Дикое поле - Веденеев Василий Владимирович. Страница 22

— И вы хотите?..

— Придется немного потратиться. — Португалец придал лицу озабоченное выражение. — У меня есть связи среди барышников на конном рынке. Они подберут нужную лошадь. А после мы придумаем, как сделать, чтобы Фасих-бей попался на нашу удочку.

— Не стойте за ценой. — Белометти бросил на столик шелковый кошелек. — Евнух не должен сорваться с крючка!

Звон золота всегда ласкал слух Рибейры лучше всякой музыки. Но он сдержался и не схватил кошелек: зачем открыто проявлять алчность? Посланцу отца Паоло наверняка придется надолго задержаться в Константинополе, и за это время нужно выкачать из него как можно больше монет…

— Со мной еще один человек, — равнодушно сообщил Джакомо. — Он прожорлив и много пьет. Будьте добры, распорядитесь приготовить для него отдельную комнату.

— Хорошо.

Рибейра прикрыл глаза набрякшими веками: уж не прислал ли отец Паоло вместе с венецианцем своего соглядатая? Но отказывать в приюте посланцам генерала иезуитов теперь поздно.

— Надеюсь, он недолго будет обременять нас своим присутствием, — с ехидной улыбкой заметил Белометти.

И Рибейра понял: гость сделает все, чтобы полностью развязать себе руки. Ну что ж, тем лучше…

Когда Фасих-бея доставили на рынок, торговля была в самом разгаре. Потные носильщики опустили на землю паланкин, и старик раздвинул занавески, чтобы лучше видеть шумное скопище людей и лошадей. Расшитые шелками седла, узорчатые стремена и украшенные чеканными бляхами уздечки его не интересовали. Темные глаза Фасих-бея быстро заметили высокую рыжую кобылу с длинной гривой.

— Посмотри, — приказал он слуге и указал на нее пальцем. Тот бросился выполнять приказание. Пробравшись через толпу, он начал придирчиво разглядывать лошадь, которую держал за повод пожилой турок в засаленной одежде. Кобыла нервно косила фиолетовым глазом и приседала на задние ноги. Под тонкой лоснящейся шкурой перекатывались упругие мускулы. Задрав изящную сухую голову с красиво вырезанными ноздрями, лошадь заливисто заржала.

— Красавица! — сказал кто-то из зевак.

— Наверняка арабских кровей, — авторитетно заявил другой.

— Арабы — белые, — возразил третий, — а эта рыжая! Где твои глаза?

— Где твои? Глянь на ноздри. И голова маленькая.

Продавец меланхолично улыбался. Он явно ждал богатого покупателя и не обращал внимания на болтовню бездельников, целый день шатающихся по рынку.

Слуга обошел вокруг лошади. Левая задняя нога у нее словно затянута в тугой белый чулок, а на лбу ясно видна светлая звездочка: все именно так, как нравится Фасих-бею. И какая масть! Кобылу словно облили расплавленным червонным золотом.

— Продаешь? — спросил он у хозяина.

— Покупай, — тот смерил слугу оценивающим взглядом. — Не прогадаешь. Она быстрее ветра в поле. Самому султану не стыдно сесть на такую лошадь. Лучше все равно не найдешь!

— Да, я вижу, хорошая, — согласился слуга и, ощупав ноги кобылы, тщательно проверил колени: нет ли скрытого изъяна? Когда колени повреждены, лошадь способна ходить шагом и даже может немного пробежаться, пока на нее не сядут. И тогда толку от лошади с плохими коленями никакого. Не говоря уж о том, что она никогда не сможет перепрыгнуть через канаву или изгородь.

Заглянув в рот кобылы, слуга осмотрел зубы и спросил:

— Сколько ты хочешь за кигляр сариляры [7]?

— Ики-юз! Двести пиастров, — не моргнув глазом ответил хозяин.

— Машаллах! — изумился слуга. — За эти деньги можно купить три такие кобылы.

— Покупай, — равнодушно зевнул продавец. — Рынок велик.

Слуга кинулся к носилкам Фасих-бея, склонился в низком поклоне и доложил обо всем, что видел и слышал. Старик пожелал сам взглянуть на кобылу.

Когда в сопровождении прислужников он подошел к рыжей кобыле, ее осматривал какой-то чужестранец в богато расшитом серебром черном камзоле. Весело улыбаясь, он говорил с продавцом на хорошем турецком языке и ласково похлопывал лошадь по крутой шее.

