Апостол зла - Вилсон (Уилсон) Фрэнсис Пол. Страница 63

Билл Райан думал над этим вопросом, сворачивая на даунстейтскую стоянку. Когда охранник пропустил его, к машине заспешила пара каких-то оборванцев, крича и размахивая руками. Они не походили на обычных пропойц, зарабатывающих протиркой стекол; казалось, они специально его поджидали. Билл проехал. Сегодня не время выяснять, чего им нужно.

Он поставил фургон не самым лучшим образом, так, что он мог помешать проезду, и вошел в больницу через служебный вход.

— Добрый вечер, отец, — улыбаясь, сказала черная женщина в униформе, встретившаяся за дверью. — Счастливого Нового года!

Билл не мог заставить себя выговорить те же слова. Невозможно, чтоб год, который начнется сегодня, был счастливым.

— И вам того же желаю, Глория.

Он провел здесь всего неделю и уже стал своим. Его знали охранники, он знал по именам практически всех сестер из всех трех смен на этаже Дэнни; совершая прогулки, чтобы размять ноги между дежурствами у постели, ознакомился с большинством помещений и зданий, в которых располагалось педиатрическое отделение. Все за одну неделю. За одну нескончаемую неделю. Слава Богу, отец Каллен смог заменить его у Фрэнси.

Но если семь дней с Рождества до Нового года стали вечностью для Билла Райана, он знает, что нечестивая сила сделала их еще дольше для бедного Дэнни.

«Похороните меня... в освященной земле... Это не кончится... пока вы меня не похороните...»

С этими словами глаза Дэнни закрылись, и он больше не говорил. Но эти слова, слова эти терзали Билла круглые сутки, эхом звуча в его голове каждую минуту бодрствования. Он попросил наставить его, но получил совет совершенно немыслимый.

По крайней мере, таким он выглядел поначалу.

С тех пор кое-что изменилось. Теперь Билл убедился, что современная медицина не может предложить помощь. Врачи оказались бессильными перед той силой, что мертвой хваткой держала Дэнни в своих объятиях. И за время пребывания Дэнни в больнице из-за этой беспомощности в самих докторах совершались медленные, но безошибочные перемены. Билл видел, как изменяется их отношение от глубокой озабоченности состоянием жестоко изувеченного ребенка до полного недоумения, а от полного недоумения до холодного и циничного восхищенного любопытства к научному нонсенсу. В какой-то момент Дэнни перестал быть пациентом и превратился в экспериментальный объект.

Пожалуй, Билл мог их понять. Врачи занимались лечением болезней, облегчением страданий, заживлением ран, постановкой диагнозов. Но они не могли исцелить Дэнни, ничем не могли ему помочь, не могли предложить ответов на вопросы Билла. Состояние Дэнни ставило под вопрос их навыки и познания, задевало профессиональную честь. Поэтому доктора отступились и принялись за другое дело. Если они не в силах помочь Дэнни, можно хотя бы на нем поучиться.

Беседуя с ними, Билл читал в их бесстрастных глазах — мальчик по имени Дэнни превратился в объект под названием «Дэнни». Им хотелось поэкспериментировать с Дэнни. Конечно, они называли это «анализами» и «исследовательской хирургией», но в действительности преследовали иную цель — покопаться в нем и посмотреть, что там происходит.

До сей поры Билл мог преграждать им путь к этой цели. Но послезавтра все переменится. Старшая медсестра из дневной смены сообщила ему, что утром второго января будет получено судебное постановление по передаче Дэнни под государственную опеку, которое предоставит больнице все законные права на его содержание. У больницы будет карт-бланш; доктора смогут экспериментировать над ним сколько душе угодно. Он станет предметом клинических конференций; они будут приводить сюда всех и показывать — вот мальчик, который должен быть мертв. А что они сделают, когда Дэнни умрет наконец? Когда это будет? Через пять лет? Через десять? Через пятьдесят? Билл представил, как Дэнни законсервируют и выставят в витрине, где новые и новые поколения едва оперившихся врачей будут разглядывать его незаживающие раны. А может, откроют его останки для всеобщего обозрения, наподобие «человека-слона».

Гм-гм. Нет, пока Биллу есть что сказать по этому поводу.

Весть о судебном постановлении подтолкнула его к решению. Немыслимое становилось неизбежным.

Сестры за рабочими столиками педиатрического отделения приветственно помахивали руками, когда Билл проходил мимо. Он отвечал на приветствия, потом остановился.

— А где все?

— Сегодня облегченная смена, — объяснила Филлис, старшая медсестра в смене с трех до одиннадцати. — Обождите, пока не увидите смену с одиннадцати до семи — один костяк. Все желают праздновать.

Билл обрадовался, услышав это. Он этого ждал, но с удовлетворением получил подтверждение.

— Понятно. Сегодня кругом суета.

Ее праздничное настроение, отражавшееся на лице, отчасти померкло.

— А вы? Мы все собираемся у Мерфи после смены. Если хотите...

— Спасибо, нет. Я останусь здесь.

Он постоял и поговорил бы подольше, но не стоило рисковать. Телефонные звонки раздавались теперь чаще. Стоило ему провести больше пяти минут на расстоянии в десять шагов от телефона, как заводился этот потусторонний звонок... и этот испуганный голосок... голосок Дэнни.

Он пошел дальше по коридору и обнаружил Ника, который сидел у двери палаты Дэнни и читал один из своих научных журналов. Он поднял глаза на подошедшего Билла.

— Ну, что? — спросил Билл.

Он знал ответ, но все равно спрашивал.

— Ничего, — отвечал Ник.

— Спасибо, что подменил меня, Ник.

Ник покосился на Билла.

— Вы должны были быть дома и спать. Были?

— Пытался. — Он надеялся избежать лжи, отделываясь односложными замечаниями.

— Вы выглядите еще больше уставшим, чем были, когда уходили.

— Мне не удалось как следует выспаться. — Это была не ложь.

— Может, вам надо принять снотворное или что-нибудь в этом роде, Билл? Вы совсем расклеитесь, если так будет продолжаться.

— «Я пытаюсь разгадать тайну, даже когда мы разговариваем».

— Со мной все будет в порядке.

— Я в этом совсем не уверен.

— Уверяю тебя. А теперь иди. Я заступаю на дежурство.

Ник встал и пристально посмотрел на Билла.