Замуж с осложнениями. Трилогия (СИ) - Жукова Юлия Борисовна. Страница 185

«Подожди до вечера», — выводит духовник. — «Погуляй по городу».

— Зачем? — удивляюсь я.

Старейшина корчит укоризненную физиономию, мол, нашла что спросить, глупая женщина. И правда, чего это я.

— Ну хорошо, — говорю. — Погуляю. Так насчёт подруги — не запрещено?

Духовник отмахивается и мотает головой.

— Кто это такой у нашего духовника дома живёт? — спрашиваю я вечером Азамата, когда он, отключившись от бренного мира, воркует над Алэком.

— Здоровенный такой? — отрешённо уточняет муж. — Это его пара.

— Ох — х, бедолага, — не удерживаюсь я.

— Кто? — удивлённо спрашивает Азамат, отвлекаясь от ребёнка.

— Ажгдийдимидин. Ты же не думаешь, что он сверху?

Муж поджимает губы.

— Лизонька, я тебя умоляю, не надо обсуждать личную жизнь Старейшин. Тем более духовников. Они ведь и услышать могут. Это не наше дело! Да и потом, насколько я знаю, жалеть Старейшину Ажгдийдимидина не приходится. Он очень счастлив со своей парой.

— Да, но — о… — начинаю я, но Азамат быстренько перебивает:

— Ты завтра с утра уедешь?

— Да нет, мне наш «Ажги — хян» до вечера велел тут погулять.

— Ну Ли — и-иза! — Азамат воздевает руки к небу. — Я же тебя просил его так не называ — ать!

Я пользуюсь воздетыми руками и тыкаю его под рёбра.

Наутро я честно, как велено, отправляюсь гулять по городу, захватив с собой Алэка — не оставлять же бедную крошку в одиночестве на целый день. С мелким мне, конечно, не очень хочется таскаться по людным улицам, где ездят машины. Замотавшись в слинг и воссев на Пудинга, я делаю круг почёта по окраинам. Очень медленно, потому что Пудинг считает своим долгом пожевать ягод с каждого куста, ну или на худой конец цветочек из — под забора. Хорошо, что муданжцы не держат палисадников с культурными декоративными растениями, а то ещё наорут на меня, а потом, когда узнают, помрут от ужаса.

Двигаясь от куста к кусту, Пудинг постепенно завозит нас на речной берег, где обнаруживает куртину дикой кукурузы и вставляется в неё по самое седло. Поняв, что вытащить его в ближайшие пару часов не удастся, я спешиваюсь, разворачиваю одеяло и располагаю себя и мелкого валяться на солнышке. Города отсюда практически не видно, зато вода так блестит, что смотреть больно. Я лежу, зажмурившись, и пытаюсь отгадать, зачем же Ажгдийдимидин послал меня гулять, и туда ли я пошла, куда надо? Может, он хотел, чтобы я по кабакам пошлялась? Или по улицам, чтобы встретить кого — то? Надо было уточнить… Но с другой стороны, он и сам, наверное, понимал, что дал весьма расплывчатые указания.

Примерно через полчаса мои раздумья оказываются прерваны шорохом шагов по траве и тяжёлым дыханием. Я разлепляю один глаз — нешироко, чтобы не очень много солнца в него попало. Ко мне идёт какая — то полная дама. Поняв, что мне не избежать приветствия и, возможно, светского разговора, я сажусь на одеяле и солнечно, под стать погоде, улыбаюсь. Дама как — то испуганно останавливается. Против света я её совсем не различаю, сколько ни прикрывай глаза ладонью.

— Здравствуйте! — пингую. Может, хоть по голосу опознаю?

— Элизабет? — неуверенно спрашивает она.

— Она самая, — киваю, приподнимая брови. На Муданге меня так не называет никто: либо Лиза, либо Хотон — хон, но никогда не Элизабет. Уж не нарвалась ли я на очередное божество? Это бы объяснило…

— Вы меня, должно быть, не помните, — перебивает мои мысли дама. — Я Эсарнай с Гарнета.

— А — а-а! — хлопаю себя по лбу. — Помню — помню, я только вас против света совсем не вижу!

— Ой, простите, — она обходит меня ниже по склону и наконец — то становится видна. Это несомненно Эсарнай, жена Экдала, но то ли естественное освещение ей не очень идёт, то ли она плохо себя чувствует, в общем, выглядит она похуже, чем тогда, на Гарнете.

— Что — нибудь случилось? — спрашиваю, жестом предлагая ей приземлиться на моё одеяло. Алэк сопит у меня под боком, игнорируя гостью.