Фасих-бей недовольно нахмурился. Он успел окинуть кобылу взглядом знатока и тонкого ценителя и убедился, что она действительно очень хороша. Обидно, если ее сторгует чужестранец, наверняка незнакомый с законами восточного базара. Остается надеяться, что его отпугнет слишком высокая цена. Продавец всегда запрашивает много больше, чем стоит товар, — здесь принято торговаться долго и самозабвенно, призывая в свидетели Аллаха и пророка Магомета, уходя и вновь возвращаясь, пока не удастся ударить по рукам.

— Сколько ты хочешь за кобылу? — высокомерно спросил Фасих-бей.

— Двести пиастров, уважаемый, — прижал руку к сердцу продавец.

— За этого одра? — Морщинистое лицо старика исказила презрительная гримаса — Ты, наверно, сумасшедший?

Вокруг начали собираться любопытные, ожидая занятного зрелища и заранее радуясь бесплатному развлечению.

— Я назвал цену, уважаемый, — не смутился продавец. — Кобыла резвая, молодая; она украсит любую конюшню и принесет счастье владельцу.

— Счастье? За двести пиастров? — Фасих-бей рассмеялся. — Извини, я ошибся. Ты не сумасшедший, а плут, считающий всех дураками! Хочешь, дам сорок пиастров?

— Нет, — упрямо мотнул головой хозяин — Двести!

— Шестьдесят, — вступил в торг чужеземец

— На кобыле такой масти ездил сам пророк, — гнул свое продавец. — Кто даст двести пиастров, тот ее и возьмет.

— Ладно, — вздохнул старик — Я согласен заплатить семьдесят.

— Восемьдесят, — улыбнулся чужеземец.

Зеваки одобрительно зашумели, призывая покупателей не скупиться.

Продавец сел на истоптанную землю и, глядя снизу вверх на старого евнуха, опять затянул свое:

—Двести пиастров, уважаемый, двести. Какие жеребята будут у этой кобылы! А как она ходит под седлом!

Фасих-бей понял, что продавец не хочет сбавлять цену, рассчитывая обобрать красивого чужестранца. Но покупать лошадь за двести пиастров просто безумие! Чужестранец не даст поторговаться, стоит только сделать вид, что ты уходишь, как он завладеет кобылой. Ах, как жаль, если она попадет в чужие руки!

— Сто! — выдохнул Фасих-бей. — По рукам?

— Я бедный человек, — загундосил продавец. — Зачем ты хочешь обмануть меня? Эта кобыла стоит двести пиастров.

— Сто двадцать, — предложил чужестранец.

— Сто тридцать, — не уступил евнух — Это цена двух таких кобыл!

— Нет, — отрицательно мотнул головой хозяин. — Двести!

— Я ухожу, — разозлился Фасих-бей. Пусть ему не досталась чудесная лошадь, но продавцу это даром не пройдет: люди евнуха выследят упрямца и сегодня же ночью бросят в подвал его загородного дома. А завтра он придумает, как примерно проучить наглеца. Двести пиастров! Подумать только! Чернь совсем распустилась. За каждый запрошенный пиастр продавец получит удар кнутом, и его будут бить до тех пор, пока всю шкуру не спустят!

Фасих-бей кольнул недобрым взглядом разряженного чужестранца, повернулся и медленно, сохраняя достоинство, направился к носилкам.

— Возьми. — Молодой человек в черном камзоле бросил продавцу кошелек с золотом и взял кобылу под уздцы.

Получив деньги, упрямец тут же нырнул в толпу и исчез, как будто его и не было.

Подойдя к носилкам, Фасих-бей оглянулся. В нескольких шагах от него стоял чужестранец, держа за повод кобылу, уже покрытую ярко-красной попоной.

— Не правда ли, чудесная лошадь? — улыбнулся молодой человек.

— Поздравляю с покупкой, — процедил евнух, мечтая перерезать горло счастливому обладателю рыжей красавицы.

— Я прошу извинить меня, что помешал вам торговаться, — учтиво поклонился чужестранец — Но я только сейчас узнал, что невольно огорчил высокородного Фасих-бея. В знак моего глубокого уважения примите эту кобылу в подарок.

Такого Фасих-бей никак не ожидал. На мгновение он даже потерял дар речи от удивления, но быстро оправился и ответил мудростью из Корана:

— Берущий щедрее дающего, ибо он возвращает! Я благодарю тебя за чудесный подарок и постараюсь не остаться в долгу. Назови свое имя, благородный чужестранец.