Когда вместе тесно (СИ) - "Diurdana". Страница 91

Но войдя во двор первое, что заметил Вячеслав — это отсутствие Катиной машины на привычном месте у подъезда. Он торопливо вбежал по лестнице, уже догадываясь, что произошло и, отказываясь верить в это.

— Сынок, — на пороге его встретила мама, — что случилось? Катя ушла и вещи собрала. Ничего не объяснила, сказала, ты сам расскажешь. Вот знала я, чувствовала — что-то случилось! Слава, как же так, сын…

— Мам… — Он обнял мать за плечо и усадил на диван в зале. — Слушай, Катя, наверное, здесь жить больше не будет.

— Но почему, сынок? Я думала у вас что-то, наконец, наладилось. И что теперь делать?

— Нормально все будет мам, что-нибудь придумаю. Поди, не отчислит Катин отец бывшего родственника. — Он потрепал мать за плечо, натянув на лицо улыбку и пытаясь сам поверить в то, что он говорил.

Катя ушла. Она здесь, рядом с ним жить больше не будет. Неужели это правда?

— Да дело-то не в учебе, сын? Может, все же расскажешь, что случилось.

— Катя… в общем, она все подстроила для того, чтоб нашу свадьбу с Зоей сорвать. Все спланировала и фото эти, скорее всего, не случайно Зое в руки попали… Поспорили они с подругами, что я с Зоей расстанусь ради нее. На интерес поспорили, просто из вредности Катиной извечной. Вот не было ей покоя, что я вокруг нее не вьюсь как все другие, что выбрал Зою. Дело даже не в том, что она ко мне что-то испытывала, вовсе нет! Она мои отношения с Зоей, с другом испортила из прихоти. Наврала мне опять, а я не терплю, когда мне врут. Ты меня знаешь, мам, мне порой меньшего достаточно, чтоб отрезало раз и навсегда.

— Да сын, знаю. — Светлана Алексеевна выдохнула, голос ее вдруг стал каким-то удивительно серьезным, и в нем явственно чувствовалась горечь. — Я тебя хорошо знаю, Слава. Как же ты похож на своего отца…

Женщина повернулась к окну и на минуту замолчала.

— Не говори так, мама, у меня нет отца.

— Есть… И совсем как ты — такой же категоричный, бескомпромиссный. Такой же упрямый… Правду люди говорят — яблочко от яблоньки недалеко падает… — Она снова повернулась к нему. Словно те мгновения она решала что-то для себя и, наконец, решила. — Сынок, я никогда не рассказывала тебе о том, почему воспитывала тебя одна. Вернее, ты знаешь правду, но не всю.

Мы с твоим отцом познакомились, когда я в институте училась, ну это ты знаешь. Познакомились в компании друзей, как это часто бывало, довольно быстро у нас начались отношения, мы любили друг друга, он меня любил, я знаю, любил…

Женщина перевела дыхание, тщательно скрывая дрожь в голосе.

— Речь даже шла о скорой свадьбе, и тут вдруг ему пришлось уехать, совсем ненадолго — на пару недель. А ты знаешь, сынок, что такое две недели в разлуке с любимым человеком? Я целыми днями сидела дома, почти никуда не выходила, да еще и чувствовала себя не очень хорошо. Как оказалось, я уже тогда была беременна. Тобой.

Когда он вернулся, я рассказала ему. А кто-то из друзей (а я никогда не нравилась его друзьям), сказал ему, что я без него времени даром не теряла. В общем, что ребенок мой не от него. Люди бывают очень злыми, Слава. И есть ложь, способная сломать чью-то жизнь. Скажи, Катино вранье твою жизнь сломало? Разделило на «до» и «после»? Ты просто еще не знаешь о чем говоришь, сынок. Но имеешь все шансы об этом узнать.

Она снова замолчала, вспоминая события прошлых лет.

— Твой отец слушать меня не стал. Сказал лишь, что нет дыма без огня и без причин на невесту наговаривать друзья ему не будут. А еще он так же, как ты не умел прощать ошибок и считал, что девушка должна быть в его глазах идеальна, безупречна, безгрешна. Малейшая оплошность, провинность сидела в нем занозой, и он не мог через это переступить. Не мог перешагнуть через себя даже ради любви. Слишком уж он был горд. Так же как ты. Ты слишком много требуешь от людей, сынок. Когда случилась вся эта ситуация с Зоей, я поняла, что это все дурная кровь твоего отца. Ты такой же — не умеешь прощать, не умеешь слушать, сам себе находишь аргументы, веришь в них, а правда, какая бы она не была, тебя не интересует.

