Нет царя у тараканов - Вайсс Дэниэл Ивен. Страница 38

Благослови таракана и крысу

Кровавое волокно тампона и обрывки туалетной бумаги стреножили меня, ледяная лавина поволокла вниз. Падение с холодильника было ужасно, но я хоть видел, куда падаю. А в этой трубе – черная бесконечность.

Сколько я еще выдержу эту жуткую скорость? Я приготовился к удару. Внезапно свободное падение закончилось – но я не достиг дна. Меня прижал к стене выброс из другого стока. Не будь прослойки из дерьма, меня б расплющило об оцинкованную трубу.

Несколько секунд бешеного напора – и поток ослаб. Но он смыл с меня волокна целлюлозы, что уберегали от ударов, и я понесся еще быстрее. Секундой позже я затормозил об трубу, затем промчался вниз по желобу. Падение закончилось. Я, целый и невредимый, плавал в тихом коллоидном пруду. Канализация. Я бы никогда не поверил, что буду так счастлив сюда попасть.

Канализация всегда казалась мне пугающей преисподней на дне стока раковины. Теперь я видел, что фантазия меня подвела. Очень любезно со стороны людей создать обширную сеть неприступных тоннелей, чтобы мы могли безопасно передвигаться по всему городу. Идеальный способ изучить новые квартиры, навестить друзей и родственников, или – для отдельных особей – вернуться домой после смерти очередного плана-выкидыша, порожденного тупостью.

Мозг уже кишел новыми проектами; мне не терпелось обсудить их с Бисмарком и остальными. Осталось лишь доплыть до дома. Я вытянул ноги и оттолкнулся. Тело не двинулось с места, зато нечистоты вокруг заколыхались, взвихрились, сгустки фекалий облепили дыхальца, точно иммигранты – лоток с мороженым. Я слегка почистился и робко поплыл, стараясь не опрокинуться. А я-то считал, что плавать умеешь от рождения, – я и подумать не мог, что этому надо учиться.

Течение клоаки неторопливо несло меня вперед. Я не сомневался, что попаду в океан. Мне казалось, я уже различаю шум прибоя. Океан. При одной мысли о нем я заледенел. Существа, что похожи на водоросли, или светятся в темноте, или вырабатывают электричество. Вся эта одноклеточная экзотика – ни животные, ни растения. Повсюду слизь. Мои предки вышли из воды сотни миллионов лет назад, и я уверен, у них на то имелись чертовски убедительные причины.

Ноги дергались, точно лопасти в маслобойке. Но что толку? Я обречен. Ничего не поделаешь.

Из глубин отчаяния всплыла мысль: а ведь Айрина квартира может оказаться по пути в океан. Где я сейчас? Время от времени в огромные акведуки пробивался свет. Я различал буквы и цифры на стенах – ничего похожего на известные мне городские ориентиры. Только бы успеть разгадать этот шифр до того, как меня разобьет о буруны.

Долгие часы, проведенные под сиденьем унитаза, сослужили мне хорошую службу: я различал районы по экскрементам. Вот сейчас – жирный вкус пережаренных пророщенных бобов со следами метеоризма, желтый рис, масло и увядшие семена помидоров. Моча едкая, кислая, тоже с помидорами. В мясе – ошметки кокосовой стружки. Я проплывал под районом к югу от границы.

Следующая проба – на удивление чистая. Вскоре чтение по экскрементам усложнилось: нередко в один тоннель выходили сточные воды маленьких районов с размытыми границами. Чтобы не перенасытиться, не пропускать нюансы, я брал пробы осторожно, лишь изредка, всегда из маленьких труб, перед тем как поток из них сливался с основным течением.

Я все искал намеков на свое местонахождение. От керамической трубы, что, казалось, пролежала в темноте не меньше века, откололись громадные глыбы. Никакой роскоши, люди сюда не войдут, если не случится глобальная катастрофа. Я представил, как это будет. Душный летний день. Жара пропитает асфальт, один крошечный сдвиг в дряхлом отрезке трубы – и все. Поток дерьма побежит по улицам, смывая старых и слабых людей, каких-нибудь Фифи и, что лучше всего, толпы американских бирюков. Смытые волной модные ботинки запрыгают в нечистотах. Смертельно опасные болезни размножатся во влажной жаре и накинутся на людскую популяцию, несмотря на отчаянное сопротивление Минздрава. Съемочные группы и вертолеты помчатся к передним эшелонам экскрементов, снимая километры говна на километры пленки. Кто-то будет утверждать, что во всем виновата политическая коррупция, другие распознают послание господа.

