнал, что болен раком, и вернулся домой, чтобы умереть здесь.

— Не говоря уже о Герти, — снова завел Стив. — Хотя, полагаю, сейчас самое время поговорить о Герти.

— А чего о ней говорить? — спросил я.

— Ну и сиделку выбрал себе ваш дядюшка, — сказал Стив. Божественная душечка Герти с мирскими телесами.

— Она действительно исполняла стриптиз? — спросил я, чем немало удивил Стива.

— Разумеется, — ответил он. — Я своими глазами видел ее пляски в Пассеике несколько лет назад. И, если вас интересует мое мнение, она и поныне сохранила былой задор.

— Стив воспылал любовью к Герти, как только нам поручили это дело, уведомил меня Ральф.

— Гораздо раньше, — уточнил Стив. — Еще в былые времена, когда она выступала. Ну, да не в этом дело. А в том, что старый деревенский мужлан, неизлечимо больной раком, выбрал Герти себе в сиделки. Потом его мочат, и все добро получает племянник, а когда мы приходим к нему потолковать, тут сидит все та же Герти. Еще одно странное обстоятельство. Во всяком случае, у нас в участке это расценили бы именно так.