На улице нашей любви - Янг Саманта. Страница 69

Представляю, как она была рада прервать наконец надоевшую игру. Все эти месяцы они с Адамом так старательно изводили друг друга, что успели от этого страшно устать.

– Что вас так развеселило? – спросила Элоди, входя в комнату.

Я воспользовалась моментом, чтобы обнять Элли.

– Честно тебе скажу, лапочка, в моей жизни давно не было таких хреновых двадцати четырех часов, как те, которые только что кончились.

Элли с участием взглянула на меня:

– Мне очень жаль, что я заставила тебя пройти через все это.

– Зачем ты извиняешься? Ты ни в чем не виновата. Это мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через все это.

Я бросила взгляд на поднос с чаем и кофе, который внесла в комнату Элоди, и заявила:

– По-моему, эти напитки не слишком соответствуют ситуации. По такому случаю надо выпить чего-нибудь покрепче.

– А у вас в доме есть что-нибудь покрепче, девочки? – вскинула бровь Элоди.

– Боюсь, что нет, – покачала я головой. – Но совсем рядом есть паб, в котором мы еще ни разу не были. Думаю, настал подходящий момент его посетить. У них наверняка отыщется то, что нам сейчас нужно.

– Отличная идея, – подхватила Элли.

– Превосходная, – поддержал Кларк.

– Но с нами дети, – напомнила Элоди.

– Детей пускают в паб, если с ними взрослые, – успокоила ее я, хватая сумочку, лежавшую на кофейном столике. – Уверена, Деклан и Ханна с удовольствием выпьют кока-колы.

Элоди, похоже, не разделяла моей уверенности.

– Мы не будем там долго сидеть, – убеждала ее я. – Пропустим по стаканчику, чтобы отпраздновать радостное известие, и все.

– Хорошо, – смилостивилась Элоди. – Только я пить не буду. Кто-то ведь должен отвезти домой детей и Кларка.

Все принялись шумно собираться.

Первыми, конечно, на улицу выскочили дети, за ними их родители. Адам и Элли, как и положено влюбленным голубкам, ни на секунду не расцепляли рук. Для человека, которому через две недели предстоит серьезная операция, Элли выглядела на удивление счастливой. Правда, с другой стороны, она целые сутки подозревала, что у нее рак, и сейчас самые страшные подозрения развеялись… и они с Адамом наконец перестали скрывать свои чувства.

Мы с Брэденом шли позади всех. Он без промедления начал приводить свои угрозы в действие, пуская в ход все доступные ему средства и разжигая мою похоть. Пальцы его наглаживали мою задницу с достойным лучшего применения упорством.

Мерзавец знал, какая это чувствительная зона.

Я повернулась, чтобы запереть дверь, но в этот момент Брэден сделал какое-то неуловимое движение, и мы столкнулись так, что моя грудь коснулась его груди.

– Прошу прощения, – нагло ухмыльнулся он.

Соски мои моментально затвердели, внизу живота поднялась жаркая волна. Тем не менее я постаралась изобразить на лице нечто вроде саркастической усмешки.

– Не стоит извинений.

Брэден негромко рассмеялся. Пока я запирала дверь, он торчал у меня за спиной, на меня падала его тень. Рука его уперлась в дверь около моей головы. Обернувшись, я обнаружила, что попала в живую ловушку.

– Нужна какая-нибудь помощь? – издевательски осведомился он, увидав мой растерянный взгляд.

– Отвали, пока я не сделала из твоих яиц брелок для ключей, – процедила я, злобно прищурившись.

Он попытался сдержать смех, но без особого успеха.

– Детка, тебе так идет злиться! Ты становишься еще сексуальнее.

– Из какой кретинской мелодрамы ты позаимствовал эту фразу?

– Плевать, откуда я ее позаимствовал. Главное, она произвела на тебя впечатление.

– Ни малейшего.

– Ничего, тебе все равно не устоять передо мной. Это дело нескольких дней.

Он чмокнул меня в щеку и отскочил прежде, чем я успела дать ему затрещину.

– Давайте быстрее, – обернулась к нам Элли, когда мы наконец вышли на улицу.

Элоди, Кларк и дети были уже в баре.

– Почему вы так долго возились?

– Джоселин упрашивала меня заняться с ней сексом, но я ответил, что время неподходящее, – громко провозгласил Брэден.

Все прохожие, естественно, захихикали.

Ярость так распирала меня, что я боялась разлететься на клочки.

– Ничего, зайка, я переживу твой отказ, – провозгласила я так же громко. – У меня есть отличная игрушка, с которой твой вялый стручок не идет ни в какое сравнение.

С этими словами я прибавила шагу и юркнула в дверь бара. Тут можно было немного расслабиться. При детях он не посмеет меня изводить.

