Игра на желания - Малиновская Елена Михайловна. Страница 17

— Кто ты? — повторил Седрик, адресуя свой вопрос ко мне. Точнее, к тому, кто занял мое тело, стоящее сейчас за меловой преградой защитного круга.

— Мизерд Бартелиус, к вашим услугам.

Я скептически хмыкнула. Никогда бы не подумала, что у меня настолько детский и высокий голосок. Прямо как у ребенка, честное слово.

— Бартелиус? — Седрик нахмурился. — Вы принадлежите к тому же роду, что и Флавий?

— Я его племянник, — любезно пояснил призрак. — Сын его младшего брата Логана Бартелиуса.

— Вы знаете, что ваш дядя несколько часов назад был убит? — продолжил расспросы Седрик, вооружившись блокнотом и принявшись делать по ходу разговора заметки.

Мое лицо исказила на редкость неприятная гримаса. Верхняя губа приподнялась, обнажив мелкие зубки, брови сошлись на переносице. Фу, я что, всегда так выгляжу, когда злюсь? Жуть какая!

— Значит, вот оно как, — медленно протянул призрак. — Мое предупреждение оказалось напрасным. Жаль.

— Откуда вы знали, что дяде грозит смерть? — спросил Седрик.

— На вашем месте я бы спросил, как именно я погиб.

— Это имеет отношение к смерти Флавия? — Седрик аж подался вперед, так что носки его сапог почти соприкоснулись с меловой линией. — И как же вы погибли?

В комнате повисла долгая пауза, словно призрак никак не мог решиться на откровенность. Пользуясь удобным моментом, я попробовала подлететь ближе к Седрику. Интересно, что я способна сделать в подобном состоянии? Прикоснуться к нему, как выяснилось ранее, я не могу. А вот пролететь через него? И я невидимым облачком тут же осуществила задуманное. Впрочем, это не доставило мне никакого затруднения. На мгновение стало темно, и вот я уже оказалась по другую сторону от некроманта.

Тот, по всей видимости, не почувствовал ничего странного. По крайней мере, он по-прежнему все свое внимание обращал лишь на призрака, заключенного в моем теле. Н-да, стоит признать, я нахожусь в крайне неприятном положении. Надеюсь, оно скоро изменится. А то очень не по себе становится, как представлю, что я рискую остаться незримым и неслышимым духом.

Немного успокоив свой исследовательский дух, я вернулась на исходное место, откуда одинаково хорошо было видно как Седрика, так и гостя в моем теле. И вовремя, поскольку тот как раз начал говорить, видимо приняв какое-то решение.

— Меня убили, когда я выполнял просьбу дяди, — спокойно признался призрак; правда, я почувствовала в его интонациях хорошо скрытый гнев.

— И какую же?

Очередная пауза. Однако на сей раз она продлилась меньше. Видимо, призрак решил идти в своих откровениях до конца.

— У моего дяди в последнее время возникли определенные трудности. — Призрак затараторил с такой скоростью, будто слова признания жгли ему язык. — Он встретил женщину и влюбился. Сначала все шло замечательно, но потом… Потом дядя заподозрил неладное. Были некоторые очень нехорошие совпадения, и Флавий попросил проверить меня, не может ли его любовница иметь к ним отношение.

— О каких совпадениях вы говорите? — перебил его Седрик.

Неприятная гримаса опять исказила мое лицо. Хм, интересно, я всегда корчу такие рожи, когда испытываю сильные эмоции, или же в данном случае имеет место эффект присутствия в моем теле посторонней личности? Пожалуй, стоит почаще смотреться в зеркало и строже контролировать свою мимику.

— Мне стыдно говорить об этом, — между тем негромко начал призрак. Испуганно огляделся по сторонам, будто проверяя, не подслушивает ли его кто. Седрик не торопил его. По сосредоточенному лицу некроманта было ясно, что он чрезвычайно серьезно относится к происходящему. И призрак еще тише продолжил: — Но прежде представьтесь, прошу. Я не могу рассказать столь позорные сведения о моем родственнике первому встречному.

— Я следователь по особо важным делам, — с готовностью произнес Седрик. — Веду дело об убийстве вашего дяди.

— А имя у вас есть? — поинтересовался призрак. — Или хотя бы назовите, к какому роду принадлежите.

Теперь уже лицо Седрика исказила гримаса неудовольствия и растерянности. И я знала о причинах его замешательства.

