Мое ходячее несчастье - Макгвайр Джейми. Страница 35

И она оказалась права. Пробыв наедине с Хейсом минут пять, Эбби проводила его к выходу. Лицо у Голубки было смущенное и немного расстроенное. Видимо, Паркер попытался сделать эти пять минут незабываемыми. Он поцеловал ее в щеку, и она закрыла за ним дверь.

— Папочка уехал! — крикнул я, вытаскивая Эбби в центр гостиной. — Теперь можем зажигать!

Все радостно завизжали.

— Погоди-ка! — сказала Голубка, направляясь в кухню. — У меня график!

Я взял крайнюю из оставшихся стопок, и мы с Эбби вместе выпили.

— Еще семь, — констатировал Брэзил, вручая ей очередную двадцатку.

Весь следующий час мы танцевали, смеялись и болтали обо всякой ерунде. С губ Эбби не сходила улыбка, и я не мог на нее насмотреться. Она тоже, казалось, то и дело поглядывала на меня как-то по-особенному, и я подумал о том, получит ли это какое-нибудь продолжение, когда мы вернемся домой.

Голубка продолжала пить. Десятая порция оказалась уже лишней: Эбби принялась танцевать на диване вместе с Америкой. Прыгала и визжала до тех пор, пока не потеряла равновесие. Я успел подхватить ее прежде, чем она бы упала.

— Ты уже добилась своего, Эбби: ни одна девчонка из тех, кого мы знаем, не смогла бы столько выпить, — сказал я. — А теперь, по-моему, тебе уже хватит.

— Ни черта подобного! — проговорила она, растягивая слова. — На дне последней стопки меня ждет шестьсот баксов, и не тебе говорить, что из-за бабок нельзя иногда рискнуть!

— Голубка, если тебе нужны деньги…

— Не бойся, у тебя просить не стану! — ухмыльнулась она.

Я улыбнулся:

— Вообще-то, я бы посоветовал заложить браслет.

Она хлопнула меня по руке, и как раз в этот момент Америка заметила, что дело идет к полуночи. Мы начали обратный отсчет секунд и, едва стрелки часов совпали на цифре 12, подняли радостный гвалт.

Никогда в жизни мне так сильно не хотелось поцеловать девушку. А тут еще Шепли с Америкой взяли и чмокнули ее в щеку каждый со своей стороны. Тогда я оторвал Эбби от пола и стал кружить.

— С днем рождения, Голубка! — сказал я, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не прижаться к ней губами.

Все присутствующие знали, что несколько минут назад, в холле, она чуть не поцеловалась с Паркером, и если бы из-за меня о ней подумали плохо — это было бы свинством с моей стороны. Поэтому я просто смотрел в ее большие серые глаза и таял, видя там свое отражение.

— Так! Следующая стопочка! — крикнула Эбби и, спотыкаясь, пошла на кухню.

Ее возглас заставил меня спуститься с небес на землю. Я снова увидел комнату, набитую шумными подвыпившими гостями.

— Кажется, ты уже готова, Эбби. Может, пора закругляться? — спросил Брэзил, когда она доковыляла до столешницы.

— Ну уж нет, я не сдамся! — сказала Голубка. — Хочу увидеть свои денежки!

Я подошел, чтобы составить ей компанию, а Брэзил засунул по двадцать баксов под каждую из оставшихся стопок и крикнул своим друзьям по команде:

— Ребята, она собирается их опрокинуть! Гоните еще пятнадцать двадцаток!

Футболисты застонали и, закатив глаза, полезли за кошельками. Возле последней стопки образовалась пачка двадцатидолларовых бумажек.

— Никогда бы не поверил, что проспорю пятьдесят баксов девчонке, которая выпьет пятнадцать стопок текилы! — пожаловался Крис.

— А теперь придется поверить, Дженкс, — сказала Эбби, беря по стопке в каждую руку.

Она поочередно вылила содержимое стопок себе в рот и замерла. Я шагнул к ней:

— Голубка?

Она приподняла палец, а Брэзил улыбнулся:

— Проиграет!

— Вот и нет, — сказала Америка, решительно помотав головой. — Дыши глубже, Эбби.

Голубка закрыла глаза, сделала вдох и взяла со стола последнюю стопку.

— О боже мой, Эбби! Ты же умрешь от алкогольного отравления! — закричал Шепли.

— Она выживет, — заверила его Америка.

Запрокинув голову, Голубка влила текилу себе в горло. За нашими спинами раздались крики и свист восхищенных зрителей. Брэзил передал Эбби деньги.

