На улице нашей любви - Янг Саманта. Страница 67

– Брэден… – Слова замерли у меня на губах.

Я не ожидала, что он поведет себя подобным образом. Мне казалось, он в любых обстоятельствах остается неуязвимым, невозмутимым, непробиваемым и все такое прочее. О том, что он способен быть ранимым и беззащитным, я даже не подозревала. Иногда он вел себя как бесчувственная скотина. Правда, я нанесла ему удар ниже пояса через несколько часов после того, как он узнал, что у его младшей сестры, возможно, рак. Спрашивается, кто из нас более заслуживает звания бесчувственной скотины?

– Ты тоже меня не любишь, Брэден, – выдавила я.

Он скользнул по мне взглядом, который вогнал меня в дрожь. Взглядом, исполненным холодного недоумения. Посмотрел мне в лицо. Глаза его были подернуты ледяной пленкой.

– Ты права. Я тебя не люблю. Конечно, немного досадно, что придется снова затевать всю эту возню с поисками новой подружки, особенно если учесть, что прежняя была неплоха в постели.

До сей поры я была уверена, что обладаю актерскими способностями. Но под градом таких беспощадных ударов любая маска может разлететься на куски. Я поспешно отвернулась, чтобы не дать ему насладиться эффектом своих слов.

– Вижу, я напрасно надеялась, что мы останемся друзьями. Ты этого не хочешь. Думаю, нам лучше воздержаться от каких-либо разговоров друг с другом. За исключением тех, что необходимы в интересах Элли.

– В интересах Элли стоило бы дать тебе хорошего пинка в задницу, чтобы ты вылетела отсюда впереди собственного визга. Но сейчас она этого не поймет.

От всех этих оскорблений голова у меня шла кругом и перед глазами стоял туман.

– Ты что, совсем спятил?

– Ничего я не спятил, – буркнул он, скрестив на груди свои мощные ручищи. – Просто я тебе не доверяю. Ты – бессердечная сука, которую надо гнать прочь.

– А вчера ты хотел, чтобы я осталась с Элли.

– За ночь передумал. Понял, кто ты такая. Было бы можно, я бы больше в глаза тебя не видел! Но прогнать тебя – значит причинить боль Элли. На это я никогда не пойду.

– Неужели ты на это способен? – спросила я свистящим шепотом. – Дать мне пинка в задницу, как ты выразился. Вышвырнуть меня из своей жизни.

– Почему нет? Именно это ты сделала вчера.

– Нет. Я тебя никуда не вышвыривала. Я просто сказала, что мы больше не будем встречаться. Но если бы я знала, как ты ко мне на самом деле относишься, я не стала бы с тобой церемониться.

– А как ты ко мне на самом деле относишься? – усмехнулся Брэден. – Смешно вспомнить, какую дичь ты несла вчера. Ты меня не любишь, но я тебе не безразличен и все такое. Хотя мне на это наплевать. Можешь засунуть свои изысканные чувства себе в задницу.

Я крепко сжала челюсти, из последних сил сдерживая слезы.

– Кстати, прошлой ночью я уже нашел тебе замену. Оттрахал одну телку.

Вы когда-нибудь получали пулю в живот? Нет? Я тоже. И все же беру на себя смелость утверждать – ощущение у меня было в точности такое же, как у человека, которому всадили в живот целую обойму. Лучшая актриса мира не смогла бы спрятать эту боль под маской безразличия.

У меня подогнулись колени, задрожали руки, отвисла челюсть и полезли на лоб глаза. Короче, я превратилась в живое воплощение горечи. А потом случилось самое худшее. Я разрыдалась.

Сквозь завесу слез я видела, как Брэден поджал губы и сделал ко мне шаг. Сейчас он походил на ощетинившегося ежа.

– Ненавижу, когда бабы распускают сопли, – пробормотал он и сделал еще один шаг.

– Пошел прочь! – завопила я. – Не смей ко мне прикасаться!

– Посмею, еще как посмею! – прорычал он. – Я тебя прикончу!

– Не выйдет!

Я схватила с полки тарелку и метнула ее, целя ему прямехонько в лоб. Он увернулся, тарелка ударилась об стену и разлетелась на куски.

– Сволочь! – визжала я. – И он еще строит из себя обиженного. Как будто это я, едва порвав с одним парнем, легла под другого.