Зоя ведь ошиблась. Вспылила девчонка, обиделась на тебя, дуру сваляла… Но ладно, и я тогда слишком уж боялась Катиного отца. Я мешать вам не стала, приняла это как добрый знак, ведь Катя, она подходит тебе гораздо лучше. И я вижу, как ты к ней относился — вы с ней были на равных, вместе. С Зоей ты был другим. Ее ты гнул под себя, а Катерину так просто не согнешь и тебе нравилось это.

А теперь ты имеешь все шансы Катю потерять все по тем же причинам — она не Зоя, терпеть не станет, бегать за тобой и каяться сто тысяч раз — тоже. Ведь мы с тобой прекрасно понимаем — если бы не Дима, Зоя не выдержала бы и как всегда позвонила бы первая. И тогда ты с чувством полного удовлетворения расстался бы с ней. Тебя же сильнее всего гложет не то, что ты потерял любимую девушку, а то, что она так легко забыла тебя. Ушла, да еще и друга с собой забрала, а ты думал — все в твоих руках, да?

Сынок, а чем ты лучше Кати? Она, по крайней мере, была с тобой искренней, а ты ей за все это время хоть раз сказал, что любишь ее?

— Я ее не люблю. — Буркнул под нос ее сын, не поднимая глаз и нервно сжимая переплетенные пальцы рук.

— Уверен? А почему ты так боишься в этом признаться? Она ведь совсем другой стала, неужели ты разницы не видишь? Ты вспомни ту Катерину, что перешагнула порог этой квартиры в прошлом июне… Хотя, нет — ты не видел, ты же тогда к Зое сбежал… Так вот, сейчас это другой человек. Ты обиделся на ту, прежнюю Катю, и на нее ты имеешь право обижаться сколь угодно. Но почему ты свой гнев праведный переносишь на нашу Катю, на человека, который провел колоссальную работу над собой, который смог измениться, отступиться от старых неверных принципов… И она, в отличие от тебя, не боится признаться себе в том, что любит тебя. Вы все еще можете исправить сынок. Я не хочу, чтоб ты однажды, спустя много лет пожалел о том, что натворил.

Однажды мы с твоим отцом встретились случайно, в магазине. Ты, наверное, не помнишь, но ты уже был взрослым, школу заканчивал — не так давно это было. Мы встретились, он увидел тебя, и я поняла, в глазах его прочитала — узнал. Узнал он тебя, не мог не заметить, как сильно ты на него похож — просто копия.

— Ну и? — Слава застывшим взглядом буравил ковер, выискивая в линиях пестрого узора одному ему видимые символы.

— Что, «и»?

— Узнал он меня и что?

— А ничего. Столько воды утекло, у него семья, дети, бизнес. Он в отличие от меня, почти не изменился, возмужал только, а я… Я постарела. Но я всегда буду помнить этот его взгляд. И не хочу, чтоб тебя, мой сын, коснулось когда-нибудь подобное сожаление о том, чего не воротить и не исправить…

На этом Светлана Алексеевна закончила. Да и говорить больше было не о чем.

В ту ночь Слава долго не мог уснуть. Все ворочался один на Катькиной кровати, чувствуя, как ее подушка пахнет ее шампунем, ощущая почти физическую потребность, протянув руку коснуться ее тела, зарыться в ее волосы…

А под утро ему приснился сон, что он со стороны наблюдает за Катей и видит ее, окруженную кучей детей и счастливо улыбающуюся другому мужчине, который обнимает ее и бережно поглаживает ее спину в вырезе того новогоднего платья…

— Катюшка… — Римма Леонидовна погладила по руке застывшую над полной чашкой чая, дочь. Девушка вертела чашку в руках уже довольно давно, чай успел остыть. Она ничего не говорила, только время от времени стирала со щек скатывавшиеся из уголков глаз слезинки.

Появившись на пороге отчего дома, Катя пояснила ситуацию настолько, насколько это было возможно. Она просто рассказала, что Слава узнал о споре. И поэтому она возвращается домой, ведь жить с ним дальше не представляется возможным. На вопрос отца, чье это было решение, Катя ответила, что ее, но по дрогнувшему голосу, мужчина видимо понял, насколько желанным для дочки оно было. Он и сейчас, нахмурившись, стоял у окна и нет-нет да бросал на нее взгляды, желая помочь и не зная чем.