Фанфан-Тюльпан - Вебер Пьер Жиль. Страница 32

— Держитесь! Я иду на помощь!

Это был лейтенант Д'Орильи. Он услышал отчаянные крики маркизы о помощи и, сообразив, что люди в масках, которых впустили в парк, пошли в настоящую атаку на хозяйку замка, быстро подвел лошадь к стене парка, и, вскочив ей на спину, перебрался через стену. Там он увидел открытую дверь, оставленную голландкой как путь к отступлению для Люрбека и его помощников, бросился внутрь, пробежал по лестнице наверх и там встретился лицом к лицу с госпожой Ван-Штейнберг, а та, увидев его, сочла своевременным упасть в глубокий обморок.

Так, со шпагой в руке, офицер напал с тыла на троих убийц, и те, ошарашенные его нападением, повернулись к нему лицом и стали драться с ним. Фанфан, воспользовавшись чудесным и неожиданным вмешательством, продолжал кидать в них разными тяжелыми предметами. Но вот шпага Д'Орильи проткнула грудь одного из нападавших и ранила в запястье самого Люрбека, который, стиснув зубы, чтобы не закричать, и чувствуя, что его партия полностью проиграна, поспешил убраться вон вместе с подручными, один из которых висел на руках у другого.

Д'Орильи вошел в комнату, освещенную только слабым светом луны. Он не заметил маркизу, полумертвую от страха и почти полностью закрытую шторой, и с трудом различил только фигуру женщины, то есть Фанфана, который в темноте не узнал своего соперника.

Молодой офицер, уверенный, что находится рядом с маркизой, галантно преклонил колено и, приподняв треуголку, украшенную белыми перьями, почтительно произнес:

— Мадам, я горд и счастлив, что смог спасти вам жизнь.

Фанфан, узнав голос того, кого он считал своим смертельным врагом, мгновенно подобрал свои юбки, выпрыгнул в окно и исчез в тени парка. Д'Орильи обалдело кинулся к окну и свесился вниз. Он увидел в одной из аллей троих мужчин в масках, спешивших к двери в стене, потом, в другой аллее, заметил женскую фигуру, которая странной, непохожей на женскую, походкой стремглав мчалась к стене замка…

В этот момент маркиза, уже придя в себя от напряжения, вышла из своего убежища за шторой и появилась перед лейтенантом. Тот, сконфуженный своей ошибкой, воскликнул:

— Мадам, вам больше нечего бояться. Разбойники скрылись. Но я должен их догнать во что бы то ни стало!

Он вышел в коридор, еще возбужденный боем, и прошел мимо госпожи Фавар и Перетты, которые решились высунуть головы из дверей своих комнат, не узнав ни одну, ни другую, Он спустился по лестнице, прошел через вестибюль и быстро выбежал в парк, когда Люрбек с пособниками уже вышли через маленькую дверь в стене, так как госпожа Ван-Штейнберг оставила ключ в замке. Они успели перешагнуть через порог, но в этот момент один из бандитов, тяжело раненный Д'Орильи и ползший еле-еле, согнувшись вдвое от боли, упал, изо рта его хлынула кровь и он умер, распростертый на гравии аллеи, окружавшей стену парка.

Шевалье де Люрбек наклонился над ним, посмотрел при лунном свете ему в глаза, пощупал руку и, определив, что этот его помощник как раз сейчас отправляется к реке Ахерону, сказал другому:

— Он мертв, и его тело будет нам мешать в пути. Оставим его здесь.

Его компаньон залез к мертвому в карман, достал оттуда кошелек, взял его себе, а потом на спине оттащил труп в заросли и бросил его там. Ветки шиповника мрачно хрустнули под тяжестью тела, и это было как бы единственное надгробное слово над телом неизвестного злодея, погибшего за двести пистолей.

Не заботясь о нем более, Люрбек и второй убийца вышли за пределы парка и нашли своих лошадей, привязанных к деревьям на некотором расстоянии от стены. Они сели верхом, пришпорили лошадей, пустились в галоп и исчезли во тьме.

Фанфан, не слыша больше шума, хотел выйти из чащи, где спрятался ненадолго, но в этот момент узнал лейтенанта Д'Орильи, шедшего быстрым шагом в его сторону. Он заметил ветку дерева, свисавшую над местом, где он притаился, схватил ее, наклонил к себе и, подпрыгнув, когда она разогнулась, вскочил на верх стены, затем спрыгнул с нее и, поехав по насыпи, спустился вниз, разорвав в клочья свое нарядное шелковое платье.