— Спасибо, — гордо сказала она и спрятала свой выигрыш в лифчик.

Никогда в жизни мне не приходилось видеть ничего подобного.

— Ты сейчас просто страшно сексуальная! — сказал я ей на ухо, пока мы шли в гостиную.

Эбби обняла меня, видимо, для того, чтобы не упасть.

— Ты точно в порядке?

Она хотела сказать, что с ней все отлично, но вместо этого выдала какой-то нечленораздельный набор звуков.

— Ей не помешает хотя бы частично избавиться от того, что она в себя влила. Иди помоги ей, Трэв.

— Господи, Шеп, оставь ее в покое! Все с ней в порядке! — раздраженно сказала Америка.

Шепли нахмурился:

— Такие номера плохо заканчиваются! Я просто хочу, чтобы она избежала тяжелых последствий.

— Эбби, ты как? — спросила Мерик.

Голубка вымученно улыбнулась. Вид у нее был полусонный. Мерик посмотрела на Шепа:

— Ее организм сам со всем справится. Это ведь у нее уже не первое родео. Успокойся.

Но Шеп продолжал возмущаться:

— Просто уму непостижимо! Трэвис!

— Голубка? — сказал я, дотрагиваясь щекой до ее лба. — Может, от греха подальше сунешь два пальца в рот?

— Нет! Хочу танцевать! — сказала она и обняла меня крепче.

Я поглядел на Шепли, пожав плечами:

— Видишь, она вроде пока на ногах, даже плясать собралась…

Шепли сердито фыркнул и затерялся среди гостей. Америка поплелась за ним, выразительно прищелкнув языком и закатив глаза.

Эбби прижалась ко мне. Музыка была быстрая, но мы двигались как под медленную. Гости прыгали вокруг нас и махали руками. Вместе с нами танцевали зеленые, голубые и сиреневые огоньки, скакавшие по стенам и полу. Когда отсветы ложились Голубке на лицо, мне приходилось собираться с силами, чтобы не поддаться действию алкогольных паров и не поцеловать ее.

Через пару часов веселье пошло на убыль, но мы с Эбби продолжали танцевать. После того как я скормил ей несколько крекеров с сыром, она слегка протрезвела и даже попыталась попрыгать с Америкой под какую-то дурацкую попсовую песенку. А так ее запястья почти все время были скрещены у меня на шее.

Многие из гостей уже разъехались, кто-то вырубился. Стало тише, и я заметил, что Мерик с Шепом, оказывается, не переставали бодаться.

— Я уезжаю. Ты со мной? — спросил Шепли, устремляясь к двери.

— Я еще не готова, — пробормотала Америка, взглянув на него из-под полуопущенных век.

— По-моему, мы уже достаточно повеселились. Пора домой, — сказал я и шагнул к выходу, но Эбби не пошевелилась.

Она позеленела и уставилась в пол.

— Тошнит?

Голубка посмотрела на меня, с трудом приоткрыв глаза:

— Вроде того…

Она несколько раз качнулась, явно собираясь упасть. Я сгреб ее в охапку.

— А ты, Трэвис Мэддокс, очень даже ничего, когда не ведешь себя как кобель… — Эбби расплылась в пьяной улыбке.

— Э-э-э… спасибо, — сказал я, перехватывая ее поудобнее.

Голубка приложила ладонь к моей щеке:

— Знаешь что, мистер Мэддокс?

— Что, детка?

Она вдруг посерьезнела:

— В другой жизни я бы тебя полюбила.

С секунду я молчал, глядя в ее помутневшие глаза. Эбби была пьяная, но мне очень захотелось поверить, будто она и трезвая думала то, что сейчас сказала.

— А я бы и в этой тебя полюбил.

Голубка нагнула шею и прижалась губами к уголку моего рта. Пыталась поцеловать, но промазала. Отслонившись, она уронила голову мне на плечо. Я оглянулся: все, кто был еще в сознании, застыли, потрясенные этой сценой.

Ни слова не говоря, я отнес Эбби к машине. Америка стояла возле «чарджера», скрестив руки. Шепли указал на Голубку:

— Полюбуйся! Это твоя подруга, а ты позволяешь ей так измываться над ее организмом! Ты даже подталкиваешь к этому!

Америка ткнула пальцем себе в грудь:

— В отличие от тебя, Шеп, я ее знаю! При мне она еще и не такое вытворяла за деньги!

Я насторожился.

— В смысле, за деньги она еще не столько может выпить, — поправилась Мерик. — Вы же меня поняли!