Я схватила стакан, но не успела воспользоваться им как метательным снарядом – Брэден подскочил ко мне и прижал мои руки к бокам, своим тяжелым телом придавив меня к кухонной стойке. Я отчаянно извивалась, но силы были слишком неравны.

– Выпусти меня! – всхлипывала я. – Слышишь, козел, выпусти меня немедленно! Я тебя ненавижу. Господи, как я тебя ненавижу!

– Тихо. Тихо. Успокойся, Джоселин, – прошептал он, склонив голову. Губы его почти касались моей шеи. – Не надо так говорить. Не надо. Я наврал. Никого я не трахал. Просто жутко разозлился. И наврал. Такой уж я кретин. Я ночевал у Элоди. Можешь сама у нее спросить. Я бы никогда так с тобой не поступил. Я знаю, каково это, когда тебя предают.

Его слова прорвались сквозь пелену истерики, окутавшую мой разум. Я перестала извиваться.

– Что? Что ты говоришь?

Брэден откинул голову. Светло-голубые глаза не лгали. Не могли лгать.

– Никого я вчера не трахал. И вообще никого не трахал с тех пор, как мы с тобой вместе. Кроме тебя, конечно.

Нос у меня распух от рыданий, я всхлипывала, точно пятилетняя рева.

– Не понимаю, что ты несешь, – прогнусавила я.

– Детка.

Голос его наполнился нежностью, но в глазах не угасали отблески раздражения.

– Вчера вечером я чуть с ума не сошел со злости. Не знал, куда себя деть. Ну и завалился к Элоди – понимал, что она все равно не спит, переживает за Элли. Едва я вошел, она сразу догадалась, как мне паршиво. Ну, я выложил все, что между нами произошло. Тогда она рассказала о вашем разговоре на свадьбе. Сказала, вид у тебя был такой, словно ты получила оплеуху. Потом, когда мы танцевали, Элоди поняла, что ошиблась на твой счет.

Он выпустил мои руки и вцепился пальцами в волосы, повернув мою голову так, чтобы я смотрела ему прямо в лицо.

– Всю ночь я занимался тем, что прокручивал в памяти то, что было между нами за последние шесть месяцев. И понял, что ты врешь. Ты меня любишь, Джоселин. Потому что я тебя люблю. Я бы не смог полюбить тебя так сильно, если бы не чувствовал отклика. Не смог бы полюбить человека, которому на меня плевать.

Сердце мое бешено колотилось под ребрами, в горле распухал ком.

– Если это так, что за дурацкое представление ты затеял утром?

Он сжал ладонью мой затылок и нагнулся ко мне. Глаза его снова потемнели от горечи.

– Я не думаю, что ты сука. Не думаю, что ты бессердечная. И что тебе нельзя доверять. Просто у тебя… тараканы в голове. Я это понимаю. У каждого из нас свои тараканы. И знаешь, я догадался, в чем причина твоего вранья. Ты боишься. Боишься, вдруг что-то со мной случится. И поэтому решила дать задний ход. Сделать вид, что между нами не было ничего особенного. И значит, у тебя нет повода переживать.

Боже, в его лице психология потеряла ценнейший кадр!

– Ты научилась здорово притворяться, верно? Строить из себя ледяную принцессу. Окружать себя броней. И я решил, если сумею эту броню пробить, это будет самым верным доказательством того, что ты врешь.

Оторвать бы тебе яйца, психоаналитик хренов.

Я не стала говорить этого вслух, но попыталась выразить взглядом.

– И ты решил провести эксперимент? Сказать, что уже нашел мне замену?

Он кивнул и виновато коснулся губами моих губ:

– Прости, детка. Я сделал это, чтобы прекратить ложь… То есть, если говорить честно, не только из-за этого. Я хотел ударить тебя так же сильно, как ты ударила меня вчера.

Взгляд его был полон раскаяния.

– Прости, прости. Клянусь, я не хотел заходить так далеко. Не хотел доводить тебя до истерики. Но так получилось. Ты разревелась, едва я сказал, что трахал другую. Потому что ты меня любишь.

В душе моей царил сумбур, мысли скакали и путались, и не было никакой возможности привести их в порядок. Слишком многое надо было уяснить, слишком многое обсудить. Но не сейчас. Сейчас мы должны думать об Элли.

– Я хочу сказать тебе две вещи, – процедила я. – Первое: ты поступил как последний подонок. Второе: сейчас не время выяснять отношения.

– Мы не выйдем из кухни, пока ты не скажешь третью вещь. Не признаешься, что меня любишь.