Маркиз видел эти поразительные акробатические упражнения и, заинтригованный пуще прежнего, сбросил мешавшую ему шпагу, тоже, в свою очередь, взобрался на дерево и прыгнул на ребро стены. Тут он увидел таинственную незнакомку, которая отвязала его лошадь, с невероятной ловкостью вскочила на нее верхом и пустилась галопом по дороге, посеребренной отблесками луны…

Совершенно обескураженный, Д'Орильи, показав кулак вслед всаднице, мгновенно исчезнувшей в потемках, вскричал:

— Ну, погоди, я все равно узнаю, кто ты, черт бы тебя побрал! Умру, а узнаю!

Глава XVIII

УЛИКА

Маркиза де Помпадур, госпожа Фавар и Перетта де Фикефлёр, еще не оправившись от ужасных волнений, пережитых за ночь, окружили госпожу Ван-Штейнберг, которая уже сочла своевременным очнуться, и стали одолевать ее вопросами; в это время снова появился Д'Орильи. Он был без шляпы, в разорванной одежде, и лицо его было красно от еле сдерживаемого гнева. Он так и не догнал странную мужеподобную особу, приведшую его в полное изумление необыкновенной ловкостью и ускакавшую неведомо куда на его лошади.

Увидев его, Перетта в страхе вскричала:

— Господин Д'Орильи!

Госпожа Фавар успокоила ее быстрым и строгим взглядом и подошла к лейтенанту, скромно остановившемуся поодаль от группы женщин.

Маркиза де Помпадур теперь уже совсем овладела собой и заявила ему с благодарностью, к которой примешивалась доля презрения:

— Сударь, я выражаю вам бесконечную признательность за ваше мужественное вмешательство в события. Благодаря вам эти дамы и я избежали смерти и спаслись от бандитов, собиравшихся нас убить. Тем не менее, могу ли я спросить вас, каким образом вы оказались в моем доме в столь необычный час?

Д'Орильи, отдавая себе отчет в том, что момент был совсем не подходящий для уловок, без запинки ответил:

— Мадам, меня сюда привела любовь. Я честно признаюсь и прошу у вас прощения за свой поступок, но я приехал в надежде увидеть ту, кого люблю!

И, устремив пламенный взгляд на Перетту, которая укрылась от него в объятьях госпожи Фавар, он сказал дрожащим голосом:

— Я счастлив, что судьба позволила мне принести вам пользу, мадемуазель!

Возмущенно вскинув головку, невеста Фанфана запальчиво ответила:

— Сударь, я не имею права благодарить вас! Я не могу забыть и никогда не забуду, что вы послали невинного человека на казнь!

Д'Орильи не ответил, но лицо его исказилось, и злой огонь сверкнул в его глазах…

Желая положить конец этой тягостной сцене, маркиза де Помпадур вмешалась в нее.

— Я еще раз благодарю вас, господин Д'Орильи, за ваше своевременное и храброе вторжение и не забуду, что обязана вам жизнью. Но… я думаю, что теперь опасность уже миновала.

Молодой офицер сразу понял, что эта фраза была замаскированным, но твердым приглашением удалиться. Чувствуя, что настойчивость была бы не только неуместна, но и неразумна, он почтительно попрощался с маркизой и ушел, не осмелившись еще раз взглянуть на Перетту, смотревшую на него с презрением.

Проходя по коридору, Д'Орильи заметил на полу что-то блестящее. Он, не раздумывая, нагнулся и поднял маленькую вещицу. Это был брелок с припаянным к нему куском оборванной цепочки. На его чеканной крышке была изображена саламандра, скрючившаяся в позе зашиты. Под ней был выгравирован девиз по-английски: «J cross the fire» — «Я иду сквозь огонь»… Молодого человека охватило странное подозрение: он определенно уже где-то видел эту безделушку, в чьих-то руках… Кому она могла принадлежать? Он пытался вспомнить и не мог… Надо было поискать, подумать… Он заинтересованно разглядывал брелок, перебирая воспоминания, — но тщетно. В это время в коридор из будуара вышла госпожа Ван-Штейнберг. Д'Орильи зажал брелок в ладони и пошел дальше. Бандиты оставили маленькую дверь в парке полуоткрытой. Лейтенант быстро вышел через нее и отправился добывать новую лошадь вместо той, что была похищена неизвестной амазонкой. В соседней корчме лошадей не было, и кабатчик, внезапно разбуженный на рассвете, не мог ему предложить ничего, кроме старого, полупарализованного ослика. Лейтенант, совершенно разъяренный, должен был идти пешком не меньше двух лье до ближайшей почтовой станции. Пока он брел в полутьме, он думал уже не о Перетте, а о брелке, который, может быть, дал бы ключ к разгадке покушения.