Конечно, я вела себя как школьница. Учитывая, по какому случаю мы собрались в паб, подобная выходка была полнейшей дикостью. И все же меня переполняло самодовольство при мысли, что последнее слово осталось за мной. Так ему, паршивцу, и надо. Знай наших.

В четверг я не стала встречаться с Райан и Джеймсом. Вместо этого я послала ей письмо по электронной почте, рассказала, что случилось с Элли, и объяснила, что сейчас я не хочу оставлять ее одну. Наверняка Райан показалось странным, что я не смогла выкроить для нее двух часов. Наверняка ей показалось еще более странным, что я написала ей, вместо того чтобы позвонить. Но она не подала виду и не стала выяснять со мной отношения.

Честно говоря, в эти дни я почти не видела Элли. Адам переселился в ее спальню, и они оба выходили оттуда только для того, чтобы перекусить и принять душ.

Правда состояла в том, что мне не хотелось встречаться с Райан и Джеймсом.

Почему?

Да потому, что не так давно я наставляла на путь истинный Райан, решившую сбежать от Джеймса из страха перед будущим. А сейчас сама оказалась в таком же положении. И мне не хотелось, чтобы Райан учила меня уму-разуму и упрекала в лицемерии.

Тем более у них с Джеймсом одни проблемы, а у нас с Брэденом – совершенно другие.

Я-то это понимаю.

Хотя что там скрывать, я боюсь будущего. Ужасно боюсь. И у меня есть для этого все основания. Стоит проанализировать, как я реагировала на случай с Элли, чтобы понять – нас с Брэденом ожидает не жизнь, а сплошная нервотрепка. Спрашивается, зачем мне это надо? Без него мне куда спокойнее. Никаких эмоциональных бурь, никаких истерических всплесков. В чувствах полный штиль, на душе – мир и гармония… ну, хотя бы относительные. Брэден внес в мою жизнь хаос. За те месяцы, что мы провели вместе, я успела жутко вымотаться. Теперь-то я это понимаю. Если вычесть из наших отношений секс – восхитительный секс, не буду кривить душой, – что мне останется? Правильно, терзания и тревоги. Я буду постоянно бояться, что ему надоем. Что он меня разлюбит. Изводиться от ревности. До встречи с Брэденом я даже не подозревала, что так щедро наделена способностью ревновать. А теперь выпускаю когти каждый раз, когда к нему приближается особь женского пола. Я буду переживать за него, за его здоровье, за его дела и все такое прочее. Переживать сильнее, чем за себя. Ну и на что она мне, вся эта морока?

Нет, прежняя Джосс, Джосс добрэденской эпохи, нравилась мне гораздо больше.

Любо-дорого вспомнить, какой она была невозмутимой и независимой.

А нынешняя Джосс – просто жалкая влюбленная кошка. И к тому же законченная истеричка.

То обстоятельство, что Брэден нерушимо держал свое слово, никак не улучшало ситуацию. При любой возможности он появлялся в нашей квартире, хотя я и твердила, что Элли сейчас не до него. Но этот настырный мерзавец не отступал от задуманного плана.

– Когда я мыла посуду, он подкрался ко мне сзади, обхватил за талию и поцеловал в шею, – пожаловалась я. – Я была готова прибить его на месте.

– За что? – фыркнула доктор Причард. – За то, что он вас любит?

Я сердито покачала головой:

– Доктор Причард, я не понимаю, на чьей вы стороне?

– Конечно, на стороне Брэдена.

Вечером в четверг, через два дня после Рождества, я работала в баре, заменяя одного из коллег. До операции Элли оставалось два дня.

Неделя выдалась тяжелая. Я кошмарно устала, отбиваясь от домогательств Брэдена и успокаивая Элли в те редкие моменты, когда она выходила из своей комнаты. У Брэдена, как назло, оказалась пропасть свободного времени. И это несмотря на то, что Даррен, менеджер клуба «Пламя», уволился. Его беременная жена настояла на том, чтобы он нашел себе работу с нормальным графиком с девяти до пяти, а Брэден устроил его управляющим в отель, который принадлежал его другу. Теперь Брэдену надо было натаскивать нового менеджера, тем не менее каждый день по нескольку часов он ухитрялся меня изводить. Помимо инцидента у раковины – который довел меня до белого каления, потому что вызвал к жизни воспоминания о родителях, – Брэден измыслил еще множество провокаций. То он входил в ванную, когда я принимала душ, и невозмутимо спрашивал, куда подевался пульт от телевизора. То завтракал в кухне с обнаженным торсом, а в ответ на мой возмущенный взгляд сообщал, что «нечаянно» залил рубашку кофе и сунул ее в стиральную машину. В общем, перечислить все его происки нет никакой возможности. Удивляюсь, как он не догадался напялить мои трусики. Я уже готова была сдаться, когда он вдруг уменьшил натиск.