Судя по тому, что я вижу здесь, внизу, пойдет к черту вся городская структура: водоснабжение, энергоснабжение и телефонные станции тоже. Начнут рушиться фундаменты. Величайшие вертикали города станут горизонталями. И тогда никто не остановит Блаттелла Германика: мы захватим каждую квартиру, каждую контору, кухню и ванную. Воодушевляющая перспектива.

Я проплыл через порожек в следующий тоннель. Внезапно стемнело, воздух стал горячим и наполнился трупным зловонием. Вряд ли я под деловыми кварталами, однако смрад наводит на мысли о каннибалах.

Это продолжалось недолго. Вскоре я проплыл под аккуратной шеренгой желтых сталактитов, затем опять через порожек и снова попал в океан бодрящего аромата свежих нечистот.

Я оглянулся. На поверхности держался унылый глаз, но он не плыл по течению. Напротив – такой же. Вдруг я понял. Я-то решил, что рябь – тампоны и туалетная бумага; на самом деле это кожистая шкура. Застоявшееся дерьмо в центре трубы – это нос. Я только что миновал пасть громадного аллигатора.

Аллигатора, подарок из Флориды, скорее всего, смыли сюда в раннем детстве, когда он был длиной в несколько дюймов. Теперь он умудрился вырасти до тридцати пяти футов, пасть – шириной футов пять. Великолепный камуфляж. Словно животное прямо тут и родилось.

Однако же нет. Аллигаторы выжили снаружи. Как им это удалось? Или следует спросить: почему остальные динозавры вымерли и остались одни крокодилы? Тараканы юрского периода думали, что динозавры будут царствовать вечно.

Хомо сапиенс считают себя властелинами планеты; однако им достались крошечные полянки на долю секунды. А динозавры поистине правили. Огромные, фантастические животные. По сравнению с самыми быстрыми гепард казался слизняком, по сравнению с самыми мощными слон – не страшнее блохи.

Особенно выделялся Тираннозаурус Рекс. В те дни тараканьи дети не играли в «летучую мышь» – они играли в тираннозавров. И многие не только притворялись чудовищем, но и жили за его счет. Короткие передние лапы тираннозавров не доносили в пасть убитую добычу, многое оказывалось на земле, еще больше проскакивало меж зубов. Так что вокруг тираннозавров толпились тысячи тараканов.

Что же случилось с доблестными динозаврами? Айра, пару раз в год водивший племянника в музей естественной истории, излагал несколько теорий (что менялись вместе с модой в глянцевых журналах). Сначала причиной был ледниковый период – он стер динозавров с лица земли. (А нас нет.) Через год виной всему оказалось соперничество с маленькими и, видимо, более умными животными. (Сравните землеройку с тираннозавром.) Согласно теории следующего года, изменение центра магнитных полей как-то подействовало на озоновый слой, и выросла интенсивность ультрафиолетового излучения. (Тираннозавры сдохли от веснушек.) А в прошлом году Айра решил, что шестьдесят пять миллионов лет назад на землю шмякнулся огромный астероид, произошел чудовищный взрыв, облако пыли на много лет закрыло солнце, убило растения, затем травоядных и, наконец, хищников. (А тараканов не убило.)

Правду знает всякий таракан: однажды в Южной Дакоте тираннозавр доел младенца стегозавра. Тысячи тараканов Блаттелла, Перипланета и Корпората пожинали плоды – капающую кровь и мясные ошметки. Когда тираннозавр отшвырнул скелет, все ринулись пировать. Обычно динозавр отрыгивал и уходил отсыпаться под исполинским папоротником. Но в тот раз он остался поглазеть на тараканов и без особых на то причин растоптал всех до единого.

Между большими рептилиями и насекомыми не случалось ни единого конфликта. Но на следующий день имело место еще пятьдесят аналогичных инцидентов. Конец затишью.

План сражения разработали тараканы Корпората; его передавали из уст в уста по всей стране. На следующий день батальоны Корпората выследили и облепили каждого тираннозавра на континенте. На макушке исполина они делились на две группы, примерно по пять сотен в каждой. Они напали прямо на закате: плотной кучей забились динозаврам в ноздри. Последний замазал щели слизью тираннозавра.