— Нет, ничего. Почему вы так решили? — удивляется она, садясь.

— Мне показалось, вы выглядите уставшей, — осторожно отвечаю я.

— Я действительно немного устала, — соглашается она с какой — то нервной улыбкой. — Никак не привыкну, что здесь всё так далеко и дико.

— В смысле? — моргаю я.

— Ну, я ведь всю жизнь жила на Гарнете, — поясняет она. — Там нет таких мест, чтобы нужно было продираться сквозь траву и кочки.

— Это да, — ухмыляюсь я. — А куда вы хотели попасть?

Вопрос её явно напрягает, она поводит плечами и отвечает неуверенным голосом:

— Да так, пройтись… Я недавно приехала и никогда раньше не была на Муданге, вот, хотела осмотреться…

Мне чрезвычайно сомнительно, что такая дорогая женщина, как Эсарнай, на самом деле хотела погулять. Конечно, может, гарнетские муданжцы и отличаются от коренных, но вряд ли настолько. Я скорее поверю, что она пошла собрать цикуты для соседки. Ну ладно, не хочет говорить, не буду выспрашивать.

— А вы сами — то что тут делаете? — спрашивает тем временем она. Мне кажется, по — муданжски она говорит не так сдержанно и вежливо, как на всеобщем.

— Да вот, князя выгуливаю, — усмехаюсь, теребя завязочку на Алэковой распашонке.

— Князя?.. — она изумлённо смотрит на мелкого и вдруг резко с шумом вдыхает. — Ах! Это же вы — Хотон — хон! Боги, как же я не сообразила! И обратилась по имени, ой, а вдруг кто слышал… — она испуганно озирается.

— Ничего, ничего, — успокаиваю её. — Имя моё все знают, я не любитель этих формальностей.

— Ну надо же было так опростоволоситься, — сокрушается Эсарнай. — Мы ведь слышали всю эту историю на Гарнете, и Экдал мне говорил, что Байч — Харах всех собрал…

— По чужим рассказам трудно помнить, — пожимаю плечами. — Не переживайте, я сама ещё не привыкла к своему положению. Только вчера была смешная чужачка, и вдруг — бац! — Хотон — хон.

— Не знаю, к хорошему быстро привыкаешь, — возражает Эсарнай. — Чужачкой быть не очень сладко.

У меня негромко урчит в животе. Собеседница, кажется, не замечает или хорошо делает вид.

— Не хотите ли присоединиться ко мне за обедом? — спрашиваю я довольно формально, но по — другому вежливый вопрос никак не складывается.

— А вы куда хотите пойти? — спрашивает она, с сомнением окидывая взглядом крутой склон берега.

— Домой.

— Вы хотите сказать, во дворец? А меня туда пустят?

— Конечно пустят! — вытаращиваюсь я. — Ещё бы они моих гостей не пускали!

— Но ведь дворец — это не ваш дом, а вашего мужа, — замечает Эсарнай. — Он не будет против?

— Дворец — это проходной двор, — вздыхаю я. — Дверь в спальню запирать приходится, а то если просто закрыть, подчинённых это не останавливает. Да и потом, Азамат столько работает, что в жилой части почти не появляется. А гостей он любит, особенно моих, потому что ему не обязательно их развлекать. Пойдёмте, у нас вкусно кормят.

Прежде чем куда — либо двигаться мне приходится за гриву выволакивать Пудинга из куста. Скотина у меня послушная, но без пинка не верит, что я и правда чего — то требую. Алэка я приматываю к себе, одеяло убираю в седельную сумку.

Номером вторым нашей программы оказывается вытащить Эсарнай за перегиб склона. Спускалась она где — то в пологом месте, а тут довольно круто, и влезть вверх по берегу Эсарнай сама не может, того и гляди покатится в реку. Пудинг уже ждёт нас на дороге, флегматично жуя дикие финики, и на мои крики не идёт. Можно было бы, конечно, обойти берегом до более удобного подъёма, но я хочу есть, а Эсарнай в длинной юбке и сапожках с каблуками будет ковылять по траве до ужина. Да и не так тут отвесно, я вообще не задумываясь залезла, даже с Алэком. Спускаюсь обратно на пару шагов, протягиваю руку. Эсарнай хватается, но так слабенько, что ничего не получится. Перехватываю её руку за запястье и в два шага вылезаю на дорогу. Надо сказать, слоник она тот ещё. Чуть не падает на меня, когда я перестаю тянуть, и тяжело дышит.

— Ой, Хотон — хон, простите, что я вас так напрягаю… — пыхтит. — Но я бы тут никогда не вылезла.