Седрик был выходцем из крестьянской среды. Там просто не существовало такого понятия, как фамилия, принятого у представителей первого и второго сословия, не говоря уж о высшем. Чаще всего вместо этого использовали прозвище отца или же название деревни, где родился человек. По вполне понятным причинам мой приятель стыдился как первого, так и второго. Разве у следователя по особо важным делам может быть имя Седрик Одноглазый? Хотя, несомненно, это звучит намного лучше, чем Седрик из Черной Грязи.

— Меня зовут Седрик, — медленно начал он. Замялся на мгновение, но затем твердо продолжил, глядя прямо в глаза призрака: — Седрик Ильен.

Я беззвучно ахнула. Этот нахал посмел назваться именем моего рода! Это же немыслимо! Данное преступление считается весьма серьезным и карается крупным штрафом в пользу рода, который посмели оскорбить подобным образом. Нет, я, конечно, вряд ли подам на него в суд. Но как только верну контроль над своим телом, то выскажу мерзавцу пару ласковых! Во всем надо знать меру!

— О, я знаю род Ильен, — зло усмехнулся призрак. — Богатые чванливые снобы. Гордятся дворянством так, что смотреть противно. А дядя говорил, что этому роду оно было даровано за предательство.

Я угрюмо насупилась. Ну да, есть такое темное пятно в истории моего семейства. Отец рассказывал, что дворянство было даровано его деду за особые заслуги перед короной. Правда, никогда не углублялся в подробности сего знаменательного события. Естественно, это не могло не разжечь во мне интереса. Поэтому я всегда с крайним пристрастием выискивала в книгах упоминания о славных деяниях своего прадеда — Ричуарда. И однажды мое любопытство оказалось вознаграждено, правда, меня это совершенно не обрадовало. Поскольку я узнала, что Ричуард был крестьянином графа Арчибальда Сакесского. Причем не просто крестьянином, но крепостным. То бишь почти рабом, продавшим себя в услужение за карточные долги. Правда, от пагубной страсти он так и не избавился. А граф Арчибальд тем временем начал весьма активно досаждать тогдашнему королю Итаррии Кайгону Третьему. Вроде бы (правда, это так и не было доказано), Арчибальд получал деньги из Ольгестии, с тем чтобы расшатать политическую ситуацию на родине. И вот когда дело чуть ли не дошло до вооруженного восстания, Кайгон решился на отчаянный шаг — убить мятежного вассала, не доводя ситуацию до крайности. И обставить это как несчастный случай. Тогда-то и пригодился мой прадед, в очередной раз находящийся в отчаянном положении из-за постоянного безденежья. Убийство было обставлено настолько ловко, что ни у кого не возникло ни малейшего подозрения. Все решили, будто Арчибальд перепил молодого домашнего вина, поехал на пьяную голову в соседнюю деревню к любовнице и сломал себе шею, упав с лошади. Ловкость крепостного крестьянина в подобного рода делах восхитила тогдашнего легендарного начальника тайной канцелярии Грегора Альтанского, и он взял его на службу.

Мой прадед зарекомендовал себя на новом месте работы так хорошо, что выкупил все свои закладные. Более того, даже получил дворянство. Не знаю, за какие именно заслуги, впрочем, и не хочу знать, учитывая специфику работы тайной канцелярии, у которой во все времена главными орудиями следствия были пытки и допросы с пристрастием. Однако факт остается фактом: именно так мой род вошел в первое сословие. А уж какими именно методами это было достигнуто… Не все ли равно? Кто прошлое помянет — тому глаз вон. Тем более что остальные мои предки не запятнали себя связью с тайной канцелярией, которая испокон веков занималась исключительно политическими преступниками, а в последнее время присовокупила к этому еще и проблемы разведки. Мой дед оказался на редкость хватким и умелым дельцом, сколотив состояние на спекуляциях ценными бумагами. Мой отец, нейн Хронг Ильен, снарядил несколько чрезвычайно выгодных морских экспедиций к далекому и опасному материку Дронг, откуда привез груз драгоценных камней и изысканных специй, ценящихся дороже золота. Да, ходят слухи, что помимо этого он периодически нанимает корсаров, грабящих корабли, которые возвращаются после долгого морского путешествия. Но не пойман — не вор, как говорится. Не сказала бы, что я одобряю подобное ведение дел. Наверное, это было одной из причин, почему я попыталась жить самостоятельно. Не главная, конечно, но все же. Однако никому не дано изменить прошлого или исправить характер родных. И истина состоит в том, что ныне мой род является более чем